Немыслимые Мысли
Автор: Aidan Lynch Перевод: nix Бета: Helga Пайринг: Гарри/Драко Рейтинг: PG-13 Жанр: romance Disclaimer: все принадлежит законным владельцам |
|
6 глава. Совет Гермионы В спальне гриффиндорцев-пятикурсников, а если точнее – на кровати Рона – царило непривычное оживление. Гермиона сидела рядом с Роном на краешке подушки, скрестив ноги по-турецки и откинувшись на спинку. Джинни свернулась в клубочек у Рона в ногах, Невилл устроился в кресле, придвинув его поближе и закинув ноги на кровать перед Гермионой. Дин и Симус пристроились к кроватным столбикам, подложив под спины собственные подушки. Полог был убран от греха подальше, и всё равно атмосфера получилась на редкость уютная и теплая. В центре кровати стоял поднос с сандвичами и пирожками и парой кувшинов тыквенного сока. Удостоверившись наконец, что все собравшиеся устроились, Гермиона объявила о начале заседания. – Так, ребята, слушайте сюда! Думаю, будет лучше, если я сначала расскажу все, что знаю сама, и выложу свои подозрения. Потом, если у кого-нибудь найдется что добавить, мы выслушаем и его. – Ооо, как здорово, – восхитилась Джинни, – мы словно планируем какое-то приключение. Симус, можно я под тебя ноги засуну? Ее слова встретили единодушное
одобрение всех присутствующих. – Во-первых, Гарри сам не свой. Думаю, это очевидно – он с нами уже несколько недель не разговаривает. Всё молча с ней согласились. – И он не просто отказывается с нами разговаривать, он ещё и игнорирует нас, когда мы сами пытаемся с ним заговорить. Знаю – после той самой ссоры с Роном мы все пытались разговорить Гарри – и до сих пор все попытки были бесплодны. И снова тишина. Гермиона продолжила: – И дело касается не только нас. Он вообще ни с кем не разговаривает. Даже с Хагридом. С другой стороны, по субботам Гарри наведывается в Визжащую Хижину. Это меня утешает по двум причинам: во-первых, скорее всего, он встречается там с Сириусом, и, во-вторых, он ни разу не нарвался на неприятности. Из этого следует, что Дамблдор знает о его вылазках туда. И ещё, у меня есть причины полагать, что в данной ситуации подобная осведомленность Дамблдора совсем не плохо, скорее наоборот. – Ты права, – поддержал ее Рон. – Он всегда пропадает по субботам. Но как ты узнала, куда он уходит? – Ну, первый раз я увидела, как он уходит, в тот день, когда мы должны были делать уборку. Он вылетел отсюда пулей и вернулся лишь несколько часов спустя, и в руках у него была, теперь я готова поклясться, корзинка с едой. Я заметила, что и на следующую неделю он опять исчез, и ещё через неделю, и, в конце концов, я просто проследила за ним до самой Хижины. Я не видела Сириуса, но не думаю, что у Гарри могли появиться другие причины туда ходить. – Ну, может быть, побыть наедине с самим собой, – добавил Симус. – Да, может быть. Но к чему такая избирательность – одно и то же время в один и тот же день недели? Нет, это наверняка для встреч с Сириусом. Кроме того, я писала Сириусу о Гарри, да и Джинни тоже, так что он в курсе проблемы. – Ах да, а я и забыла об этом, – подала голос Джинни. – И вообще, к кому ещё Гарри может обратиться, кроме нас и Сириуса с Хагридом? – Я тоже писал Сириусу, – добавил Рон, – но, как видите – без особого результата. Гермиона улыбнулась ему: – Нам следовало скоординировать наши усилия. Ну ладно, короче, это наверняка Сириус. Больше некому. Хотя, честно говоря, у меня возникала мысль и о твоих родителях, Рон. Твоя мама обожает Гарри, он мог бы к ним обратиться. – Не просто обожает. Она считает его членом семьи. А себя – его второй матерью, особенно после Турнира Трех Волшебников. – Но Гарри к ним не обращался, – ответила Джинни, – пару недель назад я писала об этом матери, и она сказала, что не слышала от Гарри ни слова с начала учебного года. – Хммм, похоже, мысли у нас у всех работают в одном направлении, – произнесла Гермиона. – Мы с Симусом на прошлой неделе ходили к Хагриду. Он всё расспрашивал о Гарри, – добавил Дин. – Ох, черт, сколько накладок, – протянула Гермиона. – Я тоже разговаривала с Хагридом. – И я, – добавила Джинни. – И я, – Рон. – Наверное, он считает, что у нас точно крыша поехала, – прокомментировал Невилл. – Ну, в принципе мы все об этом задумывались, – парировал Симус. – В-общем, я поговорил с мадам Помфри. – Неожиданно произнес Невилл. – Вряд ли это можно считать разглашением врачебной тайны, но она проговорилась о том, что Гарри не был у нее ни разу после того самого обморока. – Ооо, – выдохнула Гермиона. Новая пауза. – Ещё что-нибудь? Кстати, можете мне не верить, но за последние пять недель Гарри обедал с нами пять раз. Я считала. Я пыталась выспросить Добби – не приходит ли Гарри по ночам на кухню? – но он не стал мне ничего рассказывать. – Зато мне рассказал, – ответил Рон. – Он приходит два-три раза в неделю, за пять минут наедается до отвала и убегает. – Даже если и так, – Гермиона была немного оскорблена тем фактом, что Добби ей не доверял, – все равно он очень быстро теряет в весе. А если учесть, что там и с самого начала особенно