Название: Календарь

Авторы: Fly и Mavis Claire

Бета: njally

Рейтинг: NC-17

Пейринг: ЧУ/ДМ

Жанр: драма/романс

Дисклеймер: все принадлежит Дж. К. Роулинг

Саммари: скивел к фику "Апрель".

Предупреждение: нецензурная лексика

Примечания: Окончание «апрельского» цикла: "Сочельник".

21 марта 2003

В комнате метались тени. Точнее, одна тень – движения были резкими и быстрыми, но не суетливыми. Темнело мгновенно, как и полагается весной в горах, ночь скользнула в долину, как сползшее с кровати одеяло, обещая обманчивый покой и уж точно – резкое похолодание после и без того промозглого мартовского дня. Тень задела что-то в сумерках, послышалось приглушенное ругательство

- Lumos, - сказал Чарли, направляя палочку в дверной проем.

Свет оказался безжалостным – точь-в-точь, как печать Министерства на приговоре.

Тень перестала быть абстрактным контуром на стене. Тень выглянула на кухню.

- Ты не видел, где…

Драко Малфой махнул рукой и опять исчез в комнате.

Чарли уставился на темно-коричневую дубовую столешницу, испещренную круглую следами от сотен – или тысяч? – горячих чашек. С кофе. С чаем. С грогом. С глинтвейном.

И правильно, что он не поменял стол, когда приехал сюда – лучше не вспоминать, сколько лет назад. И хорошо, что не удосужился почистить старое дерево от этих вот отметин о пребывании.

Всегда можно представить, что где-то – на пустующем и неуютном втором этаже или в неуказанных в планировке пяти-шести комнатах – живет многодетная и веселая семья, которая собирается по утрам вокруг непропорционально большого для кухоньки стола.

Ага. Конечно.

Чарли покачался на стуле, привалился к стене и закрыл глаза.

Мысли свернули в предсказуемом направлении.

Он скучал по родителям, и по Норе тоже, по гвалту в столовой и в коридорах, по не всегда приличным шуткам близнецов, по скептическим замечаниям Билли и вечной убежденной упертости Рона… А особенно по Джинни, которую очень любил, но за которой всегда опаздывал - и не успевал узнавать во взрослой рассудительной девушке рыжеволосую кроху, вечно просившую у него «фокусов и чудес».

Больше года он не был дома. Но все возвращаются в Англию. Все. Может быть, и ему пора.

- Чарли, - Драко опять появился в дверях. – Я буду готов через пять минут.

…А следующее утро будет …новым. Или старым? Как быстро отвыкаешь от одинокого завтрака на кухне. Да.

Заповедник спал. В домиках еще кое-где горел свет, но большинство окон были темными. Далеко, около китайской пагоды в соседней долине, пронзительно попискивал во сне детеныш Эвелины – Чан.

Чарли пошел не привычным маршрутом – вперед, к туннелю между горами, выводившему прямо к драконам. И не направо, к Бухарестскому порталу.

Он свернул за дом и начал подниматься по почти незаметной тропинке. Драко шел следом.

Найти в густых зарослях портал оказалось труднее, чем он думал.

Я же никогда не уезжал ночью, а днем эта сломанная метла заметна сразу. Почему порталы всегда маскируют под старый хлам?

Наконец он нашарил черенок среди колючих веток, дернул на себя, вытянул.

- Вот. Готов? Я сейчас активирую… Ты попадешь в атриум Министерства. Извини, но мы соединены напрямую с ним. Впрочем, тебе все равно надо именно туда.

Как же противно говорить так: быстро, уставившись на темное пятно куста. Как же противно…

- О метле не беспокойся, она вернется сюда сама. Ну, как все порталы Заповедника.

Все. Слова кончились.

- Удачи, Драко.

Чарли поднял, наконец, голову – хорошо, что это происходит ночью. И выражения лица толком не разобрать.

А может, и не хорошо. Даже точно не. Лицо Драко казалось размытым светлым пятном в густой темноте – ни взгляда, ни складки губ не разглядеть. Не запомнить, всмотревшись… Да только что там ты сможешь увидеть? Нетерпение? Радостное оживление? Домой-домой-домой, я столько лет там не был…? Уж лучше так. В потемках.

Чарли почти активизировал портключ, когда его цапнули за воротник, притянули к этому, размыто-белесому, ожившему вдруг лихорадочным блеском глаз. Поцеловали. Коротко и неуклюже, стукнувшись зубами, раскровив губу – свою?

- Я вернусь, - за мгновение до того, как сработал портал.

Послышалось?

* * *

А ведь день начинался так хорошо.

