Немыслимые Мысли

Автор: Aidan Lynch

Перевод: Candice

Пейринг: Гарри/Драко

Рейтинг: PG–13

Жанр: romance

Disclaimer: продолжаю перевод не своего фанфика не про своих героев добровольно и бесплатно, дабы порадовать читательницу, пожелавшую увидеть окончание замерзшего/брошеного перевода

11 глава. Изобличение

Последующие дни тянулись как никогда медленно. Прошлые сомнения и неразберихи, начиная с урока с фавнами и заканчивая раскуриванием сигареты у озера, показались ничтожными по сравнению с круговоротом сна, пробуждения и беспокойства. Каждый раз, когда Драко просыпался, Гарри по-прежнему спал.

Мадам Помфри сновала туда-сюда, принося пациенту еду и сонное зелье, когда он хотел есть или спать, и больше не настаивала, чтобы Драко возвращался к себе в постель. Дамблдор заходил каждый день, но с тех пор, как обсудили вариант со Святым Мунго, он больше отмалчивался. Заходил он перед ужином, минут на десять. Вопреки обоюдной немногословности, Драко чувствовал, что Дамблдору все равно нужно побыть с Гарри, просто, чтобы убедиться, что не стало хуже. Разок заглянула Гермиона, и Драко смекнул, что в Больничное крыло она пробралась за спиной директора, но, понимая, что она сходит с ума от волнения, ничего не сказал. Ни Снейп, ни МакГонагалл с того дня не заходили вовсе, и Драко не возражал; в конце концов, какой смысл в их посещениях?

Сириус нервничал заметно сильнее, сильнее беспокоился и навещал мальчиков ежедневно в обед. Драко задавался вопросом, чем еще он занимается. В конце концов, его присутствие в замке должно оставаться в тайне; он по-прежнему разыскивался Министерством. Но поскольку Драко продолжал теряться в догадках, какие отношения у Гарри и Сириуса, он радовался представившейся возможности узнать мистера Блэка получше.

В уголке подсознания, в который Драко обещал себе не залезать, пока Гарри не проснется, и они не уладят свои разногласия – если такое время и вправду когда-нибудь настанет – он не сомневался, что, если бы все пошло несколько иначе, именно с Сириусом он бы общался всю оставшуюся жизнь. Звучало заманчиво. Все знали, что у Гарри нет родителей, а хуже его родни, магглов, нельзя было и представить. Но Драко ощущал: Сириус – совершенно другое дело. Он волшебник, с которым любой был бы рад породниться – он умный, веселый, заботливый, пользуется безграничным доверием Дамблдора и явно в курсе многих важных дел вне школы. Но главной причиной, почему Драко проникся к нему симпатией, было то, что Сириус, хоть и пытался не подавать виду, отчаянно волновался за Гарри.

Поскольку они перекусили сандвичем в среду после Битвы в снежки, когда Гарри спал уже почти трое суток, Драко осмелился затронуть тему не только еды и погоды.

– Знаете, он очень сильно любит вас, – сказал Драко.

– Откуда ты знаешь? – негромкий голос Сириуса звучал дружелюбно. – Вы говорили обо мне? Я так понял, до того, как он выпил зелье, вы едва перемолвились парой слов.

– Для этого мне не нужно говорить с ним, – возразил Драко. – Когда он увидел вас в кабинете Дамблдора, он тут же вскочил и обнял вас. Обычно он так себя не ведет. А еще, перед тем, как уснуть, он лично убедился, что подаренные Вами часы стоят рядом с его кроватью. И еще, не знаю, поймете ли вы, но это у него и в голове. Когда мы все были в кабинете, от Гарри шло сильное тепло. Он явно испытывал огромное облегчение при виде вас.

Сириус задумался.

– Я весьма тронут, и, наверное, ты тоже догадываешься, что я отвечаю тем же, – его слова неожиданно приглушило чье-то царапанье в окне. Драко и Сириус увидели, что в стекло настойчиво бьется Хедвиг. – Ах, да, – продолжал Сириус, – чуть не забыл. Сегодня утром я видел Хедвиг, и она очень скучала по Гарри. Я знаю, Дамблдор сказал: никаких посетителей, но мне подумалось, что к совам это не относится!

Он встал и впустил ее. Птица бесшумно проскользнула к изголовью кровати Гарри, взобралась туда и принялась сторожить покой хозяина. Еще один поттеровский обожатель, подумал Драко.

Сириус снова сел и некоторое время помалкивал, видимо, что-то прикидывая. Потом, не торопясь, начал свою речь.

– Драко, в таких обстоятельствах тебе, наверное, надо узнать обо мне побольше. С одной стороны, я просто лучший друг отца Гарри со школы, но теперь, я, фактически, - единственная ниточка, связывающая Гарри с родителями. Хотя мы с Гарри увиделись лишь недавно, это едва ли можно считать счастливой случайностью, так что нам, если честно, не выпало шанса поговорить о них. Но я абсолютно уверен, несмотря на то, мы не кровные родственники, мы – единственная семья друг для друга. Я был шафером Джеймса и Лили, и они выбрали меня в крестные отцы Гарри, когда он родился. В то время мы едва вышли из детского возраста, но все равно это была великая честь. Большего повода для гордости у меня не бывало.

Пока длился сей неожиданный, но долгожданный экскурс в неизвестную часть жизни Гарри, Драко не проронил ни слова.

