Немыслимые Мысли
Автор: Aidan Lynch Перевод: nix Бета: Helga Пайринг: Гарри/Драко Рейтинг: PG-13 Жанр: romance Disclaimer: все принадлежит законным владельцам |
|
3 глава. Много шума из ничего Ах, библиотека… Книжки, знания, поиск, открытия. Любимое место Гермионы. Обладая на редкость светлой головой и привыкнув ко всему подходить с научной точки зрения, Гермиона не желала делать далеко идущих выводов, не изучив основательно суть вопроса. Она блуждала вдоль стеллажей, на лице – смесь целеустремленности с неприкрытым восторгом. Мастерски выуживая нужные книги с полок, она набрала приличную стопку и, слегка пошатываясь под тяжестью, побрела к своему столику в углу. Опустив на него книжки, Гермиона с легким щелчком коснулась лампы палочкой. – Lumos, – пропела она. Моргнув, лампочка зажглась. Библиотека была территорией Гермионы. Здесь действовали свои, особые законы, например, стол, за которым она сейчас сидела, девочка выбрала и полюбила с самого первого дня в Хогвартсе, когда практически всё свободное время проводила здесь, пытаясь как можно больше узнать о новом мире. Чуть позже она подружилась с Гарри и Роном, но прежним привычкам не изменила, и стол в углу библиотеки с тех пор принадлежал ей. Прочие посетители библиотеки с пониманием относились к существовавшему положению вещей и никогда не занимали её стол – как, впрочем, и она чужой. Интересное место, эти магические библиотеки. Атмосфера, обстановка в них были важны не меньше, чем и сами книги. Гермиона взглянула на часы – сорок пять минут до обеда – для того чтобы начать, времени предостаточно. Она приступила к изучению вопроса, открыв «Магические существа и где их искать». Четыре страницы, посвященные фавнам, Гермиона практически проглотила. Хмммм Затем «Легенды и мифы волшебного леса». Ну да, конечно Затем торопливо пролистала «Краткую Историю Запретного Леса и некоторые подробности из жизни его обитателей»: причины поведения фавнов» Господи Боже Мерлин свидетель, фавны были куда более занимательными созданиями, чем могло бы показаться на первый взгляд. Данный факт был тут же принят к сведению и мысленно подшит в папочку «Фавны и объяснение их поведения». Дальше. Пытливый ум знает, когда необходимо продолжать поиски, а когда стоит остановиться и призадуматься, поэтому дальнейшие исследования Гермионы приняли несколько неожиданный поворот. Следующей книгой стали «Базовые принципы волшебной биохимии». Гермиона была околдована. Потрясающе Неохотно она перешла к «Десяти способам увидеть правду: толкование чувств» Бессмысленная чушь Хотя… у неё возникла идея.
Поднявшись, девочка направилась к полке с архивами – множеству папок с
документами, хранившими сведения о датах рождения, смерти, бракосочетаний,
приема на работу, и прочие данные, касающиеся обитателей волшебного мира.
И – вот оно – за пять минут до обеда: «Багровое облако: любовь в мире магов» Боже мой…! Ох. *** В то время, пока Гермиона пропадала в библиотеке, профессор МакГонагалл как раз собиралась на свою еженедельную встречу с профессором Дамблдором. Честно говоря, это было важно для них обоих. В более счастливые времена они использовали эти встречи для того, чтобы просто поболтать в дружеской обстановке за чашкой чая, пока директор рассказывал своему заместителю всё, что знал сам и считал необходимым рассказать о Хогвартсе, готовясь – хоть никто и не признавался себе в этом – к тому неизбежному моменту, когда он передаст ей бразды правления школой. Раньше казалось, что до этого дня ещё очень и очень далеко. Но теперь, когда Волдеморт вернулся к жизни, оба справедливо полагали, что у Дамблдора могут возникнуть новые дела, более важные, и тогда управление школой перейдет в руки целеустремленной, принципиальной и обладающей недюжинной магической силой шотландской ведьме. В последнее время они всё чаще обсуждали такие серьёзные вопросы, как безопасность школы и её обитателей, хотя имя Волдеморта по-прежнему не произносилось вслух. И эта встреча ничем не отличалась от предыдущих. – Минерва! – глаза Дамблдора радостно сияли. – Тыквенный сок или «Эрл Грей»? – Полагаю, Вам пора бы уже знать мои предпочтения, Альбус, – с улыбкой парировала она, наблюдая за тем, как знаменитый маг без видимых усилий извлёк прямо из воздуха поднос с чайными принадлежностями. Оба устроились поудобнее – даже в такие непростые времена их беседа, давно ставшая традиционной, сохраняла свое