Немыслимые Мысли
Автор: Aidan Lynch Перевод: nix Бета: Helga Пайринг: Гарри/Драко Рейтинг: PG-13 Жанр: romance Disclaimer: все принадлежит законным владельцам |
|
1 глава. Новое применение волшебной палочки Раннее-раннее утро. Гриффиндорская башня. Полная покоя и безмятежной тишины спальня мальчиков-пятикурсников – то самое место, мирное и безопасное, которое Гарри уже давным-давно считал своим настоящим домом. Подаренные Сириусом на последний День Рождения круглые часики в форме снитча – маленькие, но довольно хитроумно устроенные и позволяющие знать время в любой спальне мира – негромко тикая над ухом, с приличествующим часу уважением сообщили ему, что уже полпятого. Гарри понятия не имел, почему проснулся так рано, но с самого начала учебного года ранние пробуждения стали для него привычным делом. – Может, тебя что-то беспокоит?
– Гермиона. «Класс, Герми, – подумал Гарри, – когда это меня ничего не беспокоило?» – Может, у тебя бессонница?
– Рон. «Рон, которому требовалась целая вечность, чтобы с утра выползти из кровати. Что он мог знать о бессоннице?» – Может, попросить мадам Помфри
дать тебе снотворное? – Невилл. «Хм, может быть». Но у Гарри не было проблем
с тем, чтобы заснуть. Проблема была в том, что он просыпался. Он задумался. Большинство людей, о которых он мог волноваться, находилось в пределах его досягаемости, недалеко от кровати, на которой, уставившись в потолок, и лежал Гарри в данный момент. Рон, милый, незаменимый, Рон.
Рон, чья кровать стояла всего в двух шагах от его собственной; Рон, чья семья приняла Гарри как родного. Рон, всегда готовый первым броситься на его защиту, первым вступиться, если что-то показалось ему неправильным. Рон отдал бы жизнь за Гарри, и тот знал это. Гарри иногда задумывался – чем вообще он заслужил подобную преданность, и смог бы он сам так вести себя, если бы всё обернулось по-другому. Он знал, как трудно для Рона всегда быть в его тени, всего лишь другом Гарри, а не «тем-самым-парнем-со-шрамом», или «парнем-с-«Молнией», или «парнем–со-славой». Конечно же, Гермиона, любившая
его словно родного брата. Всегда, пусть даже и вопреки собственным убеждениям,
помогавшая ему с домашней работой. Да, Рон и Гермиона отличались друг от друга, но Гарри любил их именно за то, в чём они были так похожи – за безграничную преданность и поддержку. Кто ещё? Невилл, Симус и Дин, братья
по оружию в непрекращающейся войне со слизеринцами? Хагрид с его безоговорочным
одобрением? Фред и Джордж с их порой не
знающей меры верностью? Джинни с её так льстившей
его самолюбию влюблённостью? Уизли, принявшие его в свой
клан? МакГонагалл с её, пусть такой
тщательно скрываемой, но заботой? Дамблдор со своей, не перестающей удивлять, воистину волшебной мудростью? Сириус? Единственная реальная ниточка, связывающая его с прошлым, с его родителями? Гарри искренне надеялся, что
он заслужил их любовь, иначе – как же ещё можно было бы это объяснить.