нечего было терять… – Не хотелось бы быть грубым, Гермиона, но...! – воскликнул Симус. – Ты хотя бы видишь его в одежде, а мы каждый вечер, когда он раздевается, становимся свидетелями душераздирающей картины. На него уже смотреть страшно. Еще немного, и он сможет прятаться за ручкой своей метлы. – Худой как доска, кожа, кости да тоска, – добавил Невилл. – Кстати о сне. Вам лучше знать, но нам с Джинни кажется, что Гарри не особо много спит в последнее время. – Но он вовремя ложится спать, – задумчиво произнёс Рон, – так что не знаю, в чем проблема. – Рон, ты при всем желании не смог бы узнать, хорошо ли спит Гарри, учитывая то, что вечером ты падаешь в постель и спишь беспробудным сном до самого завтрака. – Ну конечно! – Рон ухмыльнулся, прекрасно зная, что это правда. – Да, Рон, конечно, – ответил ему Невилл. – Гарри ложится спать около десяти, какое-то время лежит просто так, потом встает и уходит, причем он больше не берет с собой плащ-невидимку. Он возвращается около пяти и спит до завтрака. Он абсолютно измотан, но уснуть то ли не хочет, то ли не может. И это очень печально. Да нет, на самом деле гораздо хуже, чем просто печально. – А кто-нибудь из вас додумался проследить, куда он уходит? – поинтересовалась Гермиона. – Я нет. – Ответил Дин. – Правда, я видел, как он ночью бродит по квиддичному полю. – Один? – Да, совершенно один. – Значит так: он не ест, не спит, избегает общения, – подытожила Гермиона. – Кроме того, Гарри ушел из команды. Мы все знаем, как он любит летать, как он любит квиддич. Это у него в крови. Я была поражена, когда узнала, что он ушел из команды. Комментарии были излишни. Все, особенно Рон, вспомнили про себя последний матч с Хаффлпаффом. – Итак, об этом знаем все мы. Но есть кое-что ещё, о чем вы могли не знать. – Гермиона безраздельно завладела вниманием всей группы. – Это началось ещё на том самом Уроке по Уходу за магическими существами. Когда Хагрид потащил нас смотреть фавнов. Если я права, то это был очень важный момент. – Да, Гарри грохнулся в обморок именно в тот день, – припоминая, сказала Джинни. – И тогда же я первый раз написала Сириусу. – Хммм. И именно в тот день Дамблдор дал мне подсказку, – загадочно произнесла Гермиона. – И именно в тот день… – начал Невилл. – …мы подарили ему Книгу, – закончил его фразу Рон. – Книгу? – спросили девочки хором. Повисла тишина. Ребята лишь ухмылялись друг дружке. – Это был подарок, – пояснил Рон. – От всех нас. – Мы сами ее написали, – добавил Симус. – Ну и ещё близнецы… и Чарли. – Но что это за книга? – гнула свою линию Гермиона, – это же может оказаться жизненно важно! – Не думаю, что она покажется тебе такой уж интересной… – задумчиво произнес Рон. – Это… книга для мальчиков. – Короче, вы не можете набраться мужества и признаться, что же за чепуху вы там понаписали, – ехидно сказала Джинни. – Да-да, – подыграла ей Гермиона. После непродолжительной паузы
раздался голос Невилла: – Думаю, нам будет не совсем удобно рассказывать вам про нее. Думаю, будет лучше, если мы просто её покажем. – Она в сундуке Гарри. И мы не знаем отпирающего заклинания. Это действительно так важно? – Да, – серьёзно ответила Гермиона. Ребята переглянулись. – Я ее достану. – Неожиданно сказал Дин. – Зовите меня Ловким Плутом. – Кто это? – не понял Рон. – Герой одной маггловской книжки, – пояснила Гермиона. Дин направился к сундуку и всего лишь за пару минут вскрыл его и нашел книжку, небрежно брошенную Гарри поверх прочих вещей. И передал Рону. Тот в свою очередь с неохотой отдал ее Гермионе. Несколько невыносимо долгих и мучительных минут ребята наблюдали за тем, как Гермиона листает книгу, старательно сжимая губы, чтобы скрыть предательскую улыбку. Джинни вроде бы подхихикивала тихонечко… а может быть и нет. – Итак, – важно изрекла Гермиона, изо всех сил пытаясь сохранить серьёзность, – это пособие по магической мастурбации? – обе захихикали. – Ух ты… – вырвалось у Джинни, когда та перевернула страницу. – Как это он так? – Боже, – произнесла Гермиона, – я не понимаю ребят. Что, во имя всего святого, вам могло понадобиться в этой книге? Джинни, что ты о ней думаешь? – Хмм, по-моему, здесь всё уж слишком подробно; кроме того, авторами являются четверо из шести моих братьев, что само по себе не может не радовать. Но лучше, наверное, об этом не думать. Рон переступил с ноги на ногу. – Фууу, Джинни, дай ее сюда, – скривилась Гермиона. – Вы что, и в самом деле так много об этом разговариваете? – поинтересовалась Джинни. – Да нет, не то, чтобы много... – багровый цвет физиономии Рона ужасно диссонировал с цветом его шевелюры. – Вот поэтому мы ее и написали – потому что мы на подобные темы не разговариваем, – объяснил Симус. Джинни не уловила его тонкой иронии, а Гермиона продолжила листать книгу, и звук каждой перевернутой страницы громом отзывался в ушах у мальчишек. – Что ж, – наконец произнесла она, – я рада, что мне довелось ее увидеть. Это как раз одна из недостающих частей головоломки. – Да? – переспросила Джинни. – В смысле? – не поняли ребята. Гермиона замолкла на секунду,