прежнее очарование. – Говорят, сегодня урок Хагрида посетили фавны? – улыбаясь, произнёс директор. – Интересно, какими будут последствия на этот раз? – Честно, Альбус, я не понимаю, как Вы могли допустить подобное? – последовал ответ МакГонагалл. – Вы же знаете, что случилось в прошлый раз. После того последнего визита фавнов с рэйвенкловцами невозможно было справиться, мне уже казалось, что придется всех повыгонять, а это, несомненно, нарушило бы расстановку сил в школе. – Вы как всегда правы, Минерва, но… – он откусил кусочек пирога, стряхивая крошки с бороды, – …в конце концов, мы должны помнить, что это школа. И такие, без сомнения, интересные существа, как фавны, нечасто сюда приходят. Ученики имели полное право посмотреть на них. – Но фавны? – пыталась спорить МакГонагалл, – кроме того, разумеется, уже кое-что случилось. Они устроили в загоне полноценную оргию. И мои гриффиндорцы были там! – Да… да, действительно. – Что – да? Вам что-то известно?? – Ах да. Шкатулка с сюрпризами Аластора словно с ума сошла ещё час назад. – Ах, эта ерунда. Альбус, я Вам серьёзно говорю: полагаю, волшебник Вашего калибра не должен так сильно доверять подобным глупостям. Аластор «Шизоглаз» Хмури, бывший аврор и друг и Дамблдора, и МакГонагалл, ещё в самом начале семестра в качестве вклада в повышение безопасности Хогвартса прислал директору кое-какие приспособления для обнаружения магического воздействия. Парочку вредноскопов, огромный сапфир, светящийся и реагирующий на присутствие Тёмной магии, карту, похожую на Карту Мародёров и ещё с полдюжины подобных хитроумных штучек, причем некоторые из них – собственного изобретения. – Может и так, Минерва. Но оно крутится словно сумасшедшее с того самого момента, как фавны… эээ, понимаете… с тех пор, как фавны занялись тем, чем они обычно занимаются… – Подтверждая тем самым, что фавны – старые озабоченные козлы. Невероятно полезное приспособление. – Да, в самом деле. Но когда я услышал его дребезжание, поневоле вспомнил и об остальных устройствах, и, Минерва, я действительно считаю, что Вам стоит на это взглянуть. Не знаю, плохо это или хорошо, но шума оно производит столько… Думаю, это по-настоящему важно. Он протянул МакГонагалл небольшую сферу. Кристально прозрачная и легкая как перышко, она была похожа на мыльный пузырь. Внутри нее, словно жаркие угольки, багровым пламенем горели тысячи крохотных огненных мотыльков. МакГонагалл завороженно выдохнула: – Что это? – Страсто Сферус. Если хотите, это, мм… гмм, детектор любви. – Полно, Альбус. Глупость какая. Она отдала сферу ему назад, моментально потеряв к ней всякий интерес. – Не смейтесь, Минерва. Это устройство сверхвысокой чувствительности и огромной магической силы, и, насколько мне известно, на сегодняшний день их осталось всего три. Кроме того, Аластор поклялся, что моё было создано самой Ровеной Рэйвенкло. Вы же знаете, вокруг двух влюбленных волшебников возникает совершенно особая аура. Их внутренняя магия смешивается каким-то особенным образом, мало кто до конца понимает весь процесс. Любовь, которая связывает их, выступает в роли катализатора, особого компонента, который многократно усиливает их собственную магию. Тот факт, что ни мне, ни Вам, Минерва, не выпало счастья испытать подобный накал страстей, не дает нам права не обращать внимания на подобные, ммм, возможности. – И что Вы хотите сказать? Мы можем узнать, кто и в кого влюблён в Хогвартсе? – Нет, вряд ли что-то настолько конкретное. И бесполезное. Поначалу я, как и Вы, тоже считал, что в подобном месте такие приспособления бесполезны. Мне казалось, что от количества витающих здесь в воздухе гормонов его показаниям будет грош цена. Но… эта сфера, мне кажется, работает, как фильтр, отсекая обычные подростковые увлечения, на самом деле – полностью их игнорируя. С самого начала семестра она была абсолютно спокойна. До сегодняшнего дня. Когда я взглянул на неё час назад, я увидел – силуэты, я полагаю – образы двух наших студентов, переживающих эмоции настолько сильные, что крошки-мотыльки внутри словно с ума посходили. – К чему Вы клоните, Альбус? – Представьте, если бы подобное устройство попало нам в руки раньше. Что бы оно показало нам тогда? Известные всем пары, чья любовь приносила окружающим только тепло и радость. Брауны. Уизли. Северус и… Улыбаясь, они взглянули друг на друга. Вздохнув, Дамблдор тихо добавил: – Джеймс и Лили. И