Хогвартс был его домом, во всех смыслах этого слова. И каждый раз, просыпаясь вот так, он понимал, что пройдёт ещё немного времени, и не успеет он опомниться, как придётся покидать спокойные стены школы и определяться с выбором своей дороги в жизни. Это пугало его, как и сама собой подразумевавшаяся новая встреча с Волдемортом. И тогда некоторые неприятные стороны его жизни в Хогвартсе, вроде Снейпа, Малфоя и прочих, существующие словно для того, чтобы проверить его выдержку, казались гораздо менее раздражающими, не такими уж важными и значительными. В эти ранние часы Гарри смотрел на весь мир немного мягче, наслаждаясь моментом, возможностью подумать спокойно наедине с самим собой. Может, поэтому он постоянно просыпался – только так у него находилось время для себя самого. Шёл дождь. Да, тренировка
по квиддичу предстоит увлекательная – грязь и мокрая насквозь одежда гарантированы
– но он всё равно с нетерпением её ждал. Гарри стал перебирать в памяти
расписание: что ему может понадобиться сегодня. Нудное сочинение по Превращениям
– после обеда. Своё он уже почти закончил, а вот Рон ещё и не брался за
дело. Похоже, это обещало быть единственным неприятным моментом за весь
день, и Гарри решил разбудить Рона позже, чем обычно, и дать ему списать
собственное сочинение. Гарри ухмыльнулся – Гермиона списывание не одобряла,
но сама часто оставляла свои работы в самых неподходящих местах, особенно
– когда знала, что ребята ничего не сделали. Вчера вечером он нашёл её
сочинение на своей кровати – конечно же, его притащил Косолапсус, неизменный
сообщник Гермионы в её маленьких хитростях. – Люмос, – прошептал он. «Здесь есть по-настоящему
дельные мысли, – подумал Гарри. – Гермиона и вправду не только потрясающе
работоспособный человек, но и одарённая ведьма». Он дочитал её сочинение, и не прошло и часа, как дописал своё. Тут же, словно по волшебству, на кровать запрыгнул Косолапсус и принялся ластиться. Гарри давно уже перестал удивляться тому, что кота не останавливали ни запертые двери, ни задёрнутый полог кровати. «Еще один союзник», – с благодарностью подумал Гарри, положив палочку назад на прикроватную тумбочку. Раздвинув полог, он отдал свиток Гермионы коту, и тот, тихо спрыгнув с кровати, отправился в спальню девочек. И – опять – дверь в спальне мальчишек не шелохнулась. В этом был весь Хогвартс, миллионы мелочей, которые Гарри просто принимал как должное. «Пора перестать вот так запросто относиться ко всему», – подумал Гарри. – Темпус, – прошептал он. Часы чуть слышно сообщили ему, что уже около шести. «Разбужу Рона в полседьмого, – подумал Гарри. – Так у него будет время всё списать и ещё на завтрак успеет до того, как туда притащится полшколы». Рон не разделял привычку Гарри и Гермионы к ранним завтракам, но, пусть и ворча, всегда шёл с ними. «Ты получаешь психологическое преимущество. Представь, слизеринцы ещё только-только выползли из своего Подземелья, а ты уже позавтракал и теперь спокойно разговариваешь за чашечкой кофе. Трудно представить себе лучшее начало дня!» Гарри улыбнулся, вспомнив слова Гермионы – разговор повторялся практически каждое утро. Он был согласен с ней: всё что угодно, лишь бы пореже встречаться с Малфоем и его шайкой. Чем же занять эти полчаса до того, как придёт время будить Рона? Дождь припустил ещё сильнее. Под тихий шёпот воды за окном так уютно было лежать, свернувшись калачиком в тёплой постели. Иногда ему удавалось заснуть снова, но сегодня этот номер явно не пройдёт. Несмотря на комфорт и уют, он не мог отвлечься от тревожных мыслей, не мог переключиться на что-то более безопасное и спокойное. Он и так ни на минуту не переставал думать о своих родителях, о Волдеморте, о Сириусе, однако в последнее время ко всему этому добавилось кое-что ещё. Хотя, может, это было всегда? Дождь превратился в ливень. Теперь вода уже хлестала по подоконнику, и в этом звуке не было ничего успокаивающего, скорее наоборот – что-то тревожное. И это болезненное чувство в груди… Пожалуйста, только не это. Как он объяснит это друзьям? Он пытался не думать, но знал, что сопротивление бесполезно. Почему? Если он мог противостоять Империусу, если мог вызвать Патронуса и прогнать дементоров, если он выходил победителем в схватках с Волдемортом, то почему – Почему? – он не может