а потом осторожно продолжила: – Наверное, это имеет какое-то отношение к тому, что тогда так рассмешило вас на Уходе. Ребята, если это не слишком наглый вопрос – почему вообще возникла необходимость в такой книге? Почему вы четверо решили, что такая книга будет для Гарри хорошим подарком? Разве он чем-то от вас отличается? Разве он сам всего этого не знает? Повисло молчание. Затем Рон очень тихо заговорил: – Гермиона, несмотря на всю ту боль, и отвратительное поведение в последнее время, и сложности, – короче, на всё, касающееся Гарри… если я сейчас отвечу на твой вопрос, это будет самым настоящим предательством по отношению к нему. Мы подарили эту книгу, потому что между нами существовали особые отношения. И писали мы ее не для того, чтобы увековечить наши пошлости или глупости, а потому что Гарри был нашим другом. И здесь не было места ни стыду, ни чему-либо ещё. Ну, может быть, совсем чуть-чуть, – ребята засмеялись, – короче, мы не можем рассказать, что именно послужило причиной появления этой книги на свет. Гарри и так с ума сойдет, если узнает, что ты ее видела, не говоря уж о том, что прочитала. Так что я не стану раскрывать все его секреты и рассказывать тебе, зачем эта книга понадобилась. Гермиона молча отдала книгу
Дину, который тут же спрятал ее назад в сундук. – Да, я понимаю вас, – ответила она. – Мальчишеский кодекс поведения. У нас тоже существует нечто подобное. И ни мне, ни Джинни и в страшном сне не приснилось бы рассказать вам то, что вы, ребята, рассказали нам сегодня. Девочки переглянулись и засмеялись. Рона обуревало невероятное любопытство, но он сумел сдержаться. – Могу только добавить, что Гарри чертовски повезло с друзьями. – Жалко, что он так не считает, – не удержался Рон. – Думаю, считает. Я действительно так думаю. – Гермиона, а что ты имела в виду, когда сказала, что книга – это одна из частей головоломки? – спросил Невилл. – Ну… Я сейчас попробую подвести итог. Ребята, вы можете никак не комментировать мои слова – в этом случае честь Гарри не пострадает. В-общем, я считаю, что вы подарили ему книжку, потому что он ничего не знает о магической мастурбации. «Идиотски милый»? Так, кажется, ты его назвал, Рон? И не думайте, что я хочу над ним посмеяться. Ведь мне-то как раз прекрасно известно, сколько обаяния и шарма Гарри заключается именно в его неосведомленности. Ответьте мне только на один вопрос – он Гарри не скомпрометирует – а именно, насколько магический способ действеннее обычного? – Мммм… – протянул Симус, смущенный словом «мастурбация», непринужденно слетевшим с уст Гермионы. – Теоретически предела не существует. Всё зависит от навыков владения палочкой и внутренней магии. – Ох, – произнесла она. – Ну, мы все в курсе, что внутренняя магия Гарри необычайно велика: он может сопротивляться Империусу и вызывать полноценного Патронуса. И что он чрезвычайно подвержен воздействию дементоров. И что, умирая, чтобы его защитить, мать передала ему часть своей магической силы. Что до владения палочкой – ну, на школьном уровне он лучший… О Боже… бедный парень. – Эээх, можно помедленнее, Герми? Пожалуйста, – попросил Рон. – Да. Вернемся к моей теории. Вы дали Гарри возможность достигнуть – и для него это был явный перебор – ощущений невероятной силы. Я даже молчу о том, что для него – не надо ничего говорить! – они были в новинку. Но дело даже не в подарке, а в выборе времени для него. После того злополучного урока Гарри находился в чрезвычайно уязвимом эмоциональном состоянии, я сама это поняла не сразу. И он тоже, и подтверждение тому – его обморок. – Герм. Я не понимаю, в чем дело? Мы подарили ему книгу вечером. Когда он вернулся из Больничного Крыла. – Да. Но, боюсь, после того урока час-другой уже не имели особого значения. Лучше бы вы подарили ее днем раньше, хотя – какой смысл сейчас говорить об этом? – мы всё равно уже ничего не изменим. Скорее всего, книга послужила катализатором, а не причиной. В общем-то, он мог использовать ее и позже. Но результат, думаю, остался бы прежним. А уж учитывая то, как всё для него совпало – книга, урок – не мудрено, что он так странно отреагировал. – Гермиона, – твердо сказала Джинни, – ты нас окончательно запутала, пожалуйста, притормози. И не думай, что мы все такие умные и все понимаем с полуслова. Я вообще ничего не понимаю последние полчаса. Присутствующие единодушно выразили с ней полное согласие. Гермиона тяжко вздохнула:
– О’кей. Тогда не прерывайте. Думаю, вам всем нелегко будет смириться и принять то, о чем я вам сейчас расскажу. Просто выслушайте меня и постарайтесь понять. Заручившись всеобщей поддержкой, Гермиона начала свой рассказ. – Фавны – это очень интересные