грустно помолчав, продолжил: – И, может быть, ещё и те пары, о которых мы не знаем; кто не осознал своей любви до окончания школы. Или те пары, кому так и не суждено было встретиться, кто связал свою судьбу с другими людьми или остался одинок. Будь у нас этот детектор, мы могли бы вмешаться и удостовериться, что чувства не растрачиваются впустую. Разумеется, мы бы не стали вмешиваться, но сама возможность… – Да. Но почему это так важно сейчас? – Потому что Страсто Сферус – это часть чудесной древней магии, как и Зеркало Еиналеж, к примеру. Мне кажется, что всё, что мы узнаем с его помощью, дано нам свыше. Вряд ли подобное устройство могло оказаться здесь просто так, по случайному стечению обстоятельств. Вероятно, оно должно было здесь оказаться, чтобы что-то нам сообщить. Что-то, что может нам помочь. Минерва, подумайте, если любовь между двумя студентами сильна настолько, что ее чувствует Сферус, мы можем каким-то образом использовать ее. Это великая сила. Позитивная сила. Как бы она пригодилась в борьбе, скажем… с могущественным Тёмным колдуном. Несколько минут МакГонагалл молчала, размышляя над словами Дамблдора. – Но это выглядит так, словно мы собираемся изображать из себя Бога. Манипулировать детьми ради собственной выгоды. – Вы правы. Всё это так. Но обычно подобное вмешательство и не требуется. Те, кого это касается, и сами все прекрасно понимают, так же, как мы видим это в Сферус. – Ну, тогда нам и не стоит ничего предпринимать. Раз пара находится сейчас в школе… рано или поздно они дойдут до всего своим умом. – И снова Вы правы, Минерва. Но, допустим, наша пара ещё не понимает своих чувств, не осознаёт их? Что, если разделяющая их пропасть настолько велика, что за ней просто невозможно увидеть друг друга? Разве не обязаны мы помочь им обрести друг друга? Исправить эту ошибку для их же блага, для нашего блага, для общего блага? В воздухе повисло молчание. Директор снова наполнил чашки. – Кто это, Альбус? Кого Вы видели? Дамблдор медленно протянул руку к Сферус, легко коснувшись тонкого стекла палочкой и прошептав заклятье так тихо, что МакГонагалл не разобрала ни слова. Несколько бесконечных секунд он вглядывался в глубины сферы, задумавшись, затем протянул ее МакГонагалл. Шумно выдохнув, она уставилась на Сферус, не замечая, что опрокинула чашку из тонкого китайского фарфора. Слова Дамблдора звучали чётко и уверенно: – За последний час я много размышлял об этом. Это не так уж и странно. Если отставить в сторону эмоции… Оба они происходят из семей, славящихся своими недюжинными магическими способностями Оба с ясной головой и на редкость независимые. Но уровень враждебности по отношению друг к другу настолько высок, что вряд ли кто-то из них сможет здраво оценить собственные чувства; и, думаю, на каждый наш аргумент в пользу их союза они смогут привести десять против. И фавны, конечно… Но. Но… нам нужны все силы, что мы сможем привлечь. И учитывая, кто это, силы будут немалые. Это вопрос жизни и смерти. И запомните: мы не создаем эту любовь, она уже была здесь. Мы разве что слегка подтолкнём их. МакГонагалл по-прежнему хранила гробовое молчание. – Но я понимаю Ваши опасения, Минерва. Конечно, понимаю; и целиком и полностью их разделяю. Итак. Мы подождём. Посмотрим, что получится. Мы подождём. *** Из загона Драко ушёл, встревоженный происшествием с фавном. Странное и неприятное чувство тревоги, похожее на то, что было у него сегодня утром, когда он проснулся, не оставляло его до самого обеда. Сам себе удивляясь, он вертелся на кровати с боку на бок, проклиная Фаллиуса и чёртового Гарри Поттера. Крабб на пару с Гойлом на завтрашние Зелья планировали какую-то очередную пакость, но сейчас ему было не до них. В любое другое время он сам бы возглавил операцию, но теперь замыслы его приятелей казались детскими и абсолютно несостоятельными, даже Уизли вряд ли поведётся на это! Он снова стал перебирать утренние события на уроке Хагрида. Реакция Фаллиуса была… ну, в общем-то, именно реакцией она и была. Только вот на что? И почему, во имя Мерлина, Драко глаз не мог оторвать от Поттера, когда тот стягивал свой джемпер? И откуда взялась эта восхитительная дрожь, когда Поттер взглянул на него? И ПОЧЕМУ, почему он едва не поблагодарил Поттера? Когда тот вытащил его из загона? И что ещё более странно, почему, когда он привычно выругался, то на мгновение почувствовал сожаление? Определённо, Краббу