справиться с этим? В глубине души Гарри знал ответ: чем бы это ни было, оно существовало на уровне инстинктов. Что-то, что было бы с ним, даже если бы он и не стал волшебником. Образы, мысли, чувства не оставляли его, и казалось – под их натиском его разум сносило, словно штормовой волной. Желание, пугающе сильное, зарождалось где-то глубоко внутри. Он чувствовал, как его тело начинало отвечать на это желание: такого возбуждения, как сейчас, он не испытывал уже несколько недель. К дьяволу, почему он должен с ним бороться? Он всего лишь пятнадцатилетний мальчик. Руки пустились бродить по телу, дразня и намеренно избегая своей истинной цели. Гарри знал своё тело. Годами он изучал его за задёрнутым пологом кровати. Он знал каждое своё чувствительное местечко, знал, где будет достаточно всего лишь нескольких прикосновений. Но сейчас всё было по-другому – если раньше он всего лишь исследовал возможности собственного тела, то теперь всё это изучение было отмечено чем-то немыслимым, о чём невозможно было даже подумать. Словно кто-то ещё был в его постели, разделяя с ним наиболее интимные моменты. Но кому они принадлежали, эти пальцы, робко скользившие по его груди? Губы, касавшиеся его губ и того самого чувствительного местечка на шее? Руки, ерошившие его волосы, когда удовольствие становилось совсем уж невыносимым? Гарри не знал наверняка, и, боясь ответа, не смел слишком глубоко вдаваться в детали. Одно он знал точно: кто бы это ни был, это не девушка. Ни Чжоу, ни Джинни, ни даже Гермиона – вообще никто из всех девчонок, когда–либо обращавших на него внимание. Даже обнаружить это было неприятно, и тем более трудно было с этим смириться. «Но, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – подумал Гарри, – пусть это будет не Рон». Это было бы предательством по отношению к нему. И он станет недостоин его дружбы. Да он Рону в глаза не сможет смотреть! И поэтому он не смел рассматривать своего воображаемого любовника слишком пристально, позволив тому остаться неузнанным. И эта тонкая, почти невидимая завеса тайны позволяла Гарри каждый день разговаривать с Роном как обычно. И Гарри никогда не смотрел в лицо тому, кто каждое утро мучил его, всякий раз доводя до исступления; тому, кто знал его тело так же хорошо, как и он сам. Гарри чувствовал, как его накрывает волной наслаждения. Он беспомощно бился под поцелуями
и прикосновениями своего воображаемого любовника, не в силах сдержать
выкрики, вызванные яркостью и силой переживаний и реальностью ощущений.
Его рука всё-таки добралась
до своей заветной цели, и… Вот оно, то самое непередаваемое чувство полета!
Ему казалось, словно он летел,
свободно паря на своей «Молнии», забыв о земном притяжении. Гарри прерывисто дышал, и
сердце колотилось как бешеное, он купался в восхитительном тепле, в немыслимой
близости тел – своего и Кого-Бы-Там-Ни-Было. Как будто он чувствовал,
как они, не разрывая объятий, кувыркались в постели, оказываясь поочередно
то вверху, то внизу, погружаясь в наслаждение, такое нечестивое, запретное,
но в то же время такое правильное. Задыхаясь, он достиг пика удовольствия и откинулся на подушки, идиотски ухмыляясь, довольный и уставший. Ух ты! И зачем ребята вообще вылезают из постели, если они могут заниматься этим? Он огляделся по сторонам – за окном по-прежнему шумел дождь. Как обычно, в последний момент его любовник испарился, но Гарри уже не испытывал прежнего всепоглощающего отчаяния. Хотя… он не отказался бы в один прекрасный день обнаружить, что воображаемый парень настоящий, что к нему можно прикоснуться, что у него симпатичная мордашка, и что после всего с ним можно, обнявшись, поваляться в постели. Но ни исчезновение любовника, ни тот факт, что эти отношения в принципе были невозможны, не могли омрачить того невероятного наслаждения, которое он только что испытал. Вернувшись на грешную землю,
он услышал, как часы-снитч негромко сообщили, что уже полседьмого. «Ещё пару минут, – подумал Гарри, – и я разбужу Рона». Но жестокая реальность всё расставила по своим местам, и хихиканье за пологом намекнуло ему, что, быть может, не один он уже не спит. – Твою мать, Гарри, – услышал он голос Симуса, – это было слишком громко. Подскочив на кровати, Гарри высунул голову наружу. – Что? – потрясённо спросил он. Симус, заливаясь смехом, раздвинул занавеси. – Ты. – Хохотнул он. – От тебя столько шума… Интересно, и как это остальные умудряются спать? По крайней мере, судя по звукам, тебе понравилось. Гарри, пусть и смущённый донельзя,