– Теперь, это не просто честь, это самое важное в моей жизни; я не только крестный, я должен стать ему настоящим отцом. И матерью. Хотя крестным я был никаким. Я двенадцать лет сидел в Азкабане, когда больше всего был нужен Гарри, когда, кроме ужасных магглов, у которых он должен жить каждое лето, о нем некому было позаботиться. И как раз в то самое время, когда забрезжила надежда, что я смогу, наконец, взять его к себе, Питер Петтигрю – тот, кто совершил убийства, за которые меня посадили – сбежал, и теперь мне снова приходится скрываться.

Драко с трудом представил себе, каково это. Аура трагедии, окружающая Гарри, и в общих чертах затмевающая другие чувства, начала проявляться особенно остро. Почему-то это отрезвляло.

– Значит, начиная с его младенческого возраста и до вашей недавней встречи, у вас нет совершенно никаких воспоминаний о нем?

– Нет. Ни одного. И у него, конечно, тоже. Так что, когда он проснется, нужно будет многое наверстать. Самое печальное – я не могу ему передать ничего существенного, что бы имело отношение к его родителям. Только мои собственные воспоминания. С чем еще я не справился как крестный, это… – Сириус смолк.

Драко ничего не сказал. Мысли причиняли боль, и очень сильную.

– … то, что я должен был стать попечителем, не только для него, но и всего, что с ним связано. Но той ночью, той проклятой страшной безумной ночью меня там не было. Меня, черт подери, не было. И поэтому я не только не мог спасти Джеймса и Лили, или спасти Гарри, но и не мог помешать разрушить дом в Годриковой лощине.

Драко предпочел не перебивать. Сириус погрузился в ужасные события прошлого.

– Поэтому мне нечего ему передать, только воспоминания. Безделушки, которые остались от Джеймса со школы, затерялись, пока я сидел в тюрьме. В его сейфе в Гринготсе хранятся деньги, так что он обеспечен; но у меня нет ни фотографий, ни личных вещей, ни даже самой завалящей мелочи, принадлежащей им.

– Но если дом разрушили… тогда, как он?.. – Драко не знал, как озвучить вопрос.

– Честно говоря, нам, пожалуй, никогда не узнать подробностей. Но насколько я могу сложить два и два, плюс двенадцать лет размышлений под замком, увидев поражение Темного Лорда, Упивающиеся Смертью, должно быть, обезумели и, видимо, в приступе ярости уничтожили дом. Но после случившегося они не осмелились тронуть Гарри.

У Драко упало сердце. Замешан ли в этом событии его собственный отец?

– Слава Мерлину, Хагрид подоспел вовремя и вытащил Гарри из-под обломков. Когда я примчался – слишком поздно! – я сам хотел забрать Гарри, но Хагрид настоял на другом. По-видимому, Гарри был особенным, чудо-ребенком – иначе как он выжил? – и Хагрид, конечно, был прав, его надо было немедленно переправить в надежное место. Я отдал Хагриду свой мотоцикл, чтобы как можно быстрее отвезти Гарри к Дамблдору. Той же ночью Дамблдор поручил Гарри заботе сестре Лили и ее семье.

При мысли об огромной опасности, которой подвергался Гарри в столь малом возрасте, Драко похолодел. Похоже, Гарри с самого начала жил с чувством незащищенности. В отдаленном, неизведанном уголке сознания что-то шевельнулось. На секунду Драко отвлекся, задумавшись, что бы это значило, а Сириус вновь заговорил.

– Как только я убедился, что Гарри в безопасности, я пустился вслед за Петтигрю, потому что, будучи Хранителем дома Джеймса и Лили, он единственный мог выдать их Темному Лорду. На следующий день я настиг его и загнал в угол, но он закатил сцену, вопя о том, как я предал Джеймса и Лили; а потом устроил огромный взрыв, в котором якобы погиб. Погиб как герой и получил за это награду, хотя на самом деле был не мертвым героем, а живым предателем.

Драко пришел в изумление. Эту часть Истории Мальчика-Который-Выжил он раньше не слышал.

– Когда подключилось Министерство, у них появились свидетели, которые сказали, что я сровнял с землей Петтигрю вместе с половиной улицы. Они с легкостью поверили, что эту резню устроил я, впавши в ярость, потому что переметнулся на сторону Темного Лорда в момент его гибели. О наложенных чарах Фиделиуса – это сложное заклинание хранения тайны – знали вообще единицы. А из посвященных никто, – даже Дамблдор – кроме Петтигрю и меня самого, не знал, что Хранителем был не я, а Петтигрю. И его след простыл. Все указывало на то, что предателем был я. Меня забрали прямиком в Азкабан, и до прошлого года я не видел Гарри.

– О, Боже, – охнул Драко. – Двенадцать лет в Азкабане без вины. Говорят, там нечеловеческие условия.

– Да, так и есть, – отозвался Сириус, опуская подробности. – Но знаешь что? Сейчас меня сильнее волнует дом. Он лежал в руинах. Все погибло. В то время, все заслонил ужас потери Джеймса и Лили, и тюремное заключение, и уничтоженное жилище отступило на второй план. Но теперь его разрушение кажется такой же трагедией. Едва ли ее восполнят несколько подарков – эти часы, его «Молния».

– Ух ты! Вы купили ему «Молнию»?

– Да, – рассмеялся Сириус, радуясь воодушевлению. – За тринадцать дней рождения и рождественских подарков от единственной семьи, которая у него осталась. И знаешь, что странно? Когда я пару раз наблюдал, как он летает, я был вынужден скрываться в обличье собаки.

– Вы что, анимаг? – поразился Драко. – В официальном списке Министерства вас нет.

– Ну, у меня свои причины, чтобы держать свои способности в секрете, Драко, – туманно пояснил Сириус. – Но, даже будучи собакой, я видел, что он фантастически играет в квиддич, совсем как Джеймс.