и Гойлу его комментарий понравился: «Ха! Скорее уж я стану пить собственную мочу! Класс, Дра!» Только в этих словах не было привычного яда. Злости. Никаких чувств, кроме сожаления. Но…нет. Нет. Это было бы совершенно немыслимо… разве нет? Слизеринцы собирались идти обедать. И если завтрак был отдан на откуп гриффиндорцам с их вечной болтовней и веселым смехом, то обед оставался прерогативой Слизерина. На появление старших учеников факультета в Большом Зале обращала внимание вся школа: сначала садился Драко; затем, в зависимости от общественного положения, занимала места свита. Завязывался светский разговор. Панси флиртовала и жеманничала. Крабб и Гойл смеялись над его остроумием. Мерлин, нет. Только не сегодня. Он не пойдёт. Крабба и Гойла явно смутило
настроение их предводителя. – Не пойдёшь на обед? Но ведь именно там мы показываем всем, что такое настоящая слизеринская честь! И кто такие настоящие Слизеринцы! – Ну так, вашу мать, и покажите хоть раз сами, без меня. Я не пойду на обед. – С тобой всё в порядке, Драки? Может, это из-за погоды? Мне позвать мадам Помфри? Панси и ее чёртова забота. – Нет. Отвали, Панси. Может у меня быть дурное настроение, если мне захочется? В конце концов, у тебя же оно постоянно. Странно, но когда они ушли, Драко лучше не стало. Он по-прежнему пребывал в смятении. Драко терпеть не мог, когда чего-то не понимал. Ну ладно, в конце концов, он же был умным парнем. Сообразительным. Он всё преодолеет. Это ерунда. Если он смог справиться со своим отцом, справится и с Поттером. Спустя несколько минут после того, как все смылись на обед, Драко, чтобы отвлечься, попытался переключиться на что-нибудь другое. Душ. С утра это помогло. Он разделся догола и вытащил роскошное полотенце. Хорошо оставаться одному. Он неторопливо направился в ванную старших мальчиков – комнату астрономических размеров и почти до неприличия роскошно отделанную. Чувствуя себя уже немножечко лучше, он замер перед зеркалом, вглядываясь в собственное отражение. Чёрт подери, Драко Люциус Малфой, ты чертовски соблазнительная штучка. Он пробежался рукой по светлым волосам, приглаживая, затем взлохматил их. Ха! Ты даже с взъерошенными волосами выглядишь потрясающе! Взъерошенные волосы. Взъерошенные волосы… Поттер, твою мать, вон из моей головы! Он выбрал свою любимую душевую кабинку. Хотя слово кабинка, возможно, не совсем подходило для описания комнаты, отделанной чёрным мрамором с золотом, почти такой же роскошной, как и некоторые из ванных комнат Поместья. Вода струилась по его телу. Тёплая, успокаивающая. Он замер, не обращая внимания на волосы, упавшие на глаза. Душ был великолепен. Напор воды – самое то (одно из преимуществ проживания в подземелье такого огромного строения, как Хогвартс), совершенно один, масса места. Да, места было предостаточно. Хватило бы и на двоих, запросто, если вам так больше нравится. Вот только Драко не мог представить себе никого, с кем пожелал бы оказаться сейчас в душе. Хотя… Панси, наверное, зубами вцепилась бы в такую возможность. И не она одна. Психи ненормальные. Ну да ладно. Ему ещё только шестнадцать. У него пока есть время, в шестнадцать ещё не стыдно быть девственником. Вот в семнадцать – это уже совсем другое дело. И если он не хочет запятнать репутацию Малфоев, ему придётся это исправить, и очень скоро. Ну, или хотя бы сделать вид. Кого бы ему выбрать? Хотя его отец совершенно недвусмысленно высказался по этому поводу во время одного из их последних разговоров: «Мне плевать, с кем ты будешь трахаться, но будь добр, не затягивай с этим особенно. И предупреждаю сразу, если обрюхатишь какую-нибудь полукровку или магглу, я убью и её, и её отродье. Ты не опозоришь чести семьи, притащив в дом ублюдка. В конце концов, у тебя море знакомых ровесников – чистокровных магов. Вот с ними и развлекайся. И тогда никаких «случайностей» не будет». А затем он ухмыльнулся, словно только что поделился с сыном и наследником секретом вечной жизни, передающимся из поколения в поколение. Мерлин. Драко зажмурился от стыда, словно пытаясь удержать слезы. Черт, он действительно пытался сдержать слезы. Стараясь отогнать мысли об отце, он рассеянно взял кусок мыла и стал намыливаться. Странно – у Поттера грудь оказалась намного мускулистее, чем он себе представлял. Представлял? Он что, действительно пытался представить себе обнажённую грудь Поттера, и поэтому