не мог сдержать смех: – Иногда? – раздался голос Дина. – Да с тобой так каждое утро. По тебе хоть часы проверяй. Болтовня разбудила ещё одного
гриффиндорца. Невилл. – Гарри опять, – пояснил Симус, хихикая, – заигрался в одиночные виды спорта. – А-а, – Невилл примолк, похоже, смутившись сам, – вообще-то, сегодня он меня не разбудил. – А что, я часто… бужу вас? – краска медленно заливала лицо Гарри. Ребята рассмеялись. – Не комплексуй, Гарри. – Ответил Дин. – Конечно, не каждый день. Не забивай голову, просто в некоторые моменты кажется, что тебя невозможно остановить. – Мерлин! Я и понятия не имел, что мои привычки у всех на слуху, – со смехом простонал Гарри, сам себе удивляясь. – А что насчёт Рона? – Его сну ничто не сможет помешать. Сам знаешь, – ответил Симус. И они снова рассмеялись. И тут раздался робкий удивлённый голосок Невилла: – Гарри, а где ты взял вторую палочку? – Нигде. У меня её нет. – Удивлённо ответил Гарри. – А почему ты спрашиваешь? – Просто… ну… твоя палочка лежит на тумбочке… разве ты… ммм… ею не пользовался? Дин и Симус уставились на его палочку. Гарри по-прежнему ничего не
понимал: – Охренеть! – вырвалось у Дина. – Ты ею не пользовался, так? – Пользовался? – довольно резко поинтересовался Гарри. – Ты это о чём? – Гарри, – снова Симус. – Ты когда-нибудь использовал свою палочку, когда занимался… этим? Гарри честно пытался понять,
о чём они говорят: – О Мерлин Великий, – простонал Дин. – Невероятно. Ты не знаешь, да? – Ух, но как же тебе удаётся так… увлечься, да ещё и без палочки? – с неподдельным интересом осведомился Симус. – Я понятия не имею, о чём вы говорите. – Раздражённо заявил Гарри. – Как можно использовать палочку для… ну, сами знаете для чего? Симус присел на краешек его кровати. – Гарри, – у него даже глаза заблестели. – Чёрт подери, нам о многом надо тебе рассказать! – Что рассказать? – Гарри давно не чувствовал себя настолько тупым. Словно ему только что сообщили, что он волшебник. Дин тоже вылез из кровати:
– Странно. Ты не от нас должен
был узнать об этом. Поверить не могу, что ты не знаешь. И Рон тебе не
говорил? – Нет, не говорил! Может, мать вашу, вы мне, наконец, скажете, в чем дело, – Гарри взорвался, но тут же затих. – Простите. Поймите, у меня никогда не было семьи – ни маггловской, ни волшебной. Вполне возможно, что я ещё много чего не знаю о волшебниках. – Хорошо, – ответил Симус. – Но мне всё-таки интересно – как же тогда ты это делаешь? Гарри смутился окончательно.
Он вылез из кровати, взял в руки палочку и присел на сундук, скрестив
ноги. – Гмм… ну… ну как мы все это делаем. Я просто сам себя довожу… – он подкрепил слова красноречивым жестом с палочкой, – …ну …пока всё это не закончится. Он с надеждой поглядел на остальных. – Мерлин, – изумлённо протянул Невилл. – Он это делает руками! – А вы что – нет? – Гарри изумился не меньше. – Разве не все так делают? – Магглы – может быть. – Ответил Симус. – Кто знает? Но волшебники точно используют магию. Ну, по крайней мере, я так думаю. Никогда ни с кем не обсуждал. Не та тема, чтобы вот так сесть и поболтать запросто. – Тогда откуда ты знаешь, если сам никогда не спрашивал? – поинтересовался Гарри. – Ну, думаю, это просто заложено природой. Тут же не может быть какого-то справочного пособия. Старшие братья иногда что-нибудь рассказывают тебе, но так, в шутку. Магглам ведь тоже никто об этом не говорит? Ты просто сам … эээ… открываешь всё для себя. – И как вы используете магию? – определённо, Гарри заинтересовался темой. Повисла небольшая пауза – Симус, Невилл и Дин снова принялись хихикать. – Ну, – медленно начал Дин. – Это для каждого по-своему. Но, если вкратце, ты находишь пару заклинаний и переделываешь их для своих… эээ… нужд. Гарри никогда раньше не видел, чтобы темнокожий Дин краснел. Симус продолжал уже более