– Он отлично играет, – подтвердил Драко. Сириус подумал, что в голосе Драко прослеживается намек на гордость. – Я давно хотел это признать. Он летает на метле как дышит, без всякого страха. Не знаю, известно ли вам, но он обыгрывал меня с самого первого раза, как сел на метлу.

Тут Драко смутился.

– На нашем первом уроке полетов я спровоцировал его ослушаться приказа мадам Хуч. О, Боже, я пытался добиться, чтобы его исключили. Подумать только, если бы у меня получилось…

– С тех пор многое изменилось, Драко.

– Да, я знаю. Кажется, прошла целая жизнь. В любом случае, для меня все изменилось, и я надеюсь, что для него тоже.

Они оба с грустью посмотрели на спящего Гарри, который вольготно раскинулся рядом с Драко. Время от времени, Гарри вроде бы шевелился, или, может, Драко принимал желаемое за действительное: он так часто менял положение тела Гарри (небрежно клал руку Гарри к себе на колено и воображал, ее положил туда сам Гарри), что путался, кому приписывать последнюю перемену расположения рук и ног спящего: Гарри или самому себе.

– Знаете, сначала, когда он получил «Молнию», я так обзавидовался, но мой отец сказал, что, пока я не обыграю Поттера в квиддич, такой мне не купит. Теперь я правда рад узнать, что ее купили Вы. Такую метлу вряд ли кто другой заслуживает.

– Ладно, Драко, если для тебя это так важно, вовсе необязательно, что метлу тебе может купить только отец. Я уверен, мы что-нибудь придумаем. Тогда вы сможете летать вместе везде, где пожелаете, – дружески улыбнулся Сириус.

– Вы правда так думаете?

Сириус улыбнулся снова.

– Гоночные метлы свободно продаются в магазине «Все для квиддича», Драко.

– Нет, я о другом, – он сглотнул, не решаясь облечь в слова то, что на самом деле хотел сказать. – Значит… Вы были бы не против, что мы летаем вместе?

– Драко, Гарри - единственный человек в мире, который мне небезразличен. Если он захочет полетать вместе с тобой, я приложу все усилия, чтобы исполнить его желание.

Они оба вновь обратили взгляды на спящего Гарри, и на несколько минут в палате воцарилась тишина.

– Вместе со мной… Надеюсь, захочет, – тихо промолвил Драко. – Другого я не прошу.

***

В пятницу утром, Драко резко очнулся от сна и ощутил подозрительное облегчение. Вот уже чуть ли не пять дней он жил по такому распорядку. Уснет, проснется, заморит червячка, и все это не дальше нескольких дюймов от Гарри, а тот ни сном, ни духом. Тысячи мелочей не давали Драко покоя, и все они были связаны с Гарри. Но сегодня утром тревога поутихла, и Драко с неким весельем возмущался, почему у него на душе так спокойно. Даже не глядя на Гарри, он знал, что тот еще не проснулся; в голове образовалась какая-то пустота, которая подсказывала, что Гарри по-прежнему без сознания. Но Драко все же посмотрел на спящего и пробежался рукой по спутанным волосам.

– Фу, Поттер, – сказал он. – Тебе и впрямь надо вымыть голову.

Черт возьми, подумал Драко. Все это время я тоже не принимал душ. Какая гадость. И постельное белье: на нем Мерлин знает сколько дней спят двое человек. Сегодня будет сделан решительный шаг вперед.

– В чем дело? – спросила мадам Помфри, которая чуть позже вошла с чаем. – У тебя совсем другой вид.

– Я перестал волноваться, – пояснил Драко. – Или, по крайней мере, постарался перестать. И начал ждать. Мадам Помфри, можно нам сменить постельное белье?

– Здесь есть кровать, которая, кажется, застелена чисто, – улыбнулась она.

– Дельное предложение, – улыбнулся Драко в ответ. – Вы поможете перетащить туда Гарри, пока мы будем менять простыни?

– Почему его просто не переложить туда? – озадаченно спросила она.

– Потому что, я не совсем уверен, но, ну, в общем, его кровать – эта. Мы спорили из-за нее. Он победил.

– Ты, наверное, меня разыгрываешь. Он победил, говоришь? Скорее, была ничья.

Драко засмеялся, чем порадовал мадам Помфри. Он сегодня не такой, подумала колдомедик. Она приподняла Гарри Мобиликорпусом, и он в смятой синей пижаме завис в воздухе, а Драко и мадам Помфри перестилали белье. То есть, перестилала Помфри, а Драко наблюдал, потому что не имел ни малейшего понятия, как стелить постель. Когда Гарри вновь уложили, Драко переключился на поджаренный хлеб, который лежал на подносе. Тост да сэндвич во время визита Сириуса – вот и все, чем он ежедневно питался с тех пор, как перебрался в больничное крыло.

– Вы знаете, сегодня утром я и впрямь проголодался. Думаете, на кухне остался лишний кусок бекона?

– Сейчас узнаем. Как ты спал вчера вечером?

Драко впервые проспал, не приняв зелье на ночь.

– Хреново, – ответил он. – Урывками. Пока он продолжает спать, я ничего не теряю, принимая зелье, так что, думаю, приму попозже. Потом, когда я просыпаюсь, мне не по себе, но по крайней мере, я сплю.

– Хорошо, постарайся вздремнуть подольше, а я посмотрю, можно ли взять сэндвич с беконом.

– Звучит превосходно, но, думаю, я пока спать не буду. Я проснулся и, честно говоря, хочу в душ.

Мадам Помфри засмеялась.

