С воздухом происходило странное. Вот уже неделю он был
тёплым и плотным, как зелёная ряска на стоячей поверхности пруда. Этот воздух
лип к покрытой испариной коже, делал волосы влажными и непослушными, оседал в
лёгких мельчайшими капельками, набивался в рот и ноздри, словно мокрая паутина.
Все стали рассеянными. Даже Снэйп.
Квиддич – и тот не вызывал ничего, кроме скуки. Не хотелось шевелиться без
крайней необходимости. Никто не бегал на переменах. Ученики и учителя
передвигались медленно, стараясь случайно не коснуться друг
друга. И движения у всех были плавными, как в танце. Гарри казалось, что
он бредит. Каменные плиты пола сделались мягкими, будто пластилин. А Драко Малфой ходил по Хогвартсу в
светло-голубых джинсах на размер меньше, чем нужно.
Ночами невозможно было укрыться даже лёгким покрывалом. Пижамы упрятали в
комоды до лучших времён и спали нагишом.
Шрам припекало, будто ко лбу прикладывали горячее полотенце, но никакой боли
Гарри не испытывал. Только слабость. Словно в тяжёлом сне.
«Гарри, ты не сможешь обмануть свою природу, - строго сказала Гермиона. – Смирись. И прекрати дурить
голову девочкам!»
Было жарко. Оглушительно жарко.
У Рема в карманах таяли шоколадки. На худых щеках оборотня появились веснушки.
Гарри случайно их заметил, когда Люпин слизывал растаявший шоколад с блестящей
обёртки. Солнце сияло, отражаясь в золотой фольге, и рассыпалось искрами по
бледной коже Рема. От него остро пахло корицей и миндалём, и от этого аромата у
Гарри кружилась голова.
У Снэйпа была расстёгнута пуговица на вороте. Резкие
черты некрасивого лица мастера зелий словно оттаяли и казались мягче в зыбкой
дымке майского полудня.
За эту неделю Снэйп ни разу не наказал Гарри. В
жаркую погоду даже Снэйп стал не такой, как обычно.
Он отменил уже два факультативных занятия по зельям для аспирантов, чем всех
сильно удивил.
Ледяные напитки пользовались сумасшедшим спросом, и половина учеников Хогвартса слегла с ангиной. Мадам Помфри
запретила подавать к столу мороженое, соки со льдом и холодное молоко. Купаться
тоже не разрешали, потому как, несмотря на палящее солнце, вода в озере до сих
пор не нагрелась.
А шоколадные лягушки в тумбочке у Рона больше не могли
квакать. Они превратились в бесформенные комки и беспомощно прилипли ко дну
своих коробочек.
Жара, и мир встал с ног на голову. Слизеринцы ходили
мимо гриффиндорцев с таким видом, словно между
факультетами никогда не существовало никакой вражды. Когда жарко, нет сил ненавидеть.
Девчонки, как только заканчивались занятия, спешили сбросить школьную форму и
облачались во что-нибудь цветное и короткое. Гермиона
надевала яркий жёлтый сарафан с ромашками на подоле, брала с собой книги и шла
заниматься к озеру. Рон частенько увязывался за ней. У озера учащиеся проводили
почти всё свободное от уроков время. Но Гарри предпочитал одиночество. Чем
меньше людей видишь вокруг, тем проще пережить свою ненормальность. Правда, Гермиона не считала это ненормальностью, а Рон вообще
заявил, что ему плевать, лишь бы Гарри не вздумал клеиться к нему. Но в школе
помимо Гермионы и Рона училось много других ребят,
которые едва ли захотели бы с ним общаться, узнав про его странность.
Да, Гарри нашёл силы признаться себе, что он не такой, как все остальные. А что
толку? Выглядит он… скажем, очень неплохо.
Мужественно. Наконец-то, он больше не тощий угловатый подросток, а интересный
молодой человек. И ему восемнадцать. Это такой возраст, когда абсолютно всё
отступает на второй план. Всё, кроме секса… Только с
кем?
«С тобой полный порядок! – ярилась Гермиона. - И
никто ничего тебе не скажет! Мы живём не средние века! В мире множество таких, как ты! Ты обязательно найдёшь себе кого-нибудь!»
Гарри пришлось соглашаться. Было слишком жарко, и на споры с
Гермионой просто не хватало сил.
Кожу постоянно покрывала липкая плёнка, волосы от повышенной влажности вели
себя совершенно неуправляемо и торчали во все стороны больше обычного. Гарри
очень хотелось искупаться, но запрет мадам Помфри
по-прежнему был в силе, и учащимся разрешалось только чинно лежать на берегу в
тени деревьев.
Спать стало почти невозможно. Гарри крутился с боку на бок до самого рассвета,
а потом, поднявшись с влажных простыней, выходил на улицу, забирался на дерево
и сидел на нём тех пор, пока не раздавался колокол к завтраку. Рон и Гермиона с пониманием смотрели на него, но на самом деле
они ничего не понимали. Потому что Гарри, признаться, понимал ещё меньше.
А всё началось с того, что во вторник утром у него появилась компания.
По поверхности озера резво прыгали солнечные зайчики. Они слепили одуревшего от
жары гриффиндорца, и, видимо, поэтому Гарри не сразу
заметил, что к нему направляется Драко Малфой. Солнце
путалось в его платиновых волосах, превращая их в нимб.
Слизеринец одним движеним
стащил через голову рубашку, опустился на колени у самой кромки воды и поднёс к
лицу сложенные ковшиком ладони, в которых сверкал пойманный в ловушку солнечный
зайчик.
Гарри подумалось, что Малфой пытается хотя бы таким
способом нарушить запрет купания, но не почувствовал никакой неприязни. Слишком
душно, чтобы тратить силы на раздражение.
А слизеринец тем временем провёл мокрой пятернёй по
волосам, и намокшие платиновые пряди стали тёмно-золотистыми. Затаившийся на
дереве Гарри внезапно заметил, что кожа у Драко гладкая, бело-розовая, и что
это очень красиво.
В среду Малфой до самого завтрака бродил по берегу
без рубашки. В четверг блондин снова проделывал водные процедуры, а в пятницу
Гарри не удалось занять свой наблюдательный пост на иве, потому что Драко уже
сидел под этой самой ивой и кидал в воду камешки.
Малфой бросил на него короткий взгляд, и Гарри
почему-то показалось, что Драко ожидал его прихода.
- Сегодня будет гроза, Поттер, - лениво заметил блондин. Поза у него была
расслабленная, рубашка расстёгнута почти до пояса, а ещё он был растрёпан –
кажется, в первый раз на памяти гриффиндорца, - и
Гарри, увлечённый разглядыванием Малфоя, ответил на
его замечание о погоде не сразу.
- Эээ… И что?
- Ничего. Просто в грозу опасно прятаться под деревьями, - Драко медленно
поднялся – на его светлых джинсах зелёнели травяные полосы - и устремил
мечтательный взор на густую ивовую крону. Глаза у него были серые, но вовсе не
холодные. Наверное, в такую жару даже глаза Малфоя не
могли оставаться холодными.
- Любишь гулять на рассвете, Поттер?
- Откуда ты знаешь, что я люблю, а что нет?
- Я слежу за тобой. Чтобы потом отчитаться перед отцом.
- Ты врёшь.
- Ну… В общем, - слизеринец
смотрел на него с плохо скрытым интересом. – Да, вру. Ты ведь уже знаешь, что я
в Ордене.
- Да. Но...
- Мне интересно.
- Что?
Драко усмехнулся. Над верхней губой у него блестело несколько крошечных
капелек.
- Про тебя говорят, ты…
- Про меня всегда что-нибудь говорят, - перебил Гарри, машинально приглаживая
волосы.
- Да-а-а, - насмешливо протянул блондин. – Спорим, ты
первый начинаешь распускать про себя слухи.
- Смотря какие.
- Ну уж эти – точно нет, - Малфой
окинул его оценивающим взглядом.
- О чём ты?
- А ты не догадываешься?
- Нет.
- Брось прикидываться дураком, Поттер.
- Я тебя не понимаю.
- Говорят, ты не интересуешься девушками. Это правда?
- Что?! – у Гарри остановилось сердце. Меньше всего ему хотелось, чтобы об этом
узнал Малфой. Кто угодно, но только не он!
- Так да или нет?
- Не думал я, что ты веришь всякому вранью.
- Этому вранью мне хотелось бы поверить, -
негромко проговорил слизеринец.
На мгновение их настороженные взгляды встретились, а потом Малфой
неторопливо направился к замку.
* * * *
Жарко.
После грозы сделалось только хуже.
Рано утром над озером клубился белый, как молоко, туман. Что-то капало и
хлюпало в рассветных сумерках. Но когда туман рассеялся, стало ясно: день снова
будет солнечным и жарким.
Выходные прошли, как во сне. На пергаментах с домашним заданием от влажных
пальцев оставались разноцветные разводы. По ночам над Хогвартсом
постоянно бушевали грозы, но эти ливни не приносили никакого облегчения. Было
душно и сыро. Земля пропиталась водой, как губка, и мадам Помфри
попросила Хагрида поставить на берегу деревянные
скамьи, чтобы студенты не сидели на мокрой траве.
А в понедельник молния дотла сожгла старую иву.
Гарри явился на завтрак сонный и небритый, чем заслужил неодобрение Гермионы. Волосы у неё завивались, и даже многочисленные
заколочки не могли справиться с непокорными вьющимися прядями.
- Первым уроком зелья, Снэйп опять вычтет у нас
баллы, если ты явишься в таком виде.
- Да ладно, он и так вычтет. Даже если Гарри обреется налысо,
- буркнул Рон в бутерброд.
- Зачем давать ему лишний повод?
- Гермиона, Снэйпу не нужен
никакой повод, - отмахнулся Рон. – Забей, Гарри. Не фиг
мучиться попусту.
- Я подарила тебе очень хороший гель для бритья! Гарри! Почему ты им не
пользуешься? Он снимает любое разражение с кожи.
- Ну да… - Гарри вяло жевал, не глядя по сторонам.
О каком Снэйпе и о каком бритье она говорит, когда
случилось такое? И мало вероятно, что Снэйп
вообще заметит что-нибудь. Последнее время учитель не обращал на него внимания.
И ещё от мастера зелий почему-то стало пахнуть миндалём и корицей, а на высоком
глухом вороте его чёрных одежд теперь было расстёгнуто две пуговицы.
- Дело не в геле! Если ты такая умная, то научила бы нас какому-нибудь
заживляющему заклинанию, - Рон потёр порезанную щёку. – Я хочу сказать, Гермиона, что жертвую здоровьем исключительно ради тебя!
- В вашем возрасте стыдно не уметь бриться! И я ценю твои жертвы, Рон, но
сомневаюсь, что тебе было бы приятно увидеть меня с
расцарапанным подбродком или с... – Гермиона осеклась и оглянулась на проходящего мимо Малфоя. Он шёл какой-то неувереной
шатающейся походкой, а вокруг рта у него зловеще краснели яркие пятна.
- Что это с ним такое? – спросил Рон, брезгливо морщась.
- Наверное, съел что-нибудь не то. Поэтому, Рон, если ты не хочешь, чтобы я
выглядела также, то будь любезен бриться регулярно! - язвительно ответила Гермиона.
- Хорошо, ты права.
- Конечно, права. Неужели плохо выглядеть опрятным? Но я не об этом. Гарри.
Гарри. Ну скажи же что-нибудь.
Гарри вздохнул.
- По-моему, ему было всё равно.
Гермиона непонимающе вскинула брови.
- Мы просто переспали. И больше ничего. Переспали. Без продолжения.
- Вы о ком?
- Рон, у тебя есть глаза, или ты уже совсем ничего не видишь? Напряги мозги! До
сих пор не понимаю, как тебе удалось попасть на повышенный уровень! – не
выдержала Гермиона.
Рон перестал жевать. Он думал несколько секунд. Потом подавился тостом и долго
кашлял.
Гермиона похлопала его по спине.
- О Господи, Рон!
- Гарри… Ты…
- Рон, давай ты ничего не будешь сейчас говорить, - попросил Гарри.
У него кружилась голова от жары и вообще от всего. И он ни о чём не мог думать.
Только о вчерашней ночи. Жаркой, душной, липкой. Восхитительной. Мокрая трава,
туман. И Драко… Просто невероятно, до чего было хорошо от одного лишь сознания,
что рядом с ним парень. Такой же, как он сам.
- Ну... Я только… - Рон оглянулся на Малфоя. – Мерлинова борода… И слава всем
святым, что… Не пихайся, Гермиона! Ладно, ладно. Но
Гарри, почему ты решил, что продолжения не будет? Ты что, оскандалился в первую
же ночь?
- Кажется, нет… - пожал плечами Гарри. – Но ты ведь ничего не знаешь…
- Хвала небесам, не знаю!
В Большой зал влетели совы с почтой, и разговор прервался.
Рону прислали из дома пирожки, Гермионе измочаленная сова принесла связку книг. А Гарри на колени
свалился свёрток, упакованный в серую бумагу.
- Ой. От кого это?
В эту самую секунду напротив Гарри уселся ушастый коричневый филин и начал
угощаться беконом, которым было наполнено большое блюдо.
- На твоём месте я бы не стала это открывать, - заметила Гермиона,
откладывая книжки. – Там есть хотя бы имя отправителя?
- Ничего нет, - Гарри взял ножик и разрезал шнурок.
- Не нужно разворачивать! А вдруг…
- Всё нормально, Гермиона, - Гарри разорвал бумагу. В
посылке оказалась картонная коробочка.
- Как ты можешь быть уверен?
Огромный филин тем временем ловко расправился с несколькими ломтиками бекона и,
взмахнув крыльями, спикировал к слизеринскому столу.
Рон и Гермиона машинально проследили за грозной
птицей и увидели, что она взгромоздилась на плечо Малфою,
чуть не свалив хрупкого слизеринца
со скамьи на пол.
- И всё-таки я не думаю… - Гермиона с тревогой
наблюдала за тем, как Гарри снимает картонную крышку. – О… Ну…
Что ж… Похоже, он настроен на продолжительные отношения.
- Блин, - вырвалось Рона. - Вот радость-то!
Гермиона сурово посмотрела на него взглядом «Гарри-наш-друг-что бы-там-не
произошло!», и Рон поспешил реабилитироваться:
- Я просто хотел сказать, что сегодня жарко. Ведь сегодня жарко, правда, Гарри?
- Да. Очень, - отозвался Гарри.
На острых гранях бритвенного станка, который он держал в руках, играли
ослепительные солнечные блики.
The
End
fanfiction
|