создания. Грубые – да. Но всё равно интересные. – И почему? – не удержался Симус, Джинни пнула его, чтобы он замолчал. – Моим вторым источником сведений о фавнах стал Дамблдор. Помните, я пошла к нему после того, как Гарри грохнулся в обморок? Ясное дело, что он много чего знал и о фавнах, и том, что произошло на уроке. Он-то и направил меня в библиотеку, сказав, что порой, изучая фавнов, можно обнаружить кучу всего интересного и неожиданного. Третьим был Хагрид. Перечитав всю литературу о фавнах, я отправилась к нему, и то, что я от него услышала, идеально подходило к ситуации, в которую попал Гарри. Ребята на кровати впитывали каждое ее слово. – Но до того как я начну рассказывать вам о фавнах, мне стоит рассказать вам ещё кое о чем. О Любви. Точнее, о любви между волшебниками с большим магическим потенциалом. У магглов всё совсем по-другому. Ты можешь повстречать человека и годами не подозревать, что он и есть твоя истинная любовь. Или сразу влюбишься по уши, но какое-то время спустя твоя любовь угаснет. В принципе, это действует и в магическом мире, но не стоит забывать об одном аспекте. Магический потенциал связанной сильным чувством пары волшебников может многократно превосходить силу каждого из них, взятого по отдельности. Гермиона взглянула на Рона и Джинни. – Ваши родители, Рон, Джинни, классический тому пример. Вы, наверное, уже тысячу раз слышали историю их знакомства, но я впервые узнала об этом в прошлом году, перед Кубком Мира по квиддичу. Твоя мама, Джинни, рассказала, что влюбилась в твоего отца с первого взгляда. И он тоже. И то, что они были подростками и вся школа была у них впереди, значения не имело. – Мама постоянно нам об этом рассказывает, а мы просим ее прекратить разводить сантименты, – призналась Джинни. – Теперь я рада, что мне довелось услышать об этом. И у магглов так бывает, но гораздо реже. А Уизли оба – чистокровные маги, их внутренняя магия связала их, позволила понимать друг друга на телепатическом уровне, улавливать малейшие изменения самочувствия. Практически они составляют единое целое. Оба могут одинаково хорошо пользоваться палочками друг друга; чувствовать настроение; видеть, когда другому требуется помощь; один может использовать известные другому заклинания, – и все это потому, что у них теперь общий источник магической энергии. – Мама всегда может сказать, где именно находится папа. А он – какое из ее заклинаний не сработало. Странно, но я никогда об этом ни задумывался, – признался Рон. – Правда? Это очень интересно, – Гермиона на секунду отвлеклась от своих размышлений, – кроме того, думаю, в каком-то смысле это уникально, потому что явление это толком не изучено. И для каждой пары проявляется по-своему. Но сейчас нам достаточно знать, что когда два волшебника встречаются, между ними может возникнуть магическая связь. Независимо от ситуации и здравого смысла. Есть ведь и другие пары, прошедшие через это. Думаю, родители Гарри были связаны так же. Ей показалось важным упомянуть родителей Гарри. – Фавны являются своего рода барометром магического притяжения, они будто бы видят ауру волшебников, для них она материальна. Кажется, существует даже какая-то цветовая дифференциация, и багровый обозначает самую сильную связь из всех возможных. Кроме того, при наличии особенно сильного чувства, Багровое облако видно и простым людям. Ваша мать мне об этом рассказывала, хотя тогда я и пропустила это мимо ушей. И ещё: фавны по природе своей не могут не реагировать, когда встречают людей, хорошо подходящих друг другу. И реакция эта выражается в радости – или в оргии, как вам угодно – в которую вовлекается все стадо. Они словно заряжаются от любви, увидев потенциальную пару. И это – как впрочем, и способность закатывать оргии – уникальная особенность фавнов. – У тебя была эта книжка! Тогда, когда Гарри упал в обморок! – воскликнула Джинни. – «Багровое облако и чего-то там ещё»! – Ух ты, – удивился Рон, – надо же, хоть на что-то полезное библиотека сгодилась! Гермиона, проигнорировав его слова, продолжила: – Вообще-то, довольно неразумно допускать такой близкий контакт с фавнами целой толпы обычных – то есть помешанных на сексе – подростков, хоть фавны и гораздо умнее, чем кажутся, и их не вводят в заблуждение обычные подростковые увлечения. Несмотря на всю серьезность момента, Джинни захихикала, снова засовывая ноги под Симуса. – Тем не менее, Хагрид тоже кое-что знал о фавнах, поэтому он отправил нас в загон не просто так, а по определенной схеме – девочки с девочками, мальчики с мальчиками. То есть, если бы между кем-то что-то и было, то, по идее, должно было так само по себе и развиваться. Без содействия фавнов. Поэтому он заставил нас с Гарри разделиться. Но в итоге именно Фаллиус, фавн Гарри, начал оргию. Потому что почувствовал сильнейшую ауру. Самую сильную из всех, когда-либо им виденных, немыслимо багровую. Гермиона набрала в грудь воздух: – И в тот день партнером Гарри был Драко Малфой. Наступила гробовая тишина. Гермиона дала ребятам какое-то время обвыкнуться с мыслью и продолжила: – Уверена, что в тот момент никто из ребят не понимал, что же, собственно, произошло, или что послужило тому причиной. И, возможно, Гарри до сих пор ненавидит Малфоя. Хотя, если подумать, это и неудивительно. Как и Уизли, Гарри и Малфою судьбою было предназначено быть вместе, но, учитывая их вражду, оба скорее умерли, чем