– Уже пора бы. Вы двое лежите здесь неделю немытые, и находиться с вами в одной комнате весьма неприятно.

– Э-э, простите. Мне бы еще чистую пижаму. Можно мне потихоньку забрать ее из слизеринского общежитие, пока остальные на уроках?

– Категорически нет. Профессор Дамблдор и слышать об этом не желает. Скажи, что тебе нужно, и я прослежу, чтобы домовые эльфы принесли все сюда.

– У меня есть похожая, но темно-зеленая, – объяснил Драко. – Пусть принесут.

– Прекрасно, – согласилась колдомедик, окинула его дорогую шелковую пижаму чуть насмешливым взглядом, и затем ушла.

Драко зашел в крохотную душевую и, покрутив краны, отрегулировал воду до нужной температуры и напора струи. Со слизеринскими душевыми несравнимо, зато было безмерно приятно смыть тревогу прошедших дней без остатка. Сколько бы времени это ни заняло, куда бы нас ни забросило, думал он, я буду просто ждать. Вот и все, что мне остается. Драко провел почти полчаса под душем, и, когда, вернувшись в палату, обнаружил на столе чайник со свежезаваренным чаем, сэндвичи с беконом и свою зеленую пижаму, то почувствовал себя лучше. Более-менее терпимо, решил он.

В атмосфере относительно приятной расслабленности, словно выбрав подходящий момент, всплыла другая проблема. Кое-что из сказанного Сириусом на днях не давало покоя. Ничего не осталось, рассказывал он. Я должен был сохранить все, что ему принадлежит. Он особенный, чудо-мальчик. Почему эти слова были смутно знакомы? И еще его осенила ужасная догадка, что свидетелем убийства Джеймса и Лили Поттеров мог быть его собственный отец. Вероятно, Упивающиеся Смертью в приступе ярости разрушили дом. Драко позволил себе прислушаться к мысли, свербившей где-то в голове, во время разговора с Сириусом. Он попытался сосредоточиться на воспоминаниях, но они по-прежнему ускользали от него. Что-то о… чем? Но до того, как Драко услышал историю, которую рассказал Сириус, определенно что-то помнил. Черт подери, что же это было?

Он поразмышлял еще немного, с жадностью впившись в сэндвич с беконом.

После завтрака Драко заметил, что впервые за неделю начинает раздражаться. Он решил, что всему виной скука. Перед долгожданным визитом Сириуса утро тянулось канителью. На улице стоял холодный ясный зимний день, солнце поблескивало на глади полузамерзшего озера, и Драко гадал, разрешат ли им с Поттером глотнуть свежего воздуха. Хотя они жили в палате почти неделю, Драко подумал, что об этом времени у Гарри не останется никаких воспоминаний. В основном, у Гарри отложились в памяти их недавние э-э… встречи, которые проходили за пределами комнаты. Драко думал об озере, и, конечно, о розарии…

Из этих раздумий его выдернула Гермиона. Она постучала в дверь и через некоторое время вошла, и Драко, что любопытно, обрадовался ее приходу.

– Привет, Грейнджер.

– Привет, Малфой. Он все еще спит?

– По ходу, да.

– Ты все-таки выглядишь получше.

– Хорошо. Спасибо. Признаться, не могла бы ты оказать мне услугу?

– Какую?

– Она тебе может показаться странной.

– Малфой, после такого ничто не покажется странным, – возразила гриффиндорка, указывая на комнату вообще и Гарри в частности.

– Резонно. Но держу пари, ты все-таки сочтешь ее необычной.

– Ладно. Итак, я сочту ее необычной. В чем состоит эта услуга?

– Мне скучно. Хочется чем-нибудь заняться. Ты можешь спросить у МакГонагалл, не уделит ли она мне пять минут для детального разъяснения проекта по трансфигурации, который нам задали на прошлой неделе, чтобы потом я мог написать эссе?

– Ты прав. Это необычно; во всяком случае, из твоих уст. Я спрошу ее. Я знаю, она не заходила, потому что не хотела беспокоить вас с Гарри, но я уверена, что она придет.

– Отлично. Перья, чернила, пергамент тоже пригодятся.

– Почему у меня такое чувство, что я у тебя на посылках?

– Не знаю, Грейнджер. Должно быть, сказывается твое природное негативное отношение ко мне. Могу поклясться, попроси пергамент Уизли, ты бы не подумала, что находишься у него на посылках.

– Ты, – чуть улыбнулась она, – определенно чувствуешь себя лучше. Куда делась мрачность?

– Тоже не знаю, Грейнджер. Наверное, просто устал травить себе душу. Это слишком выматывает, – Они оба взглянули на Гарри. Затем Драко продолжил: – Кстати об Уизли, попроси его подыскать чистую пижаму для Поттера, лады? Он слегка взопрел. Ему нужно свежее белье.

– Эм-м-м, – запнулась Гермиона. – Такие подробности совершенно излишни.

– Не скромничай, – ухмыльнулся Драко. – Привыкай. Мы еще сто лет назад могли оказаться в постели.

– Хорошо, на этом и остановимся. Рон будет только рад помочь. Он засыпет меня вопросами. Интересно, разрешит ли профессор Дамблдор Рону принести пижаму самому. Ты, может, и перестал волноваться, а Рон нет. Он едва не…

– Пожалуйста, не сейчас, Грейнджер, – Драко снова посерьезнел. – Я признаю, что рано или поздно мы с Уизли должны будем заключить перемирие ради него, – он указал на Гарри, – но я еще к этому не готов. Начнем с пижамы. И сообщения для МакГонагалл.

