Немыслимые Мысли

Автор: Aidan Lynch

Перевод: Candice

Пейринг: Гарри/Драко

Рейтинг: PG–13

Жанр: romance

Disclaimer: продолжаю перевод не своего фанфика не про своих героев добровольно и бесплатно, дабы порадовать читательницу, пожелавшую увидеть окончание замерзшего/брошеного перевода

10 глава. Нескончаемые посещения

В понедельник, на следующее утро после Великой битвы в снежки его разбудил Дамблдор, тронув за плечо. Только утро ли? Из–за зелий, волнения и непривычной ситуации чувство времени дало серьезный сбой.

– Темпус, – рассеянно изрек Драко. Часы–снитч вежливо сообщили, что сейчас ровно половина пятого утра.

– Твою мать, – выругался он, не разобравшись, что по–прежнему лежит в кровати Гарри, а над ними стоит директор. Ощущение реальности происходящего ударило как обухом по голове, и он взвыл: – Блин, ой, простите, профессор, в смысле, простите, я не хотел ослушаться мадам Помфри, я просто уснул здесь, ничего не было, честное слово… – и торопливо подтянул одеяло, чтобы вернуться к себе в постель.

Дамблдор улыбнулся.

– Ш–ш–ш, Драко, – сказал он. – Ничего страшного. Не вставай.

Драко открыл глаза и с трудом сфокусировал зрение, но слабость еще не прошла, и для более–менее осмысленной беседы потребуется некоторое время.

– Прости, что разбудил так рано. Но мадам Помфри и профессор Снейп решили, что вам лучше избегать длительных перерывов на сон, во всяком случае, пока. Сейчас они оба спят, поэтому сегодня утром я сам вызвался разбудить вас. Я предлагаю тебе подняться до завтрака, а потом, если хочешь, примешь еще зелье днем. Мало–помалу, часикам к девяти мы поднимем тебя на ноги.

– Спасибо, профессор, – сказал Драко. – Хотя я думаю, что предпочел бы выспаться нормально, без помощи зелий.

– Рад слышать, Драко. Но не волнуйся, после зелья тебе будет легче избавляться от сонливости. Теперь я должен спросить: что с Гарри? Он уже проснулся?

– Нет, – ответил Драко. Он изо всех сил сосредоточился и попытался нащупать мысли Гарри. Но безуспешно. Дамблдор молчал.

– Если бы он проснулся, пока я спал, я бы узнал, – в конце концов, сказал Драко. – Он все еще… как будто в другом мире. Позавчера, когда я мог чувствовать его спящего, это было как–то иначе. Вчера вечером я думал, что он просто крепко спит, но теперь такое впечатление, что его здесь вообще нет.

Дамблдор по–прежнему хранил молчание.

– Мне уже начинать волноваться? – добавил Драко.

– Разве мой ответ имеет какое–то значение? – сказал Дамблдор, чуть поблескивая глазами.

– Вряд ли, – улыбнулся Драко мило и застенчиво.

– Я хочу, чтобы ты знал: этот вопрос привлечет самое пристальное внимание тех немногих, кто знает правду. Но я продолжаю искренне думать, что это не главная причина для беспокойства. И в любом случае, тебе надо чуть–чуть побеспокоиться о себе. До того, как ты станешь прежним, тебе предстоит долгий путь.

– Профессор, стать прежним мне вряд ли захочется. Когда я задумываюсь о том, что я говорил и делал… когда Поттер поймет, что дело нешуточное, он никогда меня не простит.

– Главным образом, именно поэтому я и позволил вам сейчас побыть вместе, Драко, так что вы можете уладить ваши разногласия.

– Я благодарен вам… но чем больше я о них думаю, тем быстрее тает надежда. Поэтому я чуть ли не со страхом жду, когда он проснется.

– Драко, не все сразу. Я уверен, ты добьешься своего. Гарри… порядочный человек. Он поймет тебя правильно.

– Спасибо, профессор. Надеюсь, что так.

– Теперь о насущном. Мадам Помфри будет регулярно вас осматривать, и поскольку Гарри в таком состоянии, сегодня тебе, к сожалению, нанесут визиты другие профессора. Я буду заходить по вечерам. Но кроме преподавателей, больше никого из обитателей школы сюда не допустят. У вас должно быть место, где вы вновь почувствуете себя сильными и здоровыми. Вы должны полностью посвятить себя сну, еде и отдыху. Ваши проблемы с Гарри уладятся по мере их поступления. И еще один вопрос, – добавил Дамблдор.

– Да?

– Что это за вещица? – Дамблдор указал на часы–снитч.

– Я точно не знаю, но вроде часы. Поттера. Здоровские, правда? Я таких еще не видел.

– Темпус, – сказал Дамблдор.

Часы–снитч не издали ни звука.

– Хм–м. Я неправильно произнес заклинание? Как они работают? – спросил Дамблдор.

– Э–э… Просто говорите 'темпус', и они отвечают, сколько времени, – пояснил Драко, озадаченный, будто его утверждение перестало быть верным.