позволили бы этому случиться, тем более что никто из них об этом даже не подозревал. – Это больше, чем вражда, – добавил Невилл. – Столько ненависти… Такое чувство, что для каждого главной целью существования стало доставить как можно больше неприятностей другому. – Вот именно, Невилл, – ответила Гермиона. – А теперь давайте вспомним, как они встретились. В «Хогвартс-экспрессе» Малфой предложил Гарри свою дружбу. Но тот отказался. Отказался – потому что Малфой оскорбил его новоприобретенного друга – тебя, Рон. Ты ненавидишь Малфоя из-за вашей дурацкой семейной вражды, Гарри возненавидел его из-за тебя. У Гарри не было причин его ненавидеть, тогда он и понятия не имел ни об Упивающихся Смертью, ни о том, кто родители Драко. – Это не дурацкая вражда, – парировал Рон. – Если бы только знала, что сделал Люциус… Гермиона вскинула руку, жестом призывая его замолчать. Очевидно, его замечание было настолько не вовремя, что она даже не смогла подобрать слова, чтобы это выразить. Рон почувствовал себя идиотом и заткнулся. – Может быть, станет понятнее, если вы все узнаете то, что знали только Гарри, Драко и мы с Роном. Встреча в поезде была не первой для Гарри и Малфоя – до этого они уже столкнулись в магазине мадам Малкин, когда покупали одежду для школы. И тогда между ними не было ненависти. Хотя и нельзя утверждать, что они поладили. Гарри потом рассказывал нам – когда понял, кем был этот мальчик – что Малфой с самого начала показался ему холодным и заносчивым. И даже будучи от горшка два вершка, он уже везде повторял слова своего папочки насчёт обучения магглов в Хогвартсе. Гермиона специально притормозила – чтобы все члены совета смогли сами все для себя разложить по полочкам вместо того, чтобы лихорадочно пытаться уловить основную идею. – Но, несмотря на это, в первый раз между ними не было ненависти, – повторила она. – Малфой не знал, кто такой Гарри. И у Гарри не было причин ненавидеть Малфоя. И только когда они вновь повстречались в поезде, Малфой понял, что ему лучше иметь Гарри в союзниках, а Гарри хотел постоять за тебя, Рон. Значительность того самого момента начала доходить до ребят. Мягко говоря, для них это было не самое приятное ощущение на свете. – И в тот момент, когда один
отказался пожать другому руку, любовь, которая должна была возникнуть
и расти вместе с ними, вывернулась наизнанку, в дело был вовлечен разум,
и в брошенной на «любовь-ненависть» монетке выпала ненависть. Джинни булькнула что-то невразумительное, подходящих слов она найти не могла. – И, может быть, для них ничего бы не изменилось, и они никогда и не узнали бы причин взаимной ненависти, если бы не фавны. Ребятам явно не нравилось то, к чему она клонила. В этот момент они уже догадались, что оказались перед лицом чего-то неведомого. Ужасного. Рон сообразил, что Гермиона давным-давно все поняла и от нее не ускользнула ни одна деталь. «Слава Мерлину, хоть кто-то что-то понимает», – подумалось ему. Он почувствовал волну симпатии к ней и взглянул на девушку так, словно увидел в первый раз. Жаль, что та, закрыв глаза, именно в это время пыталась вспомнить, все ли она рассказала, и поэтому пропустила его взгляд. Отхлебнув соку, Гермиона с новыми силами продолжила. – Так. Переходим к поведению Гарри. Я, честно говоря, считаю, что он ничего этого не знает. Он никогда бы не догадался поискать какую-нибудь литературу на эту тему, он всегда доверял инстинктам. В конце концов, он же гриффиндорец. Их с Малфоем ненависть ещё больше усилилась после того, как Гарри столкнулся с Упивающимися и погиб Седрик. Эта ненависть, вероятно, и привлекла внимание фавна, когда Хагрид заставил их провести в его обществе какое-то время вместе, к несчастью вместе. Магия Фаллиуса повлияла и на Гарри, и на Малфоя – отсюда и обморок. Во время обеда, в крайне уязвимом состоянии, Гарри мог просто увидеть Малфоя, или, – она покраснела, – где-нибудь в замке Малфой мог испытывать какие-то невероятно сильные переживания – телепатия, и – готово! – Гарри в обмороке. – Боже, да! – вскричала Джинни. – Перед тем как упасть, он воскликнул: «А это ещё откуда!» или что-то в этом роде. – Думаю, все сходится. – Сказала Гермиона. – Никаких иных причин для его обморока, похоже, не было. Так что, думаю, после урока он ещё ничего не знал, от силы – подозревал, что здесь так или иначе замешан Малфой. Когда случился обморок, я отправилась к Дамблдору, Гарри как раз отнесли в Больничное Крыло. И Дамблдор посоветовал мне поискать информацию о фавнах. Он уже тогда знал, точно! – Мерлин, кажется, я знаю, что сейчас услышу… – пробормотал Дин. – Да, когда Гарри вернулся
из больницы, вы подарили ему книгу. Но он же мальчик, подросток, ему стало
интересно, и он попробовал одно из заклинаний. Я, конечно, только предполагаю,
но, учитывая то, что было с вашими, – она кивнула Рону и Джинни, – родителями,
мне кажется, между ними существует ментальная связь и она особенно сильна
в такие… эээ… моменты. Однако они по-прежнему не
понимали, в чем дело. Почувствовав угрозу, Гарри спрятал книгу в сундуке.