свободно: – Ну, например, заклинания для повышенной чувствительности или что-нибудь из сжимающих… Обострямус вот ничего, да и старое доброе Фрикцио тоже никогда не подводило. Ребята рассмеялись. – А ещё можно воспользоваться увеличивающим заклинанием, – пискнул Невилл. Дина с Симусом затрясло от хохота. – Нев, ты использовал увеличивающее заклинание? – Дин поперхнулся. – Ну, иногда, – смущенно ответил Невилл. – Класс! – выдохнул Симус. – Никогда о таком не слышал! – Ага. – Гарри захихикал. – Вы и сами-то толком не знаете, что делать! – Я же сказал, что у каждого это по-своему. – Парировал Дин. – Тебе, например, магия вообще не нужна. Я и сам пытался вот так, когда у меня не было с собой палочки, но мне это показалось слегка скучноватым. – Да, мне тоже не понравилось. – Добавил Симус. – Но, Гарри, если уж ты умудрился дожить до пятнадцати, ничем не пользуясь, значит, у тебя и так волшебные руки, и магия тебе тут ни к чему. Никто и не утверждает, что ты должен использовать магию… мы просто удивились, что тебе самому это никогда не приходило в голову. И вообще, пожалуй, так даже безопаснее. – В смысле? – спросил Гарри, прокручивая в голове открывающиеся возможности. – Ну, например, помнишь, когда мы были на первом курсе, Ли Джордан пару дней проторчал в лазарете? Предполагалось, что это останется в тайне, но Джордж и Фред не смогли удержаться. В общем, Ли доэкспериментировался с новым пульсирующим заклинанием. Стены содрогнулись от хохота. – Последний раз, когда я был у мадам Помфри, она сказала мне, что ей постоянно приходится приводить в чувство ребят, чересчур увлёкшихся новыми зельями. – Признался Невилл, набравшись уверенности. Дин и Симус изумлённо уставились
на него, и потом загоготали с новыми силами. – Что значит – в последний раз, когда я был у неё, а, Невилл? Ты сам чересчур увлёкся, – закричал во весь голос Дин, – по-другому она бы просто не рассказала. Давай выкладывай, что случилось? Невилл залился краской с головы до пят, и Гарри лихорадочно попытался придумать хоть что-нибудь, чтобы сменить тему разговора, но всё разрешилось само собой. – Какого чёрта вы так разорались? – заспанное лицо Рона нарисовалось в щели полога. – Время без вашу четверти мать седьмого… – простонал он. Его слова вызвали целый шквал эмоций, все попытались заговорить с ним одновременно. – Рон! – закричал Гарри, – прости, что мы тебя разбудили! – Рон! – заорал Симус. – Только послушай, что натворил Невилл! – Рон! – взвыл Невилл. – Не слушай их! – Рон! – засмеялся Дин. – Ты же лучший друг Гарри, почему же он не знает «Тысячу и один полезный совет для юного волшебника»? От воплей, обрушившихся на
него со всех сторон, Рон тихо осел на кровати, так ничего не поняв и оставив
без внимания всех без исключения. По-прежнему посмеиваясь, все разбрелись по своим делам: Симус с Дином отправились в душ, Невилл залез обратно в постель, а Гарри пересел на кровать Рона, чтобы договориться с ним насчёт сочинения. Именно в такие минуты Гарри чувствовал себя по-настоящему счастливым и беззаботным – сейчас, когда всё, что его серьёзно волновало – невыполненная вовремя домашняя работа. «Это замечательное время», – напомнил сам себе Гарри. И поэтому он улыбался, пытаясь разбудить Рона, спросонья посылавшего его вместе с сочинением для МакГонагалл к чёртовой бабушке. – Ну и чего тут такого смешного? – ухмыляясь, спросил Рон, наконец-то проснувшийся, и не способный долго хмуриться, когда рядом валяли дурака Дин и Симус. – Долгая история. – Ответил Гарри. – Давай списывай, и пойдём на завтрак. А потом у нас с тобой будет долгая увлекательная беседа. Похоже, ты многое забыл мне рассказать. – Э? Примерно час спустя ребята спустились к завтраку вместе с Гермионой, Джинни, близнецами и остальными гриффиндорцами. И Гарри снова пришлось напоминать себе о том, что в жизни не стоит принимать всё как должное – его друзья не всегда будут рядом с ним. Он молча наблюдал за тем, как они возбужденно обсуждают финал Кубка по квиддичу, и его охватило блаженное чувство сопричастности. – Гарри, Гарри! Ты в порядке? – возглас Рона заставил его очнуться. – Ох, ну почему он должен быть здесь? Гарри резко выдернуло назад, в суровую действительность. Он увидел, как Рон через весь Зал метнул уничижительный взгляд на слизеринцев. Гарри овладело какое-то странное чувство, когда он увидел Малфоя в окружении его прихвостней. Их глаза на мгновение встретились, и, хоть внешне это никак не проявилось, Гарри словно снова накрыло волной этого непонятного чувства. Мерлин, как же он ненавидел Драко Малфоя. The
End |