– Сделаю, что смогу, – пообещала Гермиона, и после короткой беседы о том, что Гарри продолжает спать – по-видимому, главной причины визита в Больничное крыло, – ушла.

Все-таки она – девчонка что надо, подумал Драко.

***

– Пижама? И это все? После того, как ты столько дней убеждала меня, что ничего не можешь рассказать; что это большой секрет, хотя в общих чертах я сам все знаю, и намного больше, чем Гарри; тебя выбрали особым помощником Дамблдора, когда я тоже хочу помочь, все, что мне отвечают: Гарри нужна чистая пижама?

– Да, – смеялась Гермиона. – У него есть какая-нибудь?

– По-моему, да. У него есть два комплекта. Он говорил, где они лежат?

По распоряжению Дамблдора Гермиона не сказала ни Рону, ни другим о магической коме Гарри. Она попыталась замять этот вопрос, чтобы не уточнять, почему Гарри сам не попросил пижаму.

– Нет, – ответила девушка. – Не говорил. Вообще-то, он спал. Просьба исходила от Малфоя.

– Малфоя? – фыркнул Рон. – С какой стати Малфою понадобилась пижама Гарри?

– Ни с какой, балбес. Не ему. Для Гарри. Мне кажется, он задумался и дал Гарри шанс измениться, если тот пожелает. Он лежал в постели шесть дней, и должно быть немного вспотел.

– Малфоя заботит, что Гарри вспотел? – Рон вытаращил глаза.

– Именно.

– Гермиона, почему у меня такое чувство, что ты что-то недоговариваешь?

– Рон, ты же знаешь, я не могу об этом распространяться. Но скажу тебе одно.

– Что? – требовательно вопросил Рон.

– Ну, тебе это ни о чем не скажет. Скорее, это – нечто вроде предупреждения.

– Что бы ни было, Герм, просто скажи, – терпение Рона стремительно убывало.

– Ладно. Я думаю, ты удивишься… э-э, я не знаю, как лучше выразиться… точнее, насколько сблизились Гарри с Малфоем. Ну, я не уверена насчет Гарри, но Малфой пошел на серьезные уступки Гарри. Теперь они очень близки. Будьте готов к этому, когда придет время.

Рон выдал нечто нечленораздельное.

– Как именно близки?

– Ну, – туманно пояснила Гермиона, – полагаю, достаточно, чтобы Малфой беспокоился, что Гарри потеет. Итак. Чистую пижаму, да поживее.

И расхохоталась, узрев гримасу тошноты на лице друга.

***

Следующими посетителями были Сириус и МакГонагалл, которые пришли к обеду, когда Драко ожидал крестного Гарри. То, что МакГонагалл вообще явилась сюда, честно говоря, раздосадовало Драко, хотя он и просил ее прийти; он робел, но не мог дождаться очередной беседы с Сириусом один на один. Гарри, само собой разумеется, спал.

– Итак, – начала МакГонагалл. – Сколько времени уже длится его сон?

– Сейчас пятница, час дня, – ответил Драко. – Он принял зелье в воскресенье в три часа, может, в три тридцать. Практически, пять дней. Или сто восемнадцать часов, если быть точным.

– Ты все-таки выглядишь лучше.

– Спасибо, профессор. Мне лучше.

– Я так и подумала. Теперь о твоей просьбе насчет работы по трансфигурации. Хотя я польщена, что ты выбрал мой предмет, мы считаем, что ты можешь проводить время с большей пользой. Ты упражнялся с палочкой, как я советовала?

– Нет, не совсем.

– Что ж, тогда вот твое задание. Не трансфигурация, а чары. Только проверь свои знания и навыки, и посмотри, изменились ли твои способности. Давай, попробуй сейчас. Чары левитации вот на этой чашке.

Драко потянулся за палочкой.

– Вингардиум левиоса, – произнес он нараспев.

Чашка вспорхнула из руки МакГонагалл дюймов на шесть дюймов вверх.

– Ловко, – заметила она, – но такое под силу и второкурснику. Теперь левитируй весь поднос и удерживай его в равновесии.

Он так и сделал. Поднос без усилий вылетел из ее рук, и Драко искусным маневром приподнял над ним еще и тарелку.

– Это уже более впечатляюще. Попробуй стул.

Драко легко позволил стулу взлететь до потолка и тихонько стукнуться об него. Затем он перевернул стул дважды в разные стороны: сначала лицом к стене, потом перевернул ножками вверх.

– Куда его поставить? – спросил он, довольный.

Стул благополучно опустился на пол, и МакГонагалл сказала:

– Теперь кровать.

Это было до смешного легко. Драко ровно поднял кровать фута на четыре над полом и взглянул вниз на Сириуса и МакГонагалл.

– Ух ты! – воскликнул он. – Такое чувство, что я могу вылететь на ней из окна и облететь вокруг квиддичного поля!

– Отлично, Драко, – похвалила МакГонагалл. – Тем более, что я имела в виду пустую кровать, а не твою.

– Ой! – засмеялся Драко. – Простите! – Он плавно опустил кровать на пол. – Поразительно! Я всегда безбожно заваливал чары!

– А мистер Поттер всегда в них успевал. Тебе предстоит многое узнать, Драко. Мы ожидаем, что твои магические способности усилятся. Позже ты еще можешь попрактиковаться в чарах. Завтра – немного заняться трансфигурацией; Гарри она дается труднее. За этим будет интересно понаблюдать. После обеда нам бы хотелось, чтобы ты принял еще дозу снотворного, рассчитанную на пять часов, и восполнил недостаток сна со вчерашней ночи. Вечером можешь еще позаниматься чарами; я попрошу мисс Грейнджер прийти помочь. Она будет прекрасным партнером для подобных занятий.