Одного того, что объектом его привязанности стал кто-то, кого он так ненавидит,
уже было достаточно для того, чтобы довести его до отчаяния. Ну, разумеется, именно это
и случилось! Классические симптомы депрессии. Он испугался, решив, что если мы, его друзья – его семья – откроем секрет, который он сам так ненавидел, то мы его не поймем. И поэтому он первый оттолкнул нас, посчитав, что в этом случае ему самому не придется испытывать боль отторжения. – Боже… – простонал Рон, когда до него дошло. – И не только нас, но и всё, вообще всё. Он пытается создать для себя новый мир, такой, где он может бороться один, без нас. Ни друзей, ни школы, ни квиддича – классический механизм защиты. И как следствие депрессии – отказ от еды, сна, отдыха. Только Малфой и Багровое облако, что изо всех сил пытается свести их вместе. И только с одним человеком он может поговорить по душам, выплакаться – хотя, зная Гарри, могу сказать, что вряд ли он стал бы плакать – так что, скорее всего Сириусу тоже не особо повезло. Гермиона остановилась. Повисла тишина, прерываемая только всхлипываниями Джинни, уткнувшейся в плечо Рону. Очень долго все молчали. Затем, наконец, тишину нарушил Симус: – Гермиона, думаю, ты права. Когда я обвинил Гарри в том, что ему наплевать на нас всех, он сказал мне, что я ошибаюсь. И что ему никогда не было наплевать на нас, просто он больше не может быть прежним Гарри. А потом он просто ушел. Это было очень убедительным аргументом в пользу теории Гермионы. – Ещё, – тихо добавила Джинни, – он приходил поболеть за нас во время матча с Хаффлпаффом. Он спрятался под трибунами, и я случайно заметила его, когда шла в туалет. Я не подошла к нему – предатель факультета и все такое – но он болел за нас. За тебя, Рон. Я не стала тебе об этом рассказывать, чтобы не расстраивать. Рон застонал и уткнулся лицом в шею Джинни. Гермиона держала его за руку. Мальчики усиленно делали вид, что не замечают, как он вот-вот разревется. Ещё одним из правил неписанного мальчишеского кодекса поведения было никогда не плакать – и если кто-то все-таки ревел, надо было делать вид, что ничего не происходит. Следующим слабо, но внятно,
подал голос Невилл: – Гермиона, что из того, что ты нам сегодня рассказала, является проверенными фактами? А что – только твоими предположениями? – Всё, что касается фавнов,
любовной магии, ауры и Багрового облака – это всё факты. А еще – всё,
что произошло на Уходе. То, что я рассказала про первую встречу Гарри и Малфоя, и поведение Гарри после. Она задумалась ненадолго и затем продолжила: – Всё, что касается моего объяснения поведения Гарри – это предположения. Хагрид поклялся мне, что, если верить словам и поведению Фаллиуса, связь между ребятами действительно существует. Я искала симптомы заболевания Гарри в маггловском справочнике о болезнях – безрезультатно. Насчёт телепатии между ними – это снова мои предположения, но об этом есть упоминания в книгах, и мистер и миссис Уизли – живое тому подтверждение. Гермиона глубоко-глубоко вздохнула и продолжила. Все слушали ее не шелохнувшись. – Также из книг я знаю, что если магическая связь отвергается обеими сторонами, магия возникшего между ними чувства выходит из-под контроля, как химическая реакция, завершенная лишь наполовину. Им придется либо принять ее, либо вечно мучиться до конца своих дней. Как я понимаю, они оба чрезвычайно зависят от нее – и оба отказываются ее принять. Книга просто явилась чем-то вроде катализатора этой реакции. И чем больше и Гарри, и Малфой будут ее отвергать, тем сильнее непредсказуемые магические возмущения. Гермиона стала говорить быстрее, свойственные ей логика и спокойствие покинули ее: – Боже, мы уже столько всего сказали. Давайте, я выложу вам все выводы, к которым пришла сама. Она исступленно жестикулировала: – Нельзя больше игнорировать ситуацию с Гарри. Мне не хотелось это говорить, но он, возможно, уже достиг критической точки. Может быть, именно сейчас он готов к тому, чтобы сделать следующий, с точки зрения его логики, шаг: осознать – о Господи! – что именно стало причиной его депрессии. И понять, что у него теперь только два пути: сдаться или … – Гермиона заплакала, – простите, но я должна это сказать – или покончить со всем этим. Я практически уверена, что Гарри не знает всего того, что знаю я. Знаем мы. Им сейчас управляют исключительно эмоции и инстинкты. А кто знает, куда это может завести мальчишку, который ненавидит сам