– Хм–м–м, – глубокомысленно изрек Дамблдор. Насколько глубокомысленно – для Драко осталось неясным.

Драко взял часы и пробормотал:

– Темпус.

Часы–снитч вежливо сообщили, что почти без четверти пять утра.

– Хм–м–м, действительно, – повторил Дамблдор. – Что ж, на сегодня достаточно. Теперь я тебя покину. На твоем месте я бы немного вздремнул, а потом почитал бы учебник или что–нибудь другое. Чуть позже мадам Помфри принесет тебе поесть. Я полагаю, Драко, когда она придет, то захочет, чтобы ты был в своей постели.

– Ой, да, верно, – покраснел Драко. – На случай, если я вдруг засну, мне лучше перебраться к себе.

– Или… – интригующе продолжал Дамблдор, – …может, она со временем просто смирится. Кто знает?

Драко улыбнулся ему, и как только директор вышел из палаты, опять свернулся калачиком рядом с неподвижным, спокойным теплым телом. И вскоре заснул нормальным, здоровым сном, без всяких зелий.

***

На следующий день после Великой битвы в снежки уроки шли по расписанию. За ночь выпал снег и скрыл наглядные доказательства вчерашнего сражения, но в хогвартских коридорах и класах воспоминания были все еще свежи и ярки, а для Гриффиндора после завоевания Кубка по квиддичу и первого места в соревновании факультетов они были по–прежнему явью. Но лишь горстка человек точно знала, почему Дамблдор ни с того ни с сего устроил это развлечение для всей школы.

Школы – особенно школы–интернаты – заведения весьма интересные; там почти невозможно ничего утаить. Когда месяцами, годами живешь бок о бок с большим количеством народу, малейшая странность вмиг подмечается и становится предметом горячего обсуждения на всю неделю. Разумеется, Дамблдор это знал, но его не зря считали величайшим директором школы Хогвартс. При обычных условиях новости, что Гарри Поттера и Драко Малфоя изолировали при таинственных обстоятельствах в Больничном крыле, не миновать повышенного интереса. Но после такого события как Битва в снежки, известие о якобы заболевших, упомянутое посреди длинного списка нарочно занудных сообщений, который зачитали вечером во время ужина, ученики пропустили мимо ушей. Все разговоры свелись к тому, как Гермиона выиграла Хогвартскую Битву, чтобы отвлекаться на какие–то другие интересные новости.

Гермиона, конечно, сразу почуяла неладное. Кое–что не складывалось, но она предпочитала помалкивать, и своими предположениями не делилась даже с Роном. Все завязывалось на расчете времени. Ладно, она могла признать, что Дамблдору захочется переговорить с Гарри. Но. Неужели в ту самую минуту, когда он собирался дать старт Битве в снежки? И. Эмили де Сууза не было никакой необходимости заходить в Гриффиндорскую башню. Правила можно было бы разъяснить для всех сразу, если собрать студентов в общем зале. Единственной причиной – Гермиона в этом не сомневалась – по которой пришла Эмили, была задача разыскать Гарри и увести его от остальных, пока никто не видит. А потом подозрительное нежелание МакГонагалл ответить, не Малфой ли с ним, даже при том, что она вообще–то рискнула искать их в спальнях, и сама рассказала гораздо больше, чем Гермиона могла припомнить. Хм–м. И что это за бред про сонную болезнь?

Если у Гермионы появились подозрения, то Рон попросту ходил туча тучей. Какая горькая ирония, что в то самое время, когда Гарри снова выбыл из их компании, во всех школьных разговорах звучало имя Гермионы. И его очень сильно злил тот факт, что всего за несколько часов после форсированного примирения с Гарри – одного из самых трудных и трогательных моментов его жизни – вмешались другие и помогли Гарри справиться с проблемами, то есть сделали то, что Рон хотел сделать сам. Он продолжал дуться и за ужином, когда к нему подсела Гермиона и собрала остальных гриффиндорцев, чтобы пошептаться.

– Происходит что–то странное, – обратилась она к собравшимся.

– Герм, ты о чем? – не понял Симус.

– Я не уверена, но точно знаю, – нам нужно держать язык за зубами, что мы знаем о Гарри. Сейчас Дамблдор явно взял ситуацию под свой контроль и сделает все, чтобы скрыть ее от остальных, так что я думаю, на повестке дня – полная секретность. Перед нами встает необходимость постараться забыть обо всем этом и положиться на Дамблдора. На сегодняшний момент мы сделали все, что в наших силах.

– А что он такого сделал, Гермиона? – спросила Джинни. – Он только объявил, что они заболели. По–своему, так и есть.

– Да, но устроить грандиозный спектакль под названием Битва в снежки в качестве прикрытия? Я считаю, это решительный шаг. Никто из школы, включая нас, ничего не заметил.

Возражений не нашлось, и гриффиндорцы вернулись к еде и разговору о Битве в снежки, но Гермиона оставалась при своих подозрениях, а Рон по–прежнему сидел мрачный.