На завтрак была овсянка. Откуда у вполне обалканившегося Малфоя вдруг вылезла тяга к этому чисто британскому издевательству над вкусовыми рецепторами - неизвестно, но каждый раз, когда Драко выползал на кухню раньше Чарли, последнему приходилось глотать липкую, вязкую, противно-никакую даже на вид массу.

Уизли послушно возил ложкой по тарелке, вспоминая завтраки в Норе, хотя там кашу чередовали с яичницей, по крайней мере. Но проснуться раньше Драко в последнее время не получалось. Просто авитаминоз какой-то весенний.

Малфой же был неприлично бодр, поглощал с завидным аппетитом свою кашу и явно не тяготился воспоминаниями о родном поместье. Представить себе, что эти вкусовые пристрастия отражают представления Драко о "завтраке британского аристократа", Чарли не мог. Слишком мало тот соответствовал образу, по-прежнему смахивая в своих неизменных камуфляжных штанах на наемника. Даже и без солдатского ежика на голове. Белесые волосы отросли за зиму, образовав такую вполне гражданскую пушистую шапочку... Ничуть не смягчавшую хищного выражения физиономии.

Чарли все-таки отодвинул тарелку в сторону.

- Завтра что делать будем? - поинтересовался он, отпивая чай и надеясь хоть так избавиться от липкого ощущения во рту.

Завтра у Драко намечался выходной, и послезавтра тоже, но только первый совпадал с Чарлиным. Такие дни Уизли любил планировать, смутно догадываясь, что это опять-таки напоминает ему родителей с бесконечным еженедельным обсуждением планов на уик-энд.

- Трахаться, - моментально отозвался Драко, похоже, что просто на рефлексе. Потом подумал и добавил, - в Бухарест можно выбраться. Погулять...

...Можно подумать, Чарли рассчитывал услышать что-то другое. И оптимистичное "выбраться в Бухарест", которое с завидным постоянством возникало в этих планах, обычно закачивалось ленивым вечерним "опять никуда не собрались" - произнесенным или с долей разочарования, или с веселым удивлением, или безнадежно и ...нежно?

Драко, наверное, утомляли такие вот выходные – тихие, ленивые, домашние, пахнущие кофе, мылом и смятой постелью, когда максимум, на что их хватало - это на прогулку вокруг Заповедника.

Чарли любил эти дни больше всего.

- Ладно, - Драко глянул на массивные часы на запястье и заторопился, - я пошел. Вернусь поздно... Ну, как обычно. - Перегнулся через стол и прицельно чмокнул Чарли в кончик носа - единственное "безопасное" место для поцелуя на прощание, найденное в процессе длительных экспериментов. Все прочие неизбежно приводили к появлению на работе с изрядным опозданием. Выпрямился, подхватил куртку - тоже камуфляжную, и где он только умудрялся их находить, - махнул рукой: "Ящеркам привет!" И вывалился с кухни.

Уизли понаблюдал в окно, как он, нахохлившись под зябким мартовским ветром, торопится к порталу, отправил посуду в раковину - пусть щетка хоть полдня кашу отскребает, - натянул болтавшийся на кухне с вечера свитер, мерзнуть на сквозняке около вольеров не хотелось совсем, и пошел к домику Бенедикты.

Бенедикта глотнула кофе, взглянула на Чарли понимающе и притворно-скорбно, подвинула ему тарелку с парой бутербродов.

- Давай, минут десять еще есть.

Кофе был горяч и горек, а бутерброды восхитительно правильны, Чарли с удовольствием позавтракал во второй раз, совсем не ощущая себя предателем, дождался, пока Бена накрутится перед зеркалом - как будто собиралась на смотрины к жениху, а не к драконам. И ведь так каждый день, никогда ему женщин не понять...

У вольеров было шумно. "Ящерки", как называл драконов Малфой, были не в духе - погода стояла промозглая, ветер гулял между невысокими горами, огромные кожистые крылья трепетали недовольно, ловя его порывы, как паруса.

Невольно мелькнула мысль - хорошо сейчас Малфою в его теплом кабаке. Табачный дым и перегар с ночи уже выветрились, а откроется "Пьяный вампир" еще не скоро, и Драко сейчас лениво и не торопясь расставляет столы, снимает поднятые на время уборки стулья, перебрасываясь шуточками на своем ломаном румынском с усталым барменом. Или просто сидит в темном углу, один, и думает Мерлин знает о чем. А потом Страд, беззастенчиво зевая и переставляя полупустые бутылки на стойке, надиктует самопишущему перу перечень покупок на сегодня, Драко снова натянет куртку и, сунув во внутренний карман выданные деньги, отправится пополнять запасы "горючего" в ближайших магазинчиках. А значит - отсидеться этим промозглым утром в тепле ему все-таки не удастся. Хотя, может, он дремлет, улучив момент, потому что толком выспаться прошлой ночью опять не получилось. Дело было даже не в сексе, хотя и в нем, конечно, тоже, но в основном им мешали длинные ночные разговоры ни о чем, на грани сна, с лениво повисающими репликами, забавными ответами невпопад и необидными полусонными подколками.