– Хорошо, – согласился Драко. Он еще не отошел от восторга, что так далеко продвинулся в чарах левитации.

Затем профессор ушла, и Драко с Сириусом принялись за легкий обед. Как и Сириус, Драко съел мало, но ему почему-то хватило.

– Сегодня у тебя грустный вид, Сириус, – заметил Драко.

– Да, есть немного. Просто непривычно думать, что тебя я теперь знаю лучше, чем Гарри. Мне жаль, что нам с Гарри как-то не выдалось такой возможности. Я очень многое должен ему рассказать, о чем он не знает: о родителях, какие они были, как сильно они любили его.

Драко не проронил ни слова. Ситуация действительно печальная, но подспудно он понимал: это не означало, что им не стоит начинать разговор.

– Я все-таки рад, что мы поговорили, – отважился он. – Я думаю, Гарри и впрямь повезло, что у него есть семья – ты.

– Спасибо, Драко, ты очень великодушен.

Комплимент завис в воздухе, но про себя Драко задумался. Он хотел что-нибудь сказать, пусть даже ничего определенного не находилось.

– Сириус, мне не дает покоя одна мысль.

– Какая?

– В этом-то и проблема. Понятия не имею. Я не могу вспомнить.

Сириус улыбнулся.

– Ну, я вряд ли могу что-то посоветовать, если…

– Вообще-то, это странно, – перебил Драко, испугавшись, как бы Сириус не подумал, что он шутит. – По крайней мере, ощущается странно. Если б только на меня снизошло озарение, и я вспомнил, что это было. Но это имеет отношение именно к тому, о чем ты говорил на днях. О маленьком Гарри. Эта мысль свербит у меня в голове уже два дня. Но я не могу понять, почему.

Сириус молчал. Будто слова могли оборвать ту ниточку, которую мысленно протянул Драко. Но Драко продолжал пребывать в раздумьях, и Сириус решил, что момент упущен. Он вдруг увидел усталость на лице Драко и решил, что пора идти.

– Ладно, думаю, это неважно, – сказал он. – А если важно, то ты очень скоро все вспомнишь. Теперь прими зелье и отдохни подольше. Ты выглядишь намного лучше, но отдых тебе не помешает. Да, кстати, вот вещи для Гарри, от Рона, который передал их через Гермиону, а та через меня. Как тебе, быстрая доставка? Завтра прикинем, как его переодеть.

Сириус положил чистый комплект на другую кровать.

Он проследил, как Драко выпил снотворное, и не уходил, пока не убедился, что мальчик уснул, свернувшись клубком в узенькой кровати рядом с крестником.

***

Выпитое сонное зелье ничем не отличалось от обычного, и поэтому, когда к шести часам вечера его действие ослабло, резко возвращаться в сознание было, как всегда, малоприятно. О, Боже, я никогда к этому не привыкну, подумал Драко, чувствуя легкую тошноту. Он замер в ожидании, когда тревога уляжется, подпитываясь надежным теплом, которое его окружало. Пока он спал, рука Гарри каким-то образом обвила его, и Драко прижался теснее, чтобы прогнать неприятные ощущения. Здесь было та-а-ак уютно. Так бы и лежал до конца своих дней, не вставая, подумалось ему.

В голове прояснилось. Вечер. Еще одна попытка поесть, потом короткое дополнительное занятие чарами с Грейнджер. Не самый худший способ провести вечер, подумал он. Но, блин. Стоп-стоп-стоп, что-то здесь не так.

Он резко распахнул глаза.

Гарри лежал рядом, обняв одной рукой Драко, смотрел на него и улыбался.

– Ты проснулся! – воскликнул Драко. – Черт дери, ты вправду не спишь!

– Да, – подтвердил Гарри. – В отличие от тебя. Ты спал сном младенца. На тебя было приятно смотреть. Ты что, прокрался ко мне тайком, когда ушла мадам Помфри? Я не помню, как ты залез сюда; наверное, я уже спал.

Драко нужно было столько ему сказать, что слова застревали в горле, и не выходило ничего, кроме невразумительного блеянья.

– Не можешь отстать от меня а, Малфой? Или просто горюешь, что потерял кровать? – усмехнулся Гарри.

– Поттер, послушай меня! Ты проснулся! Это чудо!

– Чудо? Ну, мне и правда стало лучше, это точно. Хотя сейчас только шесть часов, так что зелье действовало не пять часов, как говорила мадам Помфри.

– Поттер, заткнись! Ты считаешь, что приятно смотреть, как сплю я? Да я действующий чемпион школы по наблюдению за тем, как спишь ты, гад этакий!

– Что ты хочешь сказать? Ты только что проснулся. Было непривычно ощущать, как ты снова приходишь в себя.

– Верно. Я только что проснулся. Но, в общем, Поттер, тебе, может, будет нелегко это принять, но сегодня не воскресенье.

– Чего? Не дури. Сейчас вечер. Днем мы переоделись в пижаму и заснули. Помнится, у мадам Помфри было такое забавное лицо! Ты сказал,.. ты сказал, блин, я даже не могу это передать. Ты сказал, что считаешь, что я очень даже ничего. Не могу поверить, что ты это сказал! Последние полчаса, пока ты сладко спал, я смотрел на тебя и думал о твоих словах. И знаешь, что, Малфой, я сам не верю, что хочу такое сказать, но считаю тебя…

– Поттер, не отвлекай меня! Прибереги дифирамбы на потом. Какого цвета моя пижама?

– Малфой, ты о чем вообще? Я только хотел сказать, что…

– Поттер! Какого цвета моя пижама?!