теперь у него было с чем сравнивать? Да нет же. Это, наверное, всё из-за этих тренировок – постоянно тянешься в разных направлениях, пытаясь поймать снитч. Хотя… Драко ведь тоже Ловец, почему же у него нет таких мускулов, как у Поттера? Мерлин, Поттер… Мысли понеслись сплошным яростным потоком, он пытался не обращать внимания на все возрастающее возбуждение. Сегодня утром… там была какая-то связь с Поттером, он что-то чувствовал. И этот чёртов фавн. Фаллиус. Фал-ли-ус. Он что-то понял. Как он там сказал? Интересный поворот? Что-то насчёт того, что он «слышал об этом, как о возможном варианте. Но вот чтоб так сразу и по собственным предпочтениям?» Драко много чего знал о фавнах. Мерлин, да это же одни из самых его любимых магических существ – ещё бы, все эти бесконечные оргии без малейшего намёка на приличия. Кроме того, они обладали особыми возможностями. Связанными преимущественно с сексом. Но что он имел в виду? Да нет же… Мерлин, Поттер. Поттер, ПОШЕЛ НА ХРЕН!!! Почему ты не выходишь у меня из головы? Почему ты мне так улыбался? Почему протянул руку помощи, зная, как мы друг друга ненавидим? Почему у тебя на голове всегда такой беспорядок? Интересно, что я почувствую, запустив пальцы в твою шевелюру? Откуда у тебя такие мускулы? Что тебе снится? Чем пахнет твоя кожа? Какой вкус у твоих губ? ПОЧЕМУ Я ОБ ЭТОМ ДУМАЮ? ПОЧЕМУ ТЫ ТАК НА МЕНЯ ДЕЙСТВУЕШЬ? Волна отчаянья накрыла его одновременно с оргазмом. Он рухнул на колени, по щекам непрерывным потоком текли слезы, струи воды из душа били по телу, смывая слезы, смывая сперму… Он скулил, словно обиженный ребенок, одинокий, напуганный, смущённый; он рыдал так, как не рыдал никогда в жизни. Нахлынувшие на него эмоции были чем-то совершенно немыслимым, он ещё ни разу не испытывал ничего подобного. Ему стало трудно дышать, ему казалось, что он тонет. И в этот момент, стоя на коленях под хлещущими по плечам и спине потоками воды, глядя на мраморный пол, он понял, что даже все воды апокалипсиса не смогут смыть этих новых чувств; ему казалось, что до этого он и не жил вовсе. Его жизнь изменилась – невероятно, пугающе, немыслимо. *** Когда Гермиона спустилась к обеду, за гриффиндорским столом царило оживление. Рон, Симус, Дин, Невилл, близнецы и ещё парочка старшеклассников столпились рядом со столом, периодически разражаясь приступами хохота. Инстинктивно она попыталась отыскать взглядом Гарри, но его нигде не было. Встав перед выбором, к кому бы присоединиться: к возбуждённо обсуждавшим что-то ребятам, или к хихикающим Джинни, Лаванде и Парвати, она выбрала девчонок. Обычно она всегда обедала с Гарри и Роном, но раз Гарри всё равно не было, а ребята никак не могли успокоиться, обсуждая какие-то свои дела, девчонки казались более приятным вариантом. Кроме того, сейчас в этой мужской компании она была бы явно лишней – что бы там они не обсуждали. Рон увлекся настолько, что она даже не могла поймать его взгляд, чтобы показать, что сядет с Джинни. «Хммм, – раздражённо подумалось ей, – интересно, он меня когда-нибудь заметит по-настоящему?» – Ух, дай-ка мне посмотреть, – хихикнула Лаванда, увидев «Багровое Облако» поверх стопки книг Гермионы: – Не знала, что тебя увлекают забавы подобного сорта, Герм. Парвати тоже необычайно заинтересовалась, и вдвоем девчонки уткнулись в книжку. Джинни взглянула на Гермиону: – Что сегодня случилось на Уходе за магическими существами, Герм? – она улыбалась. – Говорят, там была оргия! – Ну, думаю, можно и так сказать, – рассмеялась Гермиона, – по крайней мере, среди фавнов! Хагрид выгнал нас всех до того, как всё вышло из-под контроля. И, думаю, в этой школе теперь ещё долго не будут изучать фавнов на практике. И знаешь что странно? Всё произошло как-то слишком неожиданно. Только что мы стояли и разговаривали с ними – Мерлин, Джинни, ты когда-нибудь разговаривала с фавнами? Это что-то с чем-то! – и тут такое началось… – Но почему? – Я сама ещё до конца не поняла, – протянула Гермиона, по-прежнему обдумывая прочитанное. – Эй, Гарри, – позвала она, увидев, как он вошел в Зал. Гарри помахал ей в ответ, но направился к группе ребят, где, похоже, Рон проводил какое-то совещание. Гермиона с удивлением отметила, что Рон мягко, но настойчиво отшил Гарри, и тот, совершенно не обидевшись, присоединился к девчонкам. – Ну всё. – Не стерпела Джинни: – Давай выкладывай. Что там такое затевается? – Нууу, эээ… – промямлил