Минут через двадцать покидая Большой зал, Гермиона ничуть не удивилась, когда откуда ни возьмись рядом появился Дамблдор и, пока никто не заметил, спросил ее, не окажет ли она любезность и не зайдет ли к нему в кабинет после Арифмантики.

– Пароль 'Вертлявые Волосатики', – блеснул он глазами. – Просто зайдите.

После того, как директор удалился, Гермиона прыснула. Вертлявые Волосатики – последнее повальное увлечение из Сладкого Королевства. Это были всего лишь желейные червячки длиной около шести дюймов, но стоило их надкусить, они начинали бешенно извиваться, пока их не раскусят хотя бы на десять частей. Если их глотали целиком, они шевелились в животе еще несколько часов. По слухам, этот рецепт продали Сладкому Королеству близнецы за внушительную сумму, но пока обе стороны отказывались подтвердить или опровергнуть данные сведения. Хотя близнецы обзавелись новыми метлами. Представив, как директор пытается поговорить с желейными червячками, которые вертятся у него во рту, Гермиона развеселилась и, добравшись до кабинета Арифмантики, не могла унять внутренний смех.

***

Насчет распоряжений мадам Помфри Дамблдор не обманул; когда около девяти вечера она вошла в палату мальчиков с чаем и тостами, то настояла, чтобы Драко немедленно вернулся в свою постель. После того, как его разбудил Дамблдор, Драко время от времени подремывал, но, тем не менее, так хотел спать, что все тело ломило. Он тяжело вздохнул и отодвинулся от Гарри, который по–прежнему спал.

Драко взял тост и налил полчашки чая, а мадам Помфри хлопотала вокруг Гарри, расправляла ему пижаму, то и дело щупала ему лоб. Затем она вышла, и Драко сразу вернулся на соседнюю кровать и, как днем раньше, уселся в ногах у Гарри. У него было что почитать, но мысли и взгляд продолжали возвращаться к Гарри.

Примерно через полчаса пришел следующий посетитель, Сириус, который ничего не имел против того, где сидел Драко. Беседа – первая за все время их знакомства – клеилась с трудом, и они друг другу толком ничего не сказали. Минут через пять Сириус ушел, и напоследок попросил:

– Драко, что бы ни случилось, пожалуйста, обещай, что ты никогда, никогда не причинишь ему боль.

Драко вздохнул. Сириус попал пальцем в небо. Но Драко отчасти проникся к нему приязнью, и беззлобно ответил:

– С чего мне ему причинять боль? Я даже не могу отойти от него дальше, чем на три фута.

Между ними мелькнуло понимание, и Сириус ушел.

Потом, чуть позже десяти явился Снейп. Драко позабавила мысль о том, что зельевар только что с урока, который они с Поттером обычно посещали. Снейп держался деловито и профессионально, хотя и без грубости; явно скрывал свое замешательство, думал Драко. Ничего не подозревающий Гарри спал. Снейп попытался провести нечто вроде медосмотра, дабы узнать, нельзя ли определить по температуре, частоте дыхания и прочему, почему сон Гарри длится столько времени.

Когда Снейп поднял руку Гарри и выронил, так что та с глухим стуком шлепнулась на постель, Драко метнул в него упреждающий взгляд. Когда же Снейп довольно бесцеремонно поднял веко Гарри, Драко не выдержал:

– А без этого нельзя обойтись? Я думаю, тыкать в глаз – не лучший способ его разбудить.

Такая неучтивость со стороны любимчика, похоже, изумила Снейпа, но он прекратил свои занятия и вскоре удалился.

К тому времени, когда спустя полтора часа визит нанесла МакГонагалл, Драко начал задумываться, а не спокойнее ли было бы оставаться в общежитиях. Но при виде по–прежнему спящего Гарри на лице профессора отразилось неподдельное беспокойство, и Драко смягчился. А поскольку она проявила к ним обоим немалое великодушие не далее, чем пару ночей назад, когда они полуночничали, он увлекся, беседуя с ней, и был приятно удивлен, как непринужденно протекал разговор.

– Драко, – сказала МакГонагалл, опустившись в кресло. О том, что сам Драко сидел на кровати рядом с Гарри, она никак не отозвалась, – мы думаем, что нет никакого смысла продолжать поиски причин, почему Гарри так долго спит, пока нам не удасться узнать поподробнее, что случилось до того. Я знаю, что это очень личное, но можешь ли ты уточнить, как далеко вы зашли в общении с Гарри с тех пор, как, ну, в общем, за последние несколько дней?

– Э–э, профессор, – покраснел Драко, – 'как далеко мы зашли?'

– О, Силы Мерлина, Драко, – взволнованно отозвалась она, – да нет же, настолько откровенную информацию я не выспрашиваю. Только, где и когда ты видел его, и в каком он был настроении. К примеру, я знаю, что вчера ночью вы провели какое–то время вместе в розарии. Как он себя чувствовал?