себя, отказываясь от всего, что было ему дорого в жизни, который постоянно один…ночью… Она не могла продолжать. – Мы должны заставить его понять, – воскликнул Рон, вытирая заплаканные глаза, – должны сказать, что мы любим его несмотря ни на что. Герми, если все, что ты рассказала, правда, значит каждую минуту, когда Гарри один, он подвергается опасности! – Боже. Нет! – воскликнула девушка. – Мы не можем этого сделать! – Почему? – заорала Джини. – И почему ты нам раньше не сказала? – Боже, я не знаю, – Гермиона рыдала. – Потому что… может, потому что, как и Гарри, я надеялась, что всё это просто исчезнет само собой?! Что он справится сам, и всё вернется на круги своя. И… мы не можем просто так прийти к нему!! Только представьте себе, что мы должны будем ему сказать? Нам придется рассказать ему всё. И если мои подозрения верны, он до сих пор ничего не знает, и тогда на что это может его толкнуть? Что будет с нами, если мы сами неосмотрительно спровоцируем кризис? – Мне пофиг, что с нами будет!! – крикнул Рон. – Я не собираюсь сидеть и смотреть, как мой лучший друг доводит себя до такого состояния! – Да! – поддержал его Симус. – Он наш друг. Мы не можем позволить ему пройти через это одному. – Он больше, чем просто друг. Он наша семья, – всхлипнула Джинни. – МОЛЧАТЬ! – рявкнул Дин. Все замолкли. – Герми, – Дин постарался немного утихомирить присутствующих. – Думаю, я от всех нас должен тебя поблагодарить. Представляю, как тяжело тебе было хранить все в себе, и я лично хочу извиниться перед тобой за то, что сам не удосужился во всем разобраться. Гермиона была искренне благодарна ему за вмешательство. – Молодчина, Гермиона, – поддержал Дина Невилл. Рон и Джинни согласно хрюкнули. Снова повисла долгая тишина. Словно внезапно время замедлило свой ход и весь окружающий мир съежился до размеров кровати Рона. Те немыслимые доводы, о которых говорила Гермиона, были слишком ужасны, чтобы о них думать. Но разве у них оставался выбор? Когда все наконец-то более
или менее успокоились, молчание нарушил Дин: С невероятным усилием она заговорила снова: – Мы не можем просто пойти к Гарри. Ему необходима стабильность – и если сейчас стабильность для него – это наш ему бойкот, значит, пусть всё так и остается. Он сам все для себя решил, для него это действительно что-то привычное, и пусть пока все останется на своих местах. – Я не согласен. – Подал голос Рон. – Мне это не нравится. – Ну, мы можем пойти к Дамблдору… – протянула Гермиона, хотя особой уверенности в ее голосе не чувствовалось. – Не думаю, что смогу пойти, – признался Рон. – Почему? – удивилась Джинни. – Потому что это что-то очень личное для Гарри. Мне кажется неправильным даже то, что я знаю об этом, а уж говорить об этом с преподавателем? Нам придется рассказать ему всю подноготную Гарри – и сделать это за его спиной! Это предательство. Так что лучше оставим это на самый крайний случай. – А сейчас разве не такой случай? – поинтересовался Симус. – В конце концов, прошло уже шесть недель. – Мне тоже кажется, что уже пора. – Высказалась Джинни. – А ты как считаешь, Гермиона? – Я соглашусь с Роном, правда, несколько по другой причине. Просто мне кажется, что Дамблдор и так всё прекрасно знает. И это не может не утешать. Думаю, ещё и поэтому я тянула с рассказом, что надеялась – Дамблдор рано или поздно сам всё уладит, или, по крайней мере, не даст Гарри зайти так далеко. – Тогда, может быть, действительно стоит пойти и поговорить с ним? – спросил Невилл. – Может быть. Но интуиция мне подсказывает, что нужно подождать. – И мы вообще ничего не будем делать? – Ну, я этого не говорила, – ответила Гермиона. – Тогда что? – не выдержал Невилл. – Что тебе еще подсказывает интуиция? – Думаю, гм, кое-что мы можем сделать. – Что? – спросил Рон. – Тебе это не понравится. – Почему? Гермиона колебалась не больше секунды: – Мы можем поговорить с Малфоем. – Малфой!! – фыркнул Рон. – Ага, конечно. И о чем нам с ним говорить? – Рон! – вздохнула Гермиона. – Во-первых, нам все равно придется преодолевать наше предубеждение по отношению к нему. В любом случае, если мы хотим, чтобы Гарри снова стал собой, без Малфоя не обойтись. И, скорее всего, он всегда будет рядом с Гарри. А если мы не сможем принять его, то какие же тогда из нас друзья? Это Гарри вправе принять или отвергнуть его. И для нас лучше, чтобы Гарри его принял. Иначе последствия будут просто ужасными. Внезапно открывшаяся перспектива ошарашила