Чарли поежился, входя в вольер Эвелины. Мысли о Драко не мешали привычной работе, просто отвлекали от раздражающего ветра и унылого пейзажа - горных склонов с проплешинами снега между темными зарослями шиповника и боярышника, от хаотично торчащих из снега сухих стебельков дрока, от ржавой скользкой глины под ногами, от серого неба и вызывающей, ярко-красной с золотом, драконихи, особенно яркой на общем сером фоне.

- Привет, Эвелина, - Чарли улыбнулся, вытаскивая палочку, - поработаем?

Она ему не поверила, конечно. И была права – никто с Эвелиной работать не собирался. Её надо было отогнать, как можно тщательнее наложить чары, чтобы ревнивая мамаша не вырвалась, и только потом заняться Чаном.

Бенедикта дождалась, когда связанная невидимыми путами выверенных и специально подобранных заклинаний дракониха перестанет шипеть, рычать и изрыгать потоки пламени, вошла в вольер и направилась к Чану, протягивая открытые ладони.

- Здравствуй, малыш. Замерз?

«Малыши всегда мерзнут», - подумал Чарли, присаживаясь на корточки и всем нутром ощущая, как крутится в магических тисках Эвелина, пытаясь дотянуться до какой-то невзрачной твари, посягавшей на её сыночка.

Собственно, это и была почти вся его работа на сегодня - держать дракониху, пока Бенедикта будет налаживать контакт с детенышем. Очередная, сотая или тысячная, попытка. Где-то, он слышал, есть говорящие драконы – вот бы встретиться хоть с одним, совсем разумным, а не таким, который по достижении определенного возраста начинает воспринимать мага, да и любого человека, как врага.

Но пока малыши мерзнут и не боятся – с ними можно попытаться поработать. И у Бены это получалось лучше всех, хотя ни для кого в Заповеднике не было секретом, как она плачет ночами в своем домике. Когда очередной подросший дракон смотрит на неё, не узнавая, и норовит обжечь.

Чарли уже давно понял, и никаким откровением это не стало, что его обращение к Драко, этот идиотский "малыш", прицепившийся к языку еще в Баре, пошел именно отсюда - от спокойных, ровных интонаций Бены, от её тихого голоса и уверенности в себе. Ни с драконами, ни с Малфоем нельзя было показывать слабость. Наверное, нельзя.

Так думать было нехорошо и неправильно, Чарли виновато поежился, Эвелина дернулась, почувствовав его настрой, он поднял голову и глянул драконихе в глаза.

Нужно было думать о ней. О Чане. О любом из драконов заповедника, на худой конец. А мысли упорно возвращались к их тезке, поладить с которым временами было ничуть не проще, чем с драконом. Не приведи Мерлин назвать его этим нелепым "малыш" вне постели, не дай Моргана сравнить его с кем-то из обитателей заповедника - крылатых или двуногих, без разницы - дуться будет отсюда и до обеда. В любой ссоре живущих вместе людей кому-то приходится уступать... И Чарли очень быстро понял, что этим кем-то придется быть ему. Нет, ни о каких "мы в ответе за тех, кого приручили" по отношению к Хорьку речь не шла. Просто умение долго и смачно обижаться никогда не входило в число талантов Чарли... А вот Малфой, как выяснилось, владел этим умением виртуозно, возведя его в ранг высокого искусства.

Бена ворковала с Чаном, что-то рассказывала ему, чуть ли не сказки, из серых туч иногда проглядывало солнце, тогда чешуя драконов вспыхивала золотом и серебром, пуская солнечных зайчиков при каждом их движении.

Чарли улыбался и щурился. Жизнь была не так уж плоха, да уж, прямо скажем, хороша. Во всей её красе - с истоптанными вольерами и овсянкой на завтрак, со спокойной Бенедиктой и обидчивым Драко... Кто бы мог подумать почти год назад, что Чарли не надо будет придумывать тысячу неважных дел, оттягивая возвращение в пустой и холодный дом и вкалывать до состояния "умрите инстинкты, я и так на ногах еле стою"? Что каждый вечер будет... выразимся вежливо, в чем-то непредсказуемым, но в некоторых моментах - вполне себе... обычным.

Чарли легко прогнал из головы все мысли об "обычном".

До вечера. Ну, или хотя бы до того момента, когда Бена закончит занятия с Чаном и уйдет из загона, и можно будет - очень, очень спокойно, медленно и аккуратно - освободить Эвелину. Совсем как Драко выводит из своего "Вампира" впавших в пьяную ярость посетителей.