– Черная, идиот. Черная шелковая. Я видел, как ты только сегодня ее надевал.

– О, Боже, ты доведешь меня до белого каления! – взвыл Драко. Он отбросил одеяло, которым они оба укрывались.

– Или… зеленая, – удивленно изрек Гарри. – Как это у тебя получилось?

– Я переоделся, болван. Потому что сегодня не воскресенье! Теперь ты дашь мне сказать?

– Ладно, говори. Кажется, у нас есть время.

– Время? Хватит перебивать! Ни звука; ни единого, пока не выслушаешь меня.

Гарри ничего не ответил. Он с легким интересом выжидал.

– В воскресенье ты принял зелье. Мы приняли. Я спал столько, сколько предполагалось. А ты не просыпался. Все слегка забеспокоились. Снейп сказал, что зелье тут ни при чем. Чем больше я об этом думал, тем сильнее волновался. Потом, после долгих раскачек, неведения и гипотез, преподы, наконец, выдали такую. Ты не спал целую вечность, и физически устал. Зелье позволило тебе заснуть; телу и разуму это пришлось по вкусу. Тебе было нужно отдохнуть и закрыться от всего. Никаких подъемов, Поттер. Грейнджер и Дамблдор докопались до сути: ты впал в магическую кому, вызванную душевной болью. Я с ума сходил; я ничем не мог помочь. А ты все спал и спал. Я сменил свою пижаму, потому что уже прошло много времени. Поттер, ты не поверишь, но сегодня пятница. Ты спал целых пять дней. И теперь, слава Мерлину, проснулся, и я могу вздохнуть с облегчением.

Драко, резко вздрогнув, укрыл их обоих одеялом и крепко обнял Гарри.

– Сегодня пятница?

– Да.

– Я лежал в коме?

– Да.

– Это вычислила Гермиона?

– Да.

– Что ж, по крайней мере, в этом есть доля смысла.

– Во всем есть смысл, дурачина. И когда все узнают, что ты проснулся, то будут прыгать от радости. Все жутко волновались. Сириус – отличный, кстати, мужик, твой крестный – умрет от счастья.

– Ты разговаривал с Сириусом?

– Да. Он классный.

– Я знаю, что он классный. Он мой крестный отец. Ты знал об этом?

– Я только что сказал, что да. Поттер, блин, не отвлекайся.

– Я не могу не отвлекаться. Ты говоришь полнейшую чушь. Я не мог спать целых пять дней, болван. У тебя мозги заклинило.

– Мозги мне заклинило раньше, ты, сукин сын, я даже не могу передать, насколько. Впрочем, ладно, думай, что хочешь. Но, детка, ты окажешься неправ. И я предполагаю, очень скоро. Который час? Дамблдор обычно приходит около семи. Темпус.

Часы-снитч вежливо сообщили, что сейчас шесть двадцать.

– Эй! – сказал Гарри. – Они зачарованы так, чтобы никто, кроме меня, не мог ими пользоваться. Как ты это сделал?

– Поттер, нам есть о чем поговорить. Мне нужно рассказать тебе кучу всего, а между нами масса разногласий и обид. Часы в этом списке в самом-самом конце. Теперь просто сосредоточься на том, что я тебе толкую: ТЫ СПАЛ ПЯТЬ ДНЕЙ!!! Это факт. Все беспокоились, а я больше всех. Поттер, ты понимаешь? Пять дней я был здесь, рядом с тобой. И, кстати, замечу, что тебе позарез необходимо принять душ. А Уизли раскопал для тебя свежую пижаму. Рад видеть, что она такая же стильная, как это детское барахло. Так, душ, чистая пижама, и ты наверняка проголодался как волк. Я не знал, что ты предпочитаешь пирог с курицей и ветчиной, поэтому старался есть так, чтобы хватило нам обоим. М-да, звучит сентиментально. Дамблдор наверняка разрешит тебе есть все, что захочешь. Мне он разрешил, и мне дали пирог с курицей и ветчиной, потому что Грейнджер сказала, что ты его любишь больше всего.

– Малфой, ты что, белены объелся?

– Нет! Ты не слушаешь.

– Ну ты же не объясняешь. Ты правда все это время лежал здесь в постели со мной?

– Да, – Драко покраснел. – Я просто не мог уйти; прости, все это было так ужасно, что я чувствовал себя лучше только тогда, когда был рядом с тобой. Я сожалею. Ты сердишься?

– Да, – протянул Гарри. – Сержусь, что не просыпался и не радовался тому, что ты рядом. Хотелось бы знать, каково это.

– Ну, теперь ты проснулся. И я здесь. Ты доволен?

– Да.

– Ну, вот так все и было. Если не считать пяти дней. И немереной дозы сумасшедшего беспокойства. Волновались все, пусть даже и не подавали вида. Но теперь я могу вздохнуть спокойно…

– Кто “они все”?

– Я. Сириус. Дамблдор. МакГонагалл. Снейп. Помфри. Грейнджер. И я.

– Ха. Вот ты и попался. Ты упомянул себя дважды.

– Я волновался вдвое сильнее. Я должен был упомянуть себя двадцать раз. Сто раз.

– Снейп волновался? Да брось. А почему Гермиона, а не Рон?

– Снейп волновался. Поверь. Особенно, когда подумал, что может быть что-то не так с зельем, которое он сварил.

– А что насчет Рона?

– Насчет него? Я говорил, что я волновался?

– Да, сто раз, наверное. Что насчет Рона?

– Походу, его не включили в круг посвященных. Сюда приходили только Сириус, профессура и Грейнджер. Дамблдор поручил ей разыскать в библиотеке статьи о случаях комы.