Гарри, – я и вправду не уверен, честно, но мне кажется, это имеет отношение к… – Ради всех святых, Гарри, да скажи, наконец, – вмешалась Гермиона, – или это запрещено Сводом Законов вашего смехотворного Клуба Крутых Парней? – Вообще-то да. – Застенчиво улыбнулся он: – Думаю, да… – Прекрасно… – недобро произнесла Гермиона и неубедительно добавила: – Всё равно мне неинтересно. – Да? А мне интересно, – рассмеялась Джинни. – И мне, – усмехнулась Лаванда. – Мне тоже, – хихикнула Парвати. – Ну, тогда я точно не могу вам рассказать, – засмеялся Гарри. – Это против правил. Меня могут лишить членства в нашем клубе или придумают ещё чего-нибудь похуже. Да я и сам толком не знаю, и, кроме того, у вас же есть ваша утренняя болтовня, к которой вы нас и близко не подпускаете, и смею вас уверить – это сводит Рона с ума, потому что он представить не может, о чем же вы болтаете! – Оооо, правда? – удивлённо спросила Лаванда. – Замечательно, – Гермиона довольно улыбалась. И девчонки расхохотались, привлекая к себе внимание ребят со всего стола. По тому, как лукаво они переглядывались, Гарри понял, что и здесь он такой же лишний, как и в группке ребят, до сих пор обсуждавших что-то. – Вот видите?!! Вот, вы снова это делаете! – рассмеялся он. – Опять эти ваши девчачьи штучки, думаю… И внезапно замолк на полуслове от резкой боли в животе и внезапно подступившей тошноты. – Что случилось? – заволновалась Гермиона. – Снова твой шрам? – Эээ. Герм! Мерлин, ох, ничего… – простонал тот, – ох, чёрт, откуда ещё ЭТО? – Что? – спросила Джинни, с волнением наблюдавшая за тем, как его лицо принимает пепельный оттенок. Гермиона попыталась нащупать пульс. – Чёрт, – прошептала она, – твой пульс… Но не успела закончить, потому что Гарри весьма неэлегантно обмяк на стуле и повалился на стол, чудом не задев стакан с соком. Гермиона окинула взглядом Зал, пытаясь отыскать дементоров, но, разумеется, никого не нашла. Она не могла понять, что случилось. Перепугавшись не на шутку, она попыталась прикинуть, как бы доставить его в Больничное Крыло. Всё вокруг казалось спокойным. И Малфоя поблизости не наблюдалось. Рон подбежал к ней, на лице от веселья не осталось и следа. – Герм, что случилось? – Понятия не имею, он смеялся вместе с нами, и потом внезапно – бац! – и всё. Надо вытащить его отсюда. Между ними, да и между всеми гриффиндорцами царило твёрдое убеждение: Мальчик–Который–Выжил не падает в обмороки на пустом месте. И хотя в последнее время не было никаких вестей о Волдеморте, случившееся напугало Гермиону. Она знала, насколько чувствителен Гарри к Тёмной магии, и его обморок мог означать всё что угодно, начиная от приближения дементоров и кончая присутствием неподалеку самого Волдеморта. Гриффиндорцы рассыпались по своим местам, будто ничего и не произошло. Рон взял командование на себя. Гермиона прошептала заклинание, уменьшающее вес. Он схватил друга на руки и пулей вылетел из Зала; Гарри болтался у него на руках, словно тряпичная кукла, бледный как смерть. Гермиона бежала рядом, одновременно пытаясь заслонить их от любопытных глаз. Симус, Дин, Лаванда и Парвати делали то же самое. Невилл и Джинни немного отстали, шумом привлекая к себе внимание. Близнецы, оставшиеся за столом, затеяли партию в Подрывного Дурака, отвлекая учащихся. Выскочив за дверь, Рон не задумался ни на мгновенье: – Я отнесу Гарри в Больничное Крыло, – тихо произнёс он. – Гермиона, иди к Дамблдору, а ты, Джинни, в Совятню – отправь письмо Сириусу. Остальные – окружайте меня, постараемся доставить туда надежду волшебного мира так, чтобы об этом не узнала вся школа. Вряд ли это кому-то прибавит уверенности. Гермиона взглянула на Рона, ее переполняли эмоции. Что, ради всего святого, случилось с Гарри? Это не простой обморок – он уже больше двух минут не приходит в сознание. Сердце гулко билось в груди от осознания того, что это могло бы значить для нее, для Гарри, для всех остальных. Но сейчас здесь был Рон, и сколько бы они с Гарри не ссорились, он скорее бы умер сам, чем позволил причинить ему вред. Между ними всегда существовала особая связь, Гермиона знала об этом. Мальчик, у которого не было семьи – и мальчик, который с легкостью мог бы поделиться парой-тройкой лишних братьев. Мальчик, мечтающий, чтобы в нём нуждались – и мальчик, который хочет узнать о новом мире всё. Когда Гарри впервые приехал сюда, Рон был первым, с кем он познакомился, поэтому