Впрочем, теперь выполнять свои основные обязанности Драко приходилось нечасто. "Пьяный вампир" был не самым плохим клубом, имел постоянную клиентуру. Публика в нем собиралась по большей части одна и та же. Драко многих уже знал в лицо - тех, кто бывал только по пятницам или субботам, тех, кто, наоборот, появлялся только в рабочие дни... И его тоже - знали. Завсегдатаи любили рассказывать новичкам страшилки о том, как Цепной Дракон кидается в нарушителей спокойствия Непростительными. Прозвище раздражало, и Драко периодически ворчал, что если уж он вынужден его терпеть, то не грех было бы получать надбавку за рекламу. Впрочем, репутация работала не только на "Вампира", но и на самого Драко - когда вышибалу боятся, ему реже приходится на деле демонстрировать свои навыки. Потому он и не пытался развеять идиотские слухи о своих «подвигах» в первые недели работы, хотя на самом деле там было чем похвастаться и без Непростительных. Точнее – как раз их неиспользованием и стоило гордиться: без единой травмы управиться с пьяными квиддичными болельщиками после слитого «Цепешами» матча… Ну, серьезной травмы, по крайней мере. Но кто ж это оценит, кроме бывавших в реальном бою? Драко даже жаловался поначалу, пока не сообразил, что сравнивать поствоенную Черногорию с Румынией – это еще и сравнивать Бар с Заповедником. И жизнь без Чарли – с жизнью с ним. Хотя может, конечно, Малфой просто привык.

...После войны он, похоже, научился привыкать ко всему: к боям в Палаццо и жесткой, как подошва, пицце, к неприхотливому быту драконологов, получавших, на самом-то деле, весьма и весьма неплохие деньги, но практически не имевших возможности их потратить с толком, привыкать к косым и удивленным взглядам в спину, к круговороту посетителей в «Вампире»… Болельщики - это было еще не самое страшное, пьяные туристы появлялись в кабаке куда регулярнее, и Драко иногда, снисходительно фыркая и посмеиваясь, рассказывал об их особо забавных выходках, хотя вот лично Чарли на его месте давно бы озверел и приложил кого-нибудь из особо отличавшихся.

Словом, это была обыкновенная жизнь, настолько нормальная, что в своей нормальности необычная, все-таки где-то там, в Англии, они были Уизли и Малфой, и представить все то же самое не в Заповеднике, замершем вне времени и пространства, было почти невозможно. Замкнутый, защищенный от внешних воздействий мир оберегал и их тоже, получается.

Бена, не сводя глаз с Чана, сделала маленький шажок назад, потом еще один, Чарли поднялся, прикидывая, сколько он просидел так, на корточках - часов пять-шесть, не меньше.

- Он умный, - убежденно сказала мисс Бегич.

- Конечно, Бенедикта, - согласился Чарли, - выходи уже, за вольером поговорим, а то сейчас начнется.

Оно, естественно, началось: Эвелина как с цепи сорвалась, впрочем, почему - как? Чарли пару раз увернулся от огненных струй, показал недовольной мамаше язык и выскочил вслед за Бенедиктой.

- Завтра как обычно? - спросила она, пока они шли к домикам, сгорбившись - куртки не очень защищали от ветра, и пропотевшие свитера противно липли к холодным спинам.

- Ну, мы заглянем, - неопределенно ответил Чарли.

- Ага-ага, - улыбнулась Бенедикта. - Как бы опять в Бухарест собираетесь?

- Да ну тебя...

- Нет-нет, я верю, когда-нибудь вы туда выберетесь и поставите весь город на уши.

- Все б тебе издеваться.

- Дурачок, я же любя, - она легко чмокнула его в щеку и отправилась к себе.

«Все над нами издеваются,» - весело подумал Чарли. – «А как бы они жили без такого шоу?»

Жалко только, что Драко иногда не хватало терпения философски относиться к такому пристальному вниманию со стороны окружающих. Настолько не хватало, что Чарли поневоле задумывался: а как с этим было у Малфоев? Ему-то после материнской опеки уже ничто не могло помешать ощущать себя свободным.

Он успел залезть в душ и извести всю горячую воду, пытаясь согреться. Потом лениво сварил кофе и уже вплотную задумался над ужином, когда хлопнула входная дверь. Он выглянул в коридор…

Драко вернулся. Не вернулся – считай, прилетел, что твой снитч.

Пронесся вихрем через прихожую и оказался рядом – шалый, нетерпеливый и… очень, очень счастливый. Шлепнул на стол «Пророк». Буквы на первой странице казались огромными. Нечитаемыми.