– В этом она бы преуспела.

– Так и есть. Она все перерыла. Даже уроки пропустила ради поисков.

– Она молодчина. Но что с Роном? Он бы наверняка ей помог.

– Поттер, это строжайший секрет. Мы с тобой находимся здесь тайно. Круг посвященных ограничен. Остальные думают, что мы страдаем от сонной болезни. Уизли не в курсе, Поттер. Это решение Дамблдора.

– Ой. Как все скрытно. От чего мы страдаем? Сонной болезни?

– Это, как я тебе уже говорил, обсудим завтра.

– Ах. Да. Ты говорил часов пять назад.

– Нет, пять дней назад, придурок. Ты что, все мимо ушей пропустил?

– Ты волновался очень сильно? – застенчиво поинтересовался Гарри.

– Поттер, не заставляйте меня повторять. Я все равно уже не волнуюсь. Так, к слову, о коме. У меня есть о чем волноваться, – Драко притих. – К примеру,.. могу ли я тебе когда-нибудь по-настоящему понравиться или нет.

– Ха! Ты об этом волнуешься? Поздновато: ты же был со мной в одной постели пять дней, – Гарри вновь усмехнулся. – Мерлин, пять дней, до сих пор не верится! Давай позовем мадам Помфри, она разберется.

– Нет!

– Ха! Она тебе покажет и круг посвященных, и сонную болезнь, и хитроумный трюк с пижамой, и пирог с курицей и ветчиной. Пять дней! Давай, позовем.

– Нет!

– Почему нет?

– Потому, Поттер, идиот ты этакий, что я хочу побыть с тобой наедине, – тихо признался Драко.

Гарри улыбнулся.

– Ну, ты уже со мной. Бог знает, как так получилось, но я, кажется, с тобой в постели. И что удивительно, мне это нравится, как и было условлено. Итак, можно считать, я в полном твоем распоряжении. Чем предлагаешь заняться?

– Поттер, ты несносный мерзавец, иди сюда.

Драко, глубоко дыша, стиснул его в объятиях. Гарри ощущал, как у него свалилась гора с плеч. Ему стало так уютно и хорошо в теплых надежных объятиях Малфоя, и руки сами обняли его в ответ. Комнату наполнило относительное умиротворение.

– Не уходи больше, – пробормотал Драко в шею Гарри.

– Не уйду я, никуда.

Они разомкнули объятия и лежали, не шевелясь, чувствуя дыхание друг друга, спокойствие друг друга.

До визита Дамблдора оставалось двадцать замечательных минут. Гарри и Драко лежали вместе под одеялом на кровати Гарри, изредка переговариваясь. В палате царило такое неподдельное счастье, что Гарри непрестанно улыбался и смеялся про себя, а затем подумал: черт подери! Малфой!

В голове у Драко прояснялось. Встрепенувшись поначалу при виде пробудившегося Гарри, он стал ощущать на своих плечах нелегкое бремя задач, стоящих перед ними, но все равно заразился настроением Гарри. Часики тикали, а Драко разрывался, пытаясь насладиться прекрасными секундами и волнуясь о том, что случится дальше. И понимая, что лежать всю неделю в кровати с Гарри на глазах у всех посвященных ему было нипочем, почему вдруг показалось, что их теперешнее положение слишком сокровенно для всеобщего обозрения?

Потому, предположил он, что прежде они все разделяли его тревогу, таким образом, они испытывали схожие чувства по отношению к Поттеру, но теперь – нет, они не вправе быть свидетелями этой близости. Даже Дамблдор. Если честно, особенно Дамблдор.

Драко резко сел, подтянул колени к груди и прислонился к жесткому изголовью кровати. Гарри удивился.

– В чем дело? – спросил он.

– Честно говоря, не знаю, – ответил Драко. – Просто… Дамблдор будет здесь с минуты на минуту.

– И что? Дамблдор нас отправил сюда.

– Да, знаю. Но переправил он нас сюда, чтобы мы могли заняться… этим?

– Не знаю. Скажи ты мне. Зачем он отправил нас сюда?

Драко молчал.

– И вообще, чего ты вдруг застеснялся, если лежишь в этой кровати уже пять дней? Мне лично все равно.

– Ты не стесняешься? – спросил Драко, с надеждой глядя на Гарри.

Гарри покачал головой, тепло улыбаясь.

– Поттер… – нерешительно выдавил Драко. – Ты правда не знаешь, зачем мы здесь?

– Ну… – протянул Гарри.

Дверь открылась, и вошел Дамблдор.

Для человека, который, несмотря на чудаковатость, даже в самых тяжелых ситуациях всегда держал себя в руках, при виде бодрствующего Гарри он отреагировал удивительнейшим образом.

– Гарри! – воскликнул он. – Это потрясающе! Мерлин, проснулся и улыбается!

Среди круга посвященных, как его назвал Драко, новости разлетелись молниеносно. За последующие пару с лишним часов каждый не преминул заглянуть к ним ненадолго, и на их лицах было написано облегчение, в чем бы оно ни выражалось: от резкости Снейпа и добросердечия Сириуса до визга Гермионы. И когда мадам Помфри оставила им на ночь еще немного еды и, как ни странно, еще дозу сонного зелья, Гарри перестал соображать, как будто на него обрушился поток событий.

– Все, кого я видел с тех пор, как проснулся, – поделился он с Драко, – знают то, что не знаю я. Включая тебя. Особенно тебя.

– Поттер… – устало сказал Драко, выравнивая подушку, как собака место ночлега, – об этом - завтра.

<<< >>>

The End

fanfiction