всех. – Мы можем пойти к Малфою и поговорить с ним. – Продолжила Гермиона, размышляя вслух и постепенно набираясь уверенности. – У Малфоя нет друзей, чтобы кого-то от себя отталкивать. Ему приходится самостоятельно справляться со всеми проблемами. К тому же он больше знает и лучше Гарри подкован во всяких магических вопросах … – Как и всякий слизеринец, – перебил ее Рон. – Да, можно и так сказать. Он обязан всё понять раньше Гарри. Уверена, он уже пытался разобраться, в чем дело – в школе только два человека интересовались фавнами – я и Малфой. В библиотеке в тот день, когда Гарри впервые отправился в Визжащую Хижину, я застукала его за чтением книги о фавнах. Ее привычные спокойствие и здравый смысл возвращались с каждым произнесенным словом: – Поэтому мы можем пойти к Малфою и попробовать заключить с ним перемирие. Если Гарри увидит, что мы помирились с Малфоем, может быть, он пересмотрит свое решение? А Малфой, скорее всего, примет наше предложение. Потому что наверняка сам уже все понял. Гермиона уверовала в свой план, и ее убежденность взбодрила всех остальных. – Знаете, – сказала она подумав,
– даже странно, что Малфой сам ничего нам не предложил: если Гарри – единственный
для Малфоя способ обрести душевное равновесие, я считала, что он просто
придет и заберет то, что ему нужно. А тот факт, что он этого не сделал,
свидетельствует лишь о том, что в глубине души он такой же человек, как
и все мы. И так же, как и Гарри, яростно сопротивляется новому чувству.
Может быть, просто скрывает лучше. – Гермиона, – медленно проговорил Рон, – то есть ты намекаешь, что если я хочу вернуть Гарри как друга, я должен и Малфоя принять с распростертыми объятьями? Чтобы вернуть своего брата, мне придется терпеть ещё и зятя? До конца жизни? Несмотря на напряжение, Гермиона рассмеялась: – Хорошо сказано, Рон, умница. Ты уловил самую суть. – Мерлин… – простонала Джинни. – Малфой. В семье? Кто бы мог подумать? – Н-ну, – Рон с трудом шевелил языком, – может, лет через сто я и свыкнусь с этой идеей. Но я отказываюсь признавать его в качестве спутника жизни Гарри. Гарри должен был жениться на моей сестре и завести кучу маленьких Поттеров. Войти в семью, где его давно уже считают своим. А вместо этого он на всю жизнь связан с каким-то ублюдком, и всё из-за этой чертовой магии? Джинни покраснела, но промолчала. Сама она давно уже отказалась от этой мысли. – Рон, очнись. – Фыркнула
Гермиона. – Этого уже никогда не произойдет. Тебе, впрочем, как и всем
нам, придется решить, что важнее – наша любовь к Гарри или наша ненависть
к Малфою. Потому что сейчас важно это. Гарри и Малфой уже связаны. Их
любовь началась в тот день, когда они встретились. Как и у твоих родителей.
Фавны не создали этой любви – она уже была здесь – они просто вытащили
ее на свет божий. И Гарри уже влюбился, просто наше присутствие в его
жизни мешало ему это признать. И, может быть, когда-нибудь он будет счастлив с его избранником и кучей ребятишек – приемных! – и он снова станет таким же счастливым, каким был и раньше. И лично я рада буду прийти к ним на обед, чтобы увидеть, как он краснеет и лукаво дразнит Малфоя, вспоминая их квиддичные поединки. И – кто знает, может, присутствие Гарри в жизни Малфоя сделает из него более достойного человека. Так что мы ещё можем рассчитывать на хэппи-энд, Рон. Но для этого нам надо пойти и поговорить с Малфоем и, черт, как же я проголодалась. И пока остальные пытались свыкнуться с новым положением вещей в окружающем их мире, она впилась зубами в сандвич. Несколько часов спустя они по-прежнему в самых разных позах валялись на кровати Рона. Еда давно исчезла, а они всё продолжали обсуждать ситуацию. Казалось, самое страшное было позади, но решения проблемы всё ещё не существовало. За долгие часы разговоров не было придумано ничего принципиально нового, все сводилось к тому, чтобы пойти и поговорить с Малфоем. Поговорить с ним хотели абсолютно все, но Гермиона убедила собравшихся в том, что это уже будет явный перебор. «Только Рон, – сказала она, – и Я. После ужина. Когда он уйдет из Зала, мы постараемся перехватить его, чтобы поговорить на нейтральной территории. Мы не будем угрожать. Только открытый и честный разговор». Остальным пришлось согласиться. Стемнело, до ужина оставалось совсем чуть-чуть, и все уже потихоньку подумывали о том, что пора бы уже вставать и начать собираться, когда неожиданно дверь в комнату распахнулась.
The
End |