– Профессор, – осторожно начал Драко, – я знаю, что той ночью вы дали 'добро' и мне, и Поттеру на то, чтобы выйти за пределы замка, но откуда вы узнали, что мы были в розарии?

– Драко, – она едва сдерживала смех, – я думала, ты сообразительнее. Скажи, какой предмет я вам преподаю?

– Трансфиг… – он осекся. – Ой! Вы были кошкой. Я забыл, что вы анимаг.

Она улыбнулась с некой безмятежностью, но на Драко нашла нейсвойственная ему робость.

– Той ночью вы были в саду? – тихо спросил он.

– Мерлин мой, нет, – пояснила МакГонагалл. – Я не шпионила за вами. Я появилась лишь несколько минут спустя, чтобы напомнить вам о лимите времени, который я вам обоим отвела. Для вас это было… важно? – Она продолжила сочувственно. – В каком настроении пребывал Гарри?

– Он был на удивление спокоен, гораздо спокойнее, чем последний месяц. Что утешает, потому что… – Драко запнулся, не зная, как лучше сказать, – потому что, на самом деле, это было наиболее эмоционально, э–э, насыщенное время, которое мы провели вместе.

Теперь он точно залился краской смущения.

МакГонагалл кивнула. Драко снова заговорил.

– Но на самом деле, мы еще немного побыли вместе и днем. Десять минут, не больше, но все прошло также мирно. Это случилось у озера, и шел снег, но тогда мы впервые смогли поговорить без враждебности. Но успокоился он совсем недавно, профессор. Пока мы не поговорили у озера, он прошел через все круги ада. Какое–то время я мог ощущать его боль.

– Значит, вы дважды беседовали наедине?

– Да. Но за последние несколько дней с ним случились и другие немаловажные события. В субботу, после того, как он побывал на озере, он пережил очень трудную и бурную сцену объяснения с Уизли. Они снова стали друзьями, и я точно знаю, что для него это был чрезвычайно, э–э, слезливый момент. Для них обоих, вообще–то. Потом я видел Поттера на ужине. Он опять был в кругу друзей, и полон облегчения и радости. Потом, ночью, как вы знаете, я видел его в розарии. Та встреча тоже была эмоциональной. В следующий раз я увидел его в кабинете профессора Дамблдора перед соревнованием по игре в снежки. Он был усталым и, честно говоря, боялся, нервничал из–за причин, по которым нас могли туда пригласить. Когда мы оказались здесь, мы чуть ли не первым делом устроили свару. Причем, премерзкую. Но к тому времени, когда мы приняли зелье, между нами… – сейчас он, несомненно, покраснел, – …все более чем уладилось. Я искренне полагал, что, когда мы готовились ко сну вчера днем, он был по–настоящему счастлив.

МакГонагалл вновь кивнула.

– Это крайне важно, Драко. Пожалуйста, не думай, что мы лезем не в свое дело.

– Теперь вы мне кое–что скажете? – вдруг спросил он.

– Конечно, если смогу.

– Почему он не проснулся? Даже не учитывая зелья, он спит почти двадцать часов. И это не нормальный сон. Он просто лежит здесь, и не двигается. Ему ничего не снится. В его голове пусто. Как будто он не здесь. У вас наверняка есть какие–нибудь предположения, и мне нужно о них знать.

– Драко, как только мы узнаем, мы тебе скажем. Я понимаю, что сейчас для тебя этого недостаточно, но профессор Дамблдор еще раз зайдет вечером, чтобы с тобой побеседовать, и мы надеемся, что к тому времени Гарри все–таки проснется сам.

Иного ответа ему, разумеется, не дождаться.

– Итак, – сказала МакГонагалл. – Обед вот–вот начнется. Сколько ты спал с тех пор, как профессор Дамблдор тебя разбудил?

– Немного. Так, урывками.

– Думаю, тебе надо чуть–чуть поесть, а затем еще поспать. Хочешь принять еще снотворного или сам заснешь?

Драко не стал раздумывать.

– Снотворное, – выбрал он. – Только так можно было стать ближе к Гарри. Воспользоваться шансом найти его, где бы тот ни находился.

– Я попрошу мадам Помфри поскорее принести тебе зелье, – поднявшись с кресла, она вновь превратилась в строгого учителя трансфигурации, которого знали все остальные. И напоследок обронила: – Я полагаю, она будет настаивать, чтобы ты пересел на свою кровать.

Вот это да, подумал Драко. Это странно. И, что бы там ни предписывали, едва ли тихо и спокойно. Когда чуть позже действительно появилась мадам Помфри с бутербродами и еще одним кубком дымящейся фиолетовой жидкости, и увидела, что Драко сидит и читает в постели рядом с Гарри, лежащим без чувств, она задохнулась от возмущения. При виде ее Драко закатил глаза и, выбираясь из кровати, устроил целый спектакль. Выпил зелье залпом, оставил бутерброды нетронутыми и, когда колдомедик опять ушла, просто–напросто вернулся к Гарри.