невольно всё, что он видел, он воспринимал через призму опыта Рона, видел глазами Рона, начиная от квиддича и шоколадных лягушек и заканчивая Дамблдором и Волдемортом. У них были свои, особые отношения – с долгими ночными разговорами – ведь Гарри столько всего нужно было узнать, а Рону столько всего рассказать, – Гермиона никогда не принимала в них участия, да она и не жалела об этом. Ей грела душу та мысль, что это ее собственные лучшие друзья, их дружба будила друг в дружке самое хорошее; и ещё – ей очень нравилась эта лучшая сторона Рона. Он потрясающе смотрелся здесь – лучший друг в опасности, друзья ждут совета – скрытые до поры до времени задатки прирожденного лидера в трудную минуту вырвались наружу. Она покачала головой, удивившись тому, куда порой могут увести мысли в самый неподходящий момент, и направилась к офису Дамблдора, Рон же повёл своё войско в Больничное Крыло. Гермиона никогда раньше не была в кабинете Дамблдора. Она знала, где он находится, но понятия не имела, как туда попасть. Девочка подозревала, что паролем служило скорее всего что-нибудь из ассортимента «Сладкого королевства», но перебрав все возможные комбинации и выбившись из сил, она обессиленно сползла по стенке, надеясь, что мимо пройдёт кто-нибудь из преподавателей и впустит её. Подмога прибыла совершенно неожиданно и, чего греха таить, гораздо раньше, чем девочка на неё рассчитывала. Прислонившись спиной к горгулье напротив входа и услышав сзади скрежет, она не удержалась и упала в раскрывшийся проход прямо к ногам профессора МакГонагалл. – Мисс Грейнджер! Что Вы тут делаете? – Профессор МакГонагалл! Мне срочно нужно увидеть директора. С Гарри творится что-то неладное! – Мисс Грейнджер, поднимайтесь сюда, – раздался сверху голос Дамблдора. – Вы тоже, Минерва, если не возражаете. Гермиона рассказала им о случившемся. Они слушали ее молча и продолжали молчать, даже когда она закончила. У Гермионы сложилось впечатление, что они знают больше, чем кажется. – Что ж, – наконец промолвил Дамблдор, – как Вы думаете, Минерва, что бы это было? Что-то серьёзное или просто мальчик упал в голодный обморок в слишком жаркий денёк? «Боже, – подумала Гермиона, – точно. А мы подняли столько шума. Он всего-навсего упал в обморок. Но мы всегда так тревожимся за него, вот и боимся самого худшего». – Я думаю, – ответила МакГонагалл, – что мы должны наградить Гриффиндор двадцатью баллами за проявленное мистером Уизли хладнокровие, а Гарри накормить шоколадом, когда он очнётся, что, несомненно, уже должно было произойти. Кризис предотвращен. «Какая же я идиотка», – взвыла про себя Гермиона. И тут как всегда всех удивил профессор Дамблдор. – Мисс Грейнджер, не могли бы Вы рассказать мне, что именно произошло сегодня на Уходе за магическими существами? Не сразу сообразив, что от неё хотят, Гермиона попыталась вспомнить всё как можно точнее. – Интересные создания эти фавны, – задумчиво произнёс Дамблдор, не обращаясь ни к кому в особенности. – Они обладают уникальными способностями. Хотя полагаю, мисс Грейнджер, Вы знаете об этом. Гермиона предпочла не отвечать, не понимая до конца, чего от нее хотят. – От фавнов можно многому научиться, – продолжил Дамблдор. – И иногда это поистине поразительные вещи. Они замечают то, чего мы в обычной жизни не видим. Гермиона взглянула на МакГонагалл в надежде увидеть подсказку на ее лице, но та слушала директора с абсолютно непроницаемым выражением. – О да, кое-что поистине удивительное. После недолгой паузы Дамблдор встрепенулся: – Вы правильно поступили, что пришли сюда, мисс Грейнджер. Пять баллов за особую изобретательность в поисках пароля. Теперь ступайте к друзьям, с Гарри уже все в порядке. Вскоре я и сам навещу его. После столь явного намека на то, что аудиенция окончена, Гермиона предпочла удалиться, проделав это намного изящнее, чем своё появление в кабинете директора. *** Опустошённый, Драко молча лежал на кровати, уставившись в потолок. После происшедшего сегодня в душе он чувствовал себя совершенно без сил и физически и морально. Словно по нему катком проехались. «Да ещё и без палочки», – отстранённо подумалось ему. Он задёрнул занавеси на кровати, проигнорировав все попытки приятелей вытащить его, чтобы устроить очередную пакость. Слёзы исчезли, а вот выводы, к которым он пришёл, никуда не делись. *** Позже вечером гриффиндорцы собрались в общей гостиной, чтобы