- Они сделали это. Амнистия, Чарли. Полная. Всем. Всем, понимаешь?

- Понимаю, - машинально ответил Чарли.

- Я… Мне надо… домой.

Вот так все и кончилось.

апрель 2003

Драко было холодно. Ему, разумеется, приходилось и раньше слышать от знакомых с континента – изредка навещавших поместье французских родственников матери и ребят из Бобатона на четвертом курсе – что в Британии холодно в домах, но он никогда не придавал этому значения, считая повышенную теплолюбивость признаком изнеженности, недостойной английского чистокровного мага. Теперь же ему пришлось кардинально изменить точку зрения: вся его чистая кровь была по-прежнему при нем, спасибо Мерлину и Снейпу, карьера гладиатора и вышибалы едва ли могла поспособствовать избалованности, а мерз он почти непрерывно. Холод и сырость преследовали его с самого возвращения в Англию, отступая ненадолго только в вечерние часы, когда он устраивался с кружкой глинтвейна у разожженного камина, утопив спину и плечи в бархатной обивке кресла и вытянув ноги к самому экрану. Но и это тепло было ненастоящим, обманчивым в своем непостоянстве и в считанные минуты превращалось в свою промозглую противоположность, стоило Драко отойти от огня. А уж когда он поднимался в свою спальню… Мерлин и Моргана, неужели она когда-то казалась ему уютной?! Но ведь в спальнях у них никогда не топили, он это помнил. И на дворе была весна… Что же с ним будет зимой?

Драко присел на край постели, положил палочку на столик у изголовья, подавив – в очередной раз – желание наложить согревающие чары на комнату или хотя бы просто забраться, не раздеваясь, под одеяло. Надо привыкать. Он дома. Он дома, тролль их всех задери! Всех… Кого? Он и сам не знал. Но должен же кто-то ответить за то, что его собственная комната, детская, в которой он провел самые счастливые – да, самые счастливые, золотые, чудесные! – свои годы, упорно напоминает ему склеп?

Он обиженно потер замерзший нос, разулся, аккуратно снял мантию… и, плюнув-таки на стоицизм, торопливо кинул ее на кресло и нырнул под одеяло. Как в прорубь. Ничего, если укрыться с головой, через пару минут надышишь… Но как же холодно. И пусто.

Это было еще одной вещью, поразившей его по возвращении – пустота. Огромный пустой дом. Череда почти лишенных мебели комнат, высоченные потолки, огромные окна, широкие лестницы… И все это пространство приходится пересекать из раза в раз, чтобы добраться из спальни в столовую, из столовой – в библиотеку, из нее – в гостиную к камину… Драко казалось, что он за день умудряется пройти несколько миль, даже не выходя из дома.

А еще говорят, что то, что кажется большим и просторным в детстве, с возрастом уменьшается и становится привычным, словно мир обминается по фигуре, как новая мантия. У Драко же было такое чувство, что его засунули в плащ хогвартского лесничего.

И это – мой дом?

- Хозяин, - тихий голосок, - хозяин Драко! Хозяйка велела принести вам молока…

Драко осторожно, чтобы не запустить холодный воздух в свой кокон, высунул из-под одеяла голову и одну руку, принял у домовика чашку. Горячее. Обожгло ладонь, язык, горло…

Тепло. Мама. Дом… Я – дома.

Вообще это странно – он так безумно соскучился по родителям, а встречаются они, как и раньше, только за столом. В огромной… просторной, - поправляет Драко себя, - столовой. Хмурый утренний свет льется в эркерные окна, заставляя серебриться золотистые волосы матери, в которых по-прежнему нет ни одной седой нити, и покрывая патиной густую шевелюру отца, в которой – есть. И много.

Люциус сидел на своем обычном месте во главе стола и, забывшись, водил пальцем по скатерти, повторяя узоры вышивки. Как ребенок. Смотреть на это было… больно. И стыдно. Почти страшно. Почти, потому что они все-таки были – дома. Вместе… Но оторвать взгляд почему-то не получалось. Как и найти слова, чтобы – отвлечь, развлечь… Привлечь к себе и обнять. Немыслимо. Почему? Ведь отец же. «У Уизли, наверное, не так» - подумалось вдруг.

Громко, на всю бесконечную комнату, звякнула ложечка о блюдце. Драко, словно пойманный за недозволенной шалостью мальчишка, виновато вскинул глаза на мать, боковым зрением замечая зеркальное движение Люциуса. Только тот еще ладонь к скатерти прижал. Воровато так.

Нарцисса смотрела на свои руки, сложенные на столе. На безупречно отполированных ногтях мелко дрожали блики.

А Драко смотрел на нее и думал, что за время вынужденной эмиграции перестал понимать что-то очень важное про собственную семью.