***

Гермиона села на место и обдумала все, что сказал ей Дамблдор. Ничего нового она не узнала, разве что получила больше подробностей для своих догадок. Причастность родителей Драко и неминуемо Вы–Знаете–Кого стала следующим звеном логической цепочки, и пока она сидела в кабинете днем, на нее снизошло озарение. Будто она обнаружила что–то слишком рано, или стала соображать намного быстрее. К этому нужно было привыкнуть. И хотя гриффиндорка сидела перед Дамблдором, она принялась размышлять о том, что на это скажет Рон. Он будет в отчаянии.

Иногда казалось, что Дамблдор и впрямь умеет заглядывать в чужие головы.

– Я был бы признателен, если бы вы не упоминали ни о чем в разговорах с вашими друзьями из Гриффиндора, – сказал он. – Достаточно того, что у них подобные мысли могут появиться сами по себе, исходя из того, что им уже известно. Но до того времени я бы предпочел свести возможности для вспышки паники к минимуму.

– Конечно, – согласилась она, – но, профессор, в таком случае почему вы рассказали мне?

– Потому, мисс Грейнджер, что мне бы очень хотелось обратиться к вам за помощью. Скажите, как у вас с учебой?

– Думаю, нормально, – озадаченно ответила она.

– Хорошо. Тогда у вас найдется немного времени для дополнительных заданий?

– Да, пожалуйста, любые задания. Если это поможет Гарри, я все сделаю.

– Я не сомневался, что вы это скажете. Нужно, чтобы вы тщательно поискали в библиотеке – я знаю, вам хорошо известно ее содержание – сведения, касающиеся того, каким образом может объединяться магия двух людей, и какие могут быть результаты. Никто из наших сотрудников не обладает знаниями в данной области, а нам важно понять принципы и последствия объединения.

– Профессор, я сделаю все, что смогу.

***

Дело принимало более тревожный оборот, чем Драко мог себе представить. Когда ближе к вечеру того же понедельника действие последней дозы выпитого зелья ослабло, и его опять резко выбросило в сознание, он не сразу оклемался. Но гораздо хуже были ощущения от ужасающей истины, которая была рядом, так близко, что и не различить, где тепло тела Гарри, а где его собственное. Гарри просто спал и понятия не имел, как все сильнее волнуются учителя, как терзается тревогой Драко. Ни о чем. В мыслях Гарри было белым–бело и пусто, как и все это время – Драко уточнил у часов–снитча – более двадцати семи часов.

– Проснись! – проорал Драко ему прямо в лицо, и боль накатила с неожиданной силой. – Проснись, черт тебя дери, Поттер!

Он протиснул руку под Гарри, затем ему удалось приподнять его обеими руками и встряхнуть. Абсолютно никакой реакции. Гарри был тяжелый, безвольный и совершенно расслабленный. Драко впился взглядом в закрытые глаза Гарри, пытаясь заглянуть сквозь них, но никаких зацепок не разглядел.

– Ох, Мерлин, – пробормотал Драко. – Поттер, где же ты?

Затем он осторожно уложил Гарри на постель, а рукой, просунутой под него, набросил одеяло на них обоих и обнял Гарри так крепко, как никого никогда не обнимал. Время растянулось до бесконечности. Теперь оно совершенно не вписывалось в его жизнь, хотя для Гарри, по–видимому, все–таки имело первостепенное значение.

Тут открылась дверь, и в комнату проник яркий свет.

– Ох, ну что теперь? – вскипел Драко из–под одеяла.

– Кхм, – послышался откуда–то осторожный кашель. Свободной рукой Драко откинул одеяло и увидел, что перед ним стоит профессор Дамблдор с мадам Помфри за спиной. Вслед за ней в двухместную палату вошли еще посетители. Снейп, Сириус. О, Боже. Что это? Затем МакГонагалл. Мерлин, они что, продают входные билеты? Затем, почему–то, Гермиона Грейнджер. Грейнджер???

Гермиона закрыла за собой дверь. Из всех новоприбывших в их скромную обитель именно реакцию Гермионы вспоминал впоследствии Драко с наибольшим удовольствием. Последний раз она видела Драко в классе на пятом этаже, когда они с Уизли попытались помириться с ним ради Поттера, и предложили небольшой взаимовыгодный обмен информацией. Это случилось всего пару ночей назад, но казалось – в другой жизни. Сейчас гриффиндорка заволновалась, увидев, как он, одетый в пижаму, ютится в постели с Гарри и крепко его обнимает. Будь все чуть иначе, Драко ухмыльнулся бы и отпустил остроту. Но его самого сильно смутило ее присутствие. Снейп и Сириус выглядели более–менее смущенными, что вторгаются на чужую территорию, а у МакГонагалл было все то же привычное чуть строгое лицо. Драко повеселила реакция мадам Помфри, незамедлительная и предсказуемая.

– Мистер Малфой! – воскликнула она, рассерженная тем, что он в который раз лежит не в той постели. – Сколько раз…

– Тише, Поппи, – просиял Дамблдор. – Никто никому не причинил никакого вреда. Здравствуй, Драко.