обсудить состояние Гарри, которое по-прежнему волновало всех несмотря на заверения Дамблдора, что все в порядке. Они обсуждали всё случившееся за день, начиная с происшествия на Уходе и до обморока Гарри во время обеда. Верная себе мадам Помфри, устроив Гарри на кровати, выгнала всех из палаты. Он все ещё не пришёл в себя, но медсестра заверила, что ему ничего не угрожает. На выходе из Больничного Крыла их встретил сияющий Дамблдор: – Молодцы, ребята, особенно Вы, мистер Уизли. Неплохо потрудились на благо факультета, уверен, мисс Грейнджер Вам уже всё сообщила. Рон покраснел до ушей от похвалы Дамблдора, предназначенной ему лично. – Теперь возвращайтесь в гостиную, не стоит беспокоиться насчёт Гарри. С ним всё будет в порядке. И сейчас когда они вернулись в гостиную, даже без Гарри, ситуация уже не казалось такой безнадёжной. Может, они перестарались? Но откуда же им было знать? Гермиона по-прежнему размышляла над словами Дамблдора насчёт фавнов. Может быть, он хотел, чтобы она сама что-нибудь поискала на эту тему? Вероятно, он знал, что она уже побывала в библиотеке в поисках информации. Иногда ей казалось, что директор знает обо всем, что происходит в Хогвартсе. Усталость подкралась внезапно, и, извинившись, Гермиона ушла спать, пытаясь прекратить думать о Гарри, фавнах и Дамблдоре. – Спокойной ночи, Герм, – тепло попрощался с ней Рон. Сердце замерло в груди на мгновенье, но она не обернулась. – Ну, давайте же, – обратился к ребятам Рон, – доделаем её наконец. Уверен, Гарри, когда он вернётся, не помешает немного смеха. Настроение присутствующих заметно улучшилось. Гарри в порядке, скоро он вернётся, возможно, даже сегодня ночью. В спальне ребята продолжили осуществлять задуманное, и вскоре вновь зазвучали смех и шутки. Они увлеклись настолько, что когда пару часов спустя Гарри отпустили из Больничного Крыла, он несколько минут спокойно наблюдал за тем, как они что-то оживленно обсуждают на кровати Симуса. Ему потребовалось громко кашлянуть, чтобы его заметили. – Приятно видеть, когда о тебе так беспокоятся, – с улыбкой заявил он. Ребята приветственно зашумели, Рон бросился к нему: – Мы беспокоились о тебе, засранец. Весь факультет беспокоился. – И уже тише, чтобы не услышали остальные: – Ты в порядке? Меня чуть кондрашка не хватила. Что случилось? – Я и сам не понял. И мадам Помфри тоже не в курсе. Я просто упал в обморок безо всяких на то причин. Хотя, уверен – Дамблдор что-то знает. – Да? И что он сказал? – Ничего! Ты же его знаешь. Давай завтра об этом поговорим, я определенно готов вырубиться прямо сейчас. – Ну уж нет, – ухмыльнулся Рон, – мы тут кое-что для тебя приготовили! – Что? – Иди сюда, Гарри, – позвал Симус, – у нас для тебя подарок! – Что это? – просиял Гарри; он всё ещё не мог привыкнуть к тому, что люди иногда дарят друг другу подарки: – Это то, чем вы занимались во время обеда? – Разумеется, – рассмеялся Дин. Ребята столпились вокруг Гарри, и Рон передал ему маленькую книжечку. Явно сделанная вручную, листы стянуты черным шнурком, на черной кожаной обложке золотом горело название: Книга заклинаний для мальчиков (специальное издание) В глазах Гарри плескалось безудержное веселье. – Это то, о чём я думаю? – спросил он, раскрывая книгу и читая надпись на титульной странице. Для Гарри Мальчика-Который-Пользовался-Руками с наилучшими пожеланиями от страдальцев-соседей по комнате
– Ну, хоть мы и говорили, что практического пособия нет, гм, теперь оно есть! – рассмеялся Дин. – Магическое руководство по рукоблудию, – ухмыльнулся Невилл. – Да-да, ещё и с заглушающим заклятьем, – добавил Симус, – чтобы не будить нас каждое утро спозаранку. От смеха Гарри уже не мог держаться на ногах: – Боже мой, и вы весь день делали это? – Ну, все вписали сюда по своему любимому заклинанию, – Рон явно чувствовал себя как рыба в воде, ни капельки не смущаясь, – Фред и Джордж столько знают! Ещё мы связались с Чарли через каминную сеть, и он прислал нам нечто совершенно невероятное – специальное румынское заклинание. Ну, это он сказал, что это нечто невероятное – сами мы ещё не пробовали. Так что смотри, ты нам еще одолжишь эту книжечку. Добро пожаловать в мир волшебников, Гарри! И помни: руки здесь – не самое главное. Совершенно счастливый, Гарри смотрел на них. – Не знаю, что и сказать, – сглотнув ком в горле, произнёс он. Определённо, этот момент он
не забудет никогда. The
End |