Они любят друг друга – мать и отец – и любят его. Это всегда было истиной, не подлежащей сомнению, на которой, как на старой черепахе, держался весь его мир. Они – любят.

Но отец сейчас поднимется из-за стола и уйдет к себе в кабинет, а мама спустится на кухню распорядиться насчет обеда… И снова они встретятся только через несколько часов. За этим же столом, на расстоянии трех футов друг от друга.

Да пес с ним, со столом – они спят в разных комнатах! Драко даже не ожидал, что это, с детства привычное и само собой разумеющееся, вдруг покажется ему не просто неправильным, а… Шокирующим.

Нет, он не сравнивал, конечно, но… Драко помнил себя лет с трех. С пяти – так уж точно. И у родителей уже тогда были раздельные спальни. А ведь отцу в то время было… Ну да. Сколько Чарли – сейчас.

Драко попытался представить, как бы они с рыжим жили в большом доме и расходились на ночь по разным комнатам… Воображение моргнуло перегоревшим маггловским ящиком и отказало. В памяти всплыло совсем другое, неловкое и горячее, почти физически ощутимое, вытесняющее собой зябкую реальность английской весны…

май 2002

...У них плохо получалось размещаться на этой широкой кровати. Как будто кем-то наложенные чары сносили их друг к другу, прижаться теснее. Так. Переплестись. Утвердиться.

Чарли уже привычно проводил пальцем по неровному изгибу шрама на спине Драко. Раз за разом. Ему казалось почему-то, что Драко это нравится.

Возможно, потому, что от этой ласки Малфой совсем расслаблялся и жмурился, как довольный кот. И все-таки Чарли с самого начала занимал вопрос происхождения этой "особой приметы" на теле Драко. Спрашивать напрямую было неловко, но тут ему вдруг пришел в голову достаточно нейтральный повод завести разговор на интересующую тему.

- Слушай, а почему ты его не свел?

- Шрам? - сонно спросил Драко, - да не до того тогда было. А потом свыкся. Да и не уверен я, что его вообще можно свести - это же не обычным огнем обожгло, а магическим. Грюм ваш постарался, - закончил он с зевком.

- Грюм, значит? Тогда? В Последней Битве? Ты был там?

Чарли вступал на зыбкий лед предположений. Так - вот именно так - они о войне не говорили. Они вообще старались о ней не говорить.

- Больно было очень?

Чарли потянулся, целуя розовый рубец. Кожа под губами была нежной, даже для тонкокожего Драко. И несчастной. Очень.

- Нет. Не был. Меня Снейп выкинул на Балканы за сутки до нее. Шарахнул втихую Петрификусом, когда никого рядом не случилось, и уволок - сначала аппарацией, потом каминами, потом снова аппарацией, - Драко говорил ровно и тихо, вспоминая, - я даже не понял сначала - куда. Бросил в какой-то хреновой пещере в горах, парализованным - хорошо хоть согревающие чары наложил. Я очухался через несколько часов - ни палочки, ни денег... Пришлось бродить по окрестностям, расспрашивать местных... Каминов там в общественном пользовании практически нет, да и порох купить было не на что. Так я, собственно, в Баре и оказался. Там и узнал, что дома произошло.

- А шрам - это раньше, - добавил он более легким тоном, - это еще осенью, в стычке у министерства.

- Кхм, - подавился Чарли. У министерства он был тоже. Как раз после этого нападения Заповедник и закрыл портал, ведущий в Лондон. Схватка была что надо, но Драко он там не помнил.

И тут вполне уже созревший вопрос вырвался, наконец:

- А почему это Снейп тащил тебя?

- Спасал, - пожал плечами Драко. - Правда, тогда я этого не понял, конечно. Зол был на него, как... Ты себе не представляешь, как. А потом, когда понял, от чего он меня тащил...

Драко замолчал, перевернувшись на спину и запрокинув голову. Поверить в то, что он пытается удержать слезы, было сложно, но... Фразу он так и не закончил. Лежал, уставившись в потолок, только кадык по шее прокатывался раз за разом.

Чарли погладил плечо, в который раз удивившись этой - такой не-уизлевской, непривычной, другой, - худобе, подумал, что хватит расспросов и надо промолчать, но не смог удержаться:

- А почему он тебя спасал?

И Драко все-таки взвился:

- Мерлин, Уизли, ну почему люди вообще кого-то спасают? Защищают, заботятся? Или это только вашим по статусу положено? А если темный маг – значит, ни души, ни сердца?

- Только поэтому? - упрямо повторил Чарли, уткнувшись взглядом в потолок, - и все? Учитывая...то, что он сделал "для тебя" на Башне?