– Здравствуйте все, – многозначительно отозвался Драко. Беспредельная нежность, с которой он вытаскивал руку из–под Гарри и укладывал его на спину, изумила Гермиону.

– Как ты себя чувствуешь?

– Неужели понадобилось "один–два–три–четыре–пять–шесть" человек, чтобы прийти сюда и задать этот вопрос? – огрызнулся Драко, но потом слегка устыдился и добавил: – простите, да, хорошо. Просто я очень сильно устал и еще не отдохнул. И сейчас, пожалуй, проголодался. И на самом деле, зол как черт. Почему он еще не проснулся?

– Мы не знаем.

– Вы не знаете?

– Нет, не совсем.

– Ну, тогда, как насчет того, чтобы рассказать мне, что вы успели узнать?

– Мистер Малфой! – раздался строгий голос МакГонагалл. – Напоминаю вам, что, в независимости от того, насколько непростая у вас ситуация, вы все–таки разговариваете с директором школы.

– Профессор, примите мои извинения. Но, пожалуйста, поймите, каково сейчас мне. Я не высыпаюсь, а вы все только приходите, выспрашиваете, и ждете, что я буду приветливо улыбаться, пока он спит мертвецким сном.

– Он не умер, Драко, – успокаивающе возразил Дамблдор.

– Тогда что с ним? У вас должны быть какие–то предположения. И с какой стати она здесь? – вопросил он, указывая на Гермиону.

– Мисс Грейнджер помогает нам, – сказала МакГонагалл. – И ты перед ней в небольшом долгу, потому что именно благодаря ей, мы знаем, какие минимальные шаги мы можем предпринять.

– Ладно–ладно. Мне действительно жаль. Я больше не буду срываться. Но, пожалуйста, скажите же мне, что вам известно.

– Драко, – ответил Дамблдор, – возможно, тебе будет трудно это принять. Но мы думаем, что Гарри впал в некую магическую кому.

Драко не издал ни единого звука. Утешение пришло с неожиданной стороны. Сириус подошел к нему, положил руку на плечо, тепло улыбнулся и взял стул.

– Драко, – тихо проговорил он. – Я понимаю, что с нашей стороны бесцеремонно толпиться здесь. Но ты ведь понимаешь, что ты не единственный, кто за него беспокоится. Все в этой комнате сегодня упорно трудились, чтобы мало–мальски разобраться в происходящем. И после этого разговора я обещаю, что тебя оставят в покое.

– Спасибо, Сириус, – откликнулся Драко. Имя крестного Гарри звучало непривычно, однако не так уж и неловко.

– Надо полагать, врожденная магия Гарри нестабильна в связи с э–э, обстоятельствами, – сказал Сириус. – К тому же у него острая бессонница, отсюда и отчаянная потребность во сне. Ему представилась возможность поспать, в обстановке, где он чувствует себя счастливее, чем все это время. Возможно, зелье помогло ему крепко уснуть, и хотя теперь его действие ослабло, взбудораженная внутренняя магия Гарри не навредит, и удерживает его в состоянии сна из–за серьезной потребности в отдыхе.

Драко внимательно слушал.

– Поэтому мы подозреваем, что зелье тут ни при чем. Мы думаем, что в его жизни совсем недавно много чего стряслось, и он физически уже не справляется. А теперь частично разрешились две его проблемы – неуверенность в своих чувствах к тебе, и страдания от разрыва дружбы с Роном, Гермионой и остальными друзьями – и это облегчение и ощущение частичной безопасности позволило ему вновь высыпаться как надо. Он отдыхает, Драко. Его разум, тело, магия. С недавнего времени все они стараются восстановиться. И когда Гарри наберется сил, он проснется.

– В этом есть доля смысла. Но сколько ему потребуется времени?

– Этого мы никак не сможем узнать, – продолжал Сириус. – Гермиона весь день искала в библиотеке записи о похожих случаях; она даже согласилась пропустить Историю Магии и Маггловедение.

И Сириус, и Драко улыбнулись.

– Но боюсь, таких случаев крайне мало. Обычно Багровое облако не встречали с такой яростью и враждебностью, поэтому объяснение эффектов, которые проявились у Гарри, основано большей частью на догадках. Фактически, мы обнаружили только три случая магической комы, вызванной именно психологической травмой.

– Сколько времени длилась кома?

– В одном случае длилась три дня, в другом восемь, – ответил Сириус.

– А в третьем? – ровным голосом спросил Драко.

– Драко, – мягко ответил Сириус, – не нервничай. В третьем два года, – еле слышно проговорил он.

– Два года?! – взвыл Драко. – Он не продержится два года! Он зачахнет к тому времени! В нем же кожа да кости! Два года! Черт дери, да и я два года не выдержу! Только двадцать семь часов прошло, а я уже с ума схожу!

– Точнее, двадцать восемь, – педантично поправил Снейп.

И Сириус и МакГонагалл стрельнули в него ядовитыми взглядами. Драко был на грани отчаяния, и Гермиона, единственная из всех собравшихся в палате, была потрясена, увидев слезы в его глазах.

– Тише, Драко, – мягко сказал Сириус. – Совершенно необязательно, что Гарри проспит именно столько. Завтра он может проснуться. Может даже сегодня вечером. Мы просто не знаем. Но, – продолжал он тем же тоном, – мы все думаем, что до этого времени пытаться разбудить его небезопасно.

– Но отчего он может проснуться? – настаивал взбудораженный Драко. – Должно быть, по каким–то причинам другие случаи продлились именно столько, сколько продлились и не больше. Каким образом пациенты, в конце концов, вышли из комы?

Драко пытался не подавать виду, что вот–вот разрыдается. Получалось плохо. Сириус приобнял его, и Драко с благодарностью уткнулся ему в грудь; точь–в–точь как Гарри полтора месяца назад в Воющей Хижине. Слово взял Дамблдор.

– Определить, что именно повлияло на благополучный исход тех случаев, весьма непросто, – сказал он. – Мы думаем, тело само решит, когда наберется достаточно сил, чтобы вернуться к нормальной жизни. Гарри проснется, когда почувствует себя достаточно отдохнувшим или защищенным, или, возможно, достаточно любимым.

Предположение повисло в воздухе. Директор не сводил глаз со слизеринца.

– Сейчас он любим, как никогда, – Драко отстранился от Сириуса и покраснел, не стыдясь. Какого хрена, подумал он. В конце концов, они все знают. Они все видели меня в его постели. Не собираюсь я больше обходить эту тему стороной ради внешних приличий.

– Я переживаю за него всеми фибрами моей души. Все мысли, чувства, все… э–э, все во мне связано с ним. Этого хватит, чтобы он стал любимым. Мне просто больше нечего отдать. А он продолжает спать. Я лежу здесь, обнимаю его, прошу проснуться, и этого мало. Наверное, я ощущаю недостаточно глубоко. О, Боже, опять я подвел его…

Гермиона была растрогана, и на сей раз не она одна. Сириус ласково потер Драко по спине. Дамблдор понимающим тоном продолжал:

– Драко, мы все здесь беспокоимся, как и ты. Но ты слишком расстроен, чтобы понять: то, что Гарри так долго спит, от тебя никак не зависит. Пожалуйста, не взваливай на себя эту вину. Ты только измучаешь себя и выбьешься из сил, а когда Гарри проснется, ему понадобится твоя поддержка.

Драко уселся подальше и откинулся к изголовью. Он вздохнул и посмотрел на директора.

– Но я чувствую себя совсем слабым, беспомощным. Такое впечатление, что я ничего не могу поделать. А я так хочу ему помочь…

– Драко, не только ты. Мы все чувствуем то же самое. Пусть тебе от этого будет хоть немного легче. На самом деле, желание что–то сделать и отсутствие возможности привело нас к одному решению, единственному, которое мы сейчас можем принять.

– Какому же, профессор? – спросил Драко.

– Нельзя отрицать очевидное. Гарри пребывает в состоянии, с которым никто из нас до сих пор не сталкивался. Средства, которое можно было бы применить, чтобы привести его в чувство, не существует – ни магического, ни какого другого. И мы решили, что, если Гарри не придет в себя за две недели, я переправлю его в Лечебницу Святого Мунго для Необычных Недугов. Там за ним, по крайней мере, смогут ухаживать специалисты, которые найдут способ его накормить. К сожалению, в этом случае придется сообщить в Министерство, и тогда новости могут стать достоянием гласности. Но я боюсь, что с нашей стороны было бы неправильно держать его здесь дольше, если нет гарантии, что это ему не повредит.

– Профессор, – нетерпеливо заговорил Драко, – этого никак нельзя допустить. Я не смогу отправиться с ним. Иначе узнают мои родители. Если новости о его состоянии дойдут до Министерства, он окажется в еще большей опасности – об этом узнает мой отец. Вы же знаете, у него имеются кое–какие связи…– Драко умолк.

– О, да, – согласился Дамблдор. – Но другого выхода может и не быть.

– Нам надо подумать, в чем заключаются преимущества лечения в Святом Мунго, и предоставить их здесь. Дайте только медицинские учебники, и я придумаю, как его накормить. У меня есть перекидные часы. Грейнджер могла бы помочь мне, верно, Грейнджер?

Гермиона собралась было ответить, что да, могла бы, но Драко не дал ей вставить и слова.

– Или, может, у вас есть знакомые в Святом Мунго, кому можно доверять? Кого можно вызвать сюда? Или можно найти где–нибудь в Хогвартсе помещение, полностью закрытое для посторонних? Там, где можно спрятать его подальше от министерских глаз, моих родителей и всего света? Или можно…

– Драко! – повысил голос Дамблдор, слегка улыбаясь. – Не тараторь. Мы над этим подумаем. Но теперь я скажу тебе откровенно, в подобных мерах вряд ли возникнет необходимость. Я уверен, что Гарри скоро проснется. Не стоило мне делиться с тобой своими мыслями по этому поводу, от них ты только еще больше расстроился. Северус, вы можете приготовить сонное зелье, которое действует пару часов, а потом позволит Драко еще проспать естественным сном?

– Да, конечно, – тут же откликнулся Снейп. – Нужно только слегка изменить рецептуру того зелья, что я сварил вчера.

Он вышел из комнаты.

– Ну, прекрасно, – изрек Драко. – Еще спать. Потрясающе.

– Тебе нужно поспать, Драко, – сказала мадам Помфри. – Ты растревожился из-за нас, а мы этого не хотели.

– То, что мне нужно, – уточнил Драко, – хоть что–нибудь сделать.

Гермиона не могла с ним не согласиться.

– Драко, – сказал Дамблдор, – ты уже делаешь. На самом деле, ты делаешь больше, чем под силу любому из нас.

– Что? – переспросил удивленный Драко.

На сей раз заговорила МакГонагалл. В ее голосе звучали нотки доброты и участия.

– Благодаря тебе он чувствует себя в безопасности. Ты даешь ему чувство надежности, которое ему нужно, чтобы со всем справиться. Дай ему отдохнуть. Помоги ему отдохнуть. А пока отрабатывай упражнения с палочкой.

– Простите? – недопонял Драко. От неожиданного предложения его глаза слегка округлились. – Каким образом помогут мои упражнения?

– Не помогут, – улыбнулся Дамблдор. – Но я думаю, ты удивишься своим новым способностям. Мы случайно кое–что обнаружили. Эти премилые часы Гарри зачарованы так, чтобы никто, кроме Гарри не мог ими пользоваться. Мисс Грейнджер и несомненно озадаченный Рональд Уизли подтвердили это еще до того, как мы догадались, что часы – подарок Сириуса, его крестного отца. Ты сегодня воспользовался ими без проблем. На меня они не сработали, но твоя внутренняя магия некоторое время уже объединяется с магией Гарри.

– Ничего себе, – сказал Драко. – Правда?

– Да, – подтвердил Дамблдор. – В свое время ваша магия объединится, но мы не знаем, как скоро это произойдет, и насколько усилятся ваши способности. Но для вас настанет время увлекательных открытий. И пока Гарри спит, ты мог бы продолжать узнавать что–то новое, а затем, когда он проснется, ввести его в курс дела.

– Это вроде как круто, – ответил Драко с подобием улыбки.

Сириус засмеялся.

– Я знал, что эти часы понравятся Гарри. Удивительно, что они сыграли такую важную роль.

– Теперь, Драко, ты можешь подумать, что я опять надоедаю с пустяками, но что ты сегодня ел?

– Э–э… – Драко замялся.

– Точнее, один тост и ни одного сэндвича, – возвестила мадам Помфри, окинув взглядом несъеденную пищу на столе.

– Скажи, что бы тебе хотелось, – просиял Дамблдор. – Я немедленно распоряжусь, чтобы домовые эльфы приготовили это блюдо.

– Э–э, ну, в общем, я проголодался, – сказал Драко. – Как насчет… ой, я не знаю, мне правда все равно. Что сегодня на ужин?

– Пирог с курицей и ветчиной, – восторженно ответил Дамблдор.

– Вот и прекрасно, – сказал Драко.

– Это любимое блюдо Гарри, – Гермиона впервые вступила в разговор.

– Любимое? – погрустнел Драко. – Я не знал. Вообще-то, я ничего такого о нем не знаю.

– Драко, у вас будет масса времени, чтобы узнать о предпочтениях друг друга, когда Гарри проснется, – утешил Сириус. – А он проснется. Скоро. Вот увидишь.

– Ну, что ж, значит, пирог с курицей и ветчиной, – подытожил Дамблдор. – Это легко, его уже испекли на кухне.

Он искусно взмахнул палочкой и что–то пробормотал, и в воздухе появился покачивающийся поднос. Сириус встал, подхватил его и поставил на колени слизеринцу. В этот момент вновь зашел Снейп с очередным кубком дымящейся жидкости насыщенно–зеленого цвета. Он поставил кубок рядом с Драко.

– Что ж, решено, – радостно объявил Дамблдор. – Вкусная еда и крепкий сон. Я уверен, Драко, утро вечера мудренее. М–м–м, этот пирог действительно хорошо пахнет; я думаю, нам самим надо спуститься на ужин. Самое время.

Распрощавшись с визитерами, Драко снова остался наедине с Гарри.

– Так значит, это твое любимое блюдо, а? – произнес Драко, глядя на спокойное неподвижное тело рядом с собой. – Придет время, и мы полакомимся им вместе.

Он поел еще немного, затем переставил поднос на стол и выпил зелье. Прильнув к Гарри, он вспомнил, что мадам Помфри не заставляла его перебираться на другую кровать. Не удержавшись от смешка, Драко крепко обнял спящего гриффиндорца, и ему стало хорошо и спокойно.

<<< >>>

The End

fanfiction