- А что еще он мог сделать на Башне, - устало отозвался Драко.

Запал у него, похоже, прошел, а желания скандалить не было.

- Он же Нерушимую клятву матери дал – что будет меня защищать… И выполнит данное мне Лордом задание, если я его провалю.

- Клятва, - с неожиданным облегчением выдохнул Чарли. - Клятва миссис Малфой. Как просто. Как... правильно, да?

Он опять повернулся, уткнувшись в шею Малфоя. Теплую и живую, рядом - в том числе и благодаря омерзительному Снейпу. Башня, как и вся война, была далеко и позади, а Драко здесь, справа.

- Да ни хрена не правильно, - мрачно отозвался Драко, обнимая, однако, его в ответ, - не будь этой клятвы, может, все иначе бы повернулось...

Он вздохнул, повернулся на бок, ловя ладонью Чарлин подбородок и целуя - не страстно, но очень ласково, в губы. Оторвался, глянул близко в глаза с грустной и какой-то немолодой улыбкой:

- Ладно, чего теперь. Как говорят черногорцы - был бы хуй у бабушки...

- ...она бы дедушкой была. Балканский фольклор одинаков.

Чарли провел пальцем по носу Драко - апрель кончился, от легкомысленных малфоевских веснушек не осталось и следа.

- И ты все время был один в Баре? А как тебя в Палаццо занесло?

- А на что мне было жить? Из своего обучения я вынес два основных умения, - усмехнулся Малфой, - варить зелья и драться. Но зельевары - народ дотошный, без документов и рекомендательных писем на работу не берут...

- Два года? Два года ты ломался на том песочке. Я бы не выдержал.

Чарли зябко повел плечами, припомнив радостное возбуждение боя. И неловкую усталость потом. И пустоту, и чувство вины за эту сдачу на милость инстинктов.

- Почему? - удивленно спросил Драко, - ты ж вроде покрепче меня... С глазами таких проблем бы не было, наверное... По крайней мере, остальные парни не жаловались.

- Да не в глазах дело.

Он положил руку на лицо Малфою, прикрывая веки. Ресницы ткнулись в ладонь - послушно, щекотно и остро.

Темная рука на белом лице, оставляющая открытым только высокий лоб, над которым торчали дыбом светлые волосы.

- И не в покрепче. Я просто старше, вот и все. Я...я ненавижу все это.

Чарли резко убрал руку.

Из-под ладони ошарашено моргнули серые глаза.

- Ненавидишь? Что - бои? - Драко перекатился на живот, приподнялся на локтях, разглядывая Чарли с веселым удивлением. - Ты что - пацифист?

Для него это явно звучало - было - шуткой.

- Кто?

Чарли посмотрел на Драко внимательно.

- Ну, может и так. Я...не понимаю, зачем это надо. А хуже всего, что это ...затягивает. Даже против воли.

- Ну, если это тебя не затягивает, - Драко выделил "не" голосом, - тебя сделают если не в первой схватке, то во второй. И так, что сам не встанешь. А зачем надо... Это ж старо как мир, Чарли. Народ желает хлеба и зрелищ. И маги в этом ничуть не лучше магглов.

- Значит, я плохой народ. Мне не нравятся такие зрелища. А тебе, что... Да?

Трудно сказать, что он рассчитывал услышать в ответ. Что угодно, неважно, интересно было все. Но очень хотелось услышать "мне тоже". Или "а куда деваться?" Это было бы... Это просто совпадало бы с тем, что Чарли искал в Драко. А он искал - зацепку, связь, что-то своё. Своё в Малфое.

Родители с ума бы сошли.

- Мне - нет, - усмехнулся Драко, вслепую попадая в "десятку" - опять. - Но я ж туда не смотреть ходил.

Чарли притянул его к себе, ткнувшись губами куда-то в область уха.

- Плааавуууш, - протянул он тихо. - Два бойца, которым это на хрен не надо.

И добавил искренне:

- Здорово.

- Да уж куда здоровее, - фыркнул Малфой, протянув руку и поглаживая его поясницу. - Только драться-то я люблю. А смотреть бои - скучно, да.

- Что, правда, любишь?

Выяснение чего-то важного, наверное, нет, конечно, важного, отступало, опять стушевавшись перед успокаивающими прикосновениями малфоевских пальцев.

Чарли повозился, устраиваясь поудобнее, чувствуя подступающую дремоту, но все равно спросил:

- А почему - любишь?

Драко улыбнулся - Чарли нравилась эта его улыбочка, лукаво-хищная, приоткрывающая полоску ровных мелких зубов, - и тоже заворочался, зарываясь плечом в подушку.

- Почему люблю? - переспросил он сонно, мысли явно уже разбредались по квартирам, устраиваясь на ночлег. - Так кайф же. Заводит. А тебя - нет?

- Кайф от силы? Или от того, что кому-то больно? это же не шахматы... Драаакооо, - Чарли потянулся, спать хотелось неимоверно, но договорить, понять что-то еще, зацепить еще один крючочек в странной сетке их отношений – хотелось еще больше.

- Неее, - протянул Малфой, привычно закидывая колено ему на бедро и прикрывая глаза, - от того, что или я его, или он меня. И если я - его, значит я - живой. И сильный, да…

Зевнул и добавил:

- Но никогда не знаешь заранее, кто - кого.

Чарли пытался сформулировать очередной вопрос, но мысли были ленивы, как летние, уставшие от жары мухи, а Драко дышал ему в плечо, убаюкивая своим ровным и глубоким "вдох-выдох" так, что гораздо интереснее оказалось попасть с ним в такт, тоже закрыть глаза и заснуть.

апрель 2003

- Раз без козырей, - сказала Бенедикта решительно.

- Три червы, - ответил Хаген Вормсер.

- Воздержусь, - еще один участник партии в бридж, Раймон де Рошфор, как и полагалось добропорядочному французу, картавил, смягчая "р", отчего все его слова звучали мягко и забавно.

Чарли смотрел в карты. Над столом повисла пауза,

- Уизли!

- А, да. Четыре червы. Простите.

- Можно подумать, ты разучился играть, - Вормсер шумно отхлебнул пива. – Не поверишь, тебя тут не хватало. Ты - неплохой игрок, - немец внезапно дернулся, словно его толкнули под столом, но продолжил: - только осторожный.

А потом укоризненно взглянул на Бенедикту, сложившую карты рубашками вверх и мило улыбнувшуюся.

- Это профессиональное, - заметил Раймон не без меланхолии, - работаем осторожно, играем осторожно, живем тоже осторожно.

- Ну, про нашего Чарли так не скажешь. Квиддич, потом эта заварушка в Англии. Просто склонен к неоправданным рискам. А в картах – тугодум.

- Я не тугодум, а аккуратный игрок. Мы играем в бридж или в «правду или вызов»?

- Вот, Уизли, даже не даешь нам выказать свою радость от того, что ты снова за этим столом.

Хаген демонстративно проигнорировал фырканье Бены и тоже уткнулся в карты.

Вот уж в чем немец точно ошибался, так это в том, что Чарли не оценил свое возвращение сюда.

Сюда, где все было привычно и знакомо; двухэтажный домик, служивший одновременно офисом, складом, лабораторией - а короче, местом сбора всех обитателей Заповедника, исключая только взрослых драконов, потому что маленьких дракончиков сюда тоже приносили - домик был, как всегда, прокурен, шумен и уютен.

Четверо играли в карты, еще несколько человек разговаривали за стойкой, отгораживающей некое подобие кухоньки…

Чарли вспомнил, как судорожно глотнул Малфой, когда понял, что за пару часов до вечернего веселья на этой самой стойке кто-то из ребят сосредоточенно изучал помет приболевшего детеныша. А теперь – среди сандвичей, пирожков и тарелок с орешками громоздились жизнеутверждающие кружки пива. Наверное, со стороны это действительно выглядело дико, но драконологи привыкли и не обращали внимания. А вот Драко – нет, так и не освоился.

Впрочем, теперь это не имело значения.

- Чарли!

- Ага-ага, - он сделал ход и постарался сконцентрироваться на игре.

В итоге они с Бенедиктой даже выиграли что-то. Мелочь, которая тут же пошла в общий котел. Котел в прямом смысле – висевший недалеко от двери, закопченный и старый. Самый надежный способ борьбы с азартными играми, придуманный еще отцом Бены в те веселые времена, когда вместо сиклей и кнатов в качестве ставок фигурировали дежурства в вольерах, наиболее неприятные эксперименты с драконами или совершенно идиотские, но весьма азартные пожелания "а завтра проигравшие делают два круга над Заповедником на уэльском зеленом".

- Уизли, - немец, перекрывая общий гвалт, поманил его к себе от стойки - весьма своеобразно поманил, помахав пивной кружкой и забрызгав пеной окружающих.

- Я домой! - крикнул Чарли в ответ.

- Погоди, - Вормсер дошел до двери, - ты не думай плохого, Уизли. Твоя личная жизнь - это твоя жизнь. И никому нет дела, с кем ты тут кувыркался. Просто... ну, я рад, что ты удар держишь.

И, подтверждая свои слова, ткнул Чарли кулаком в плечо.

- Да все в порядке, Хаген.

- Ага, я вижу. Ничего, вот останемся с тобой на каникулы - в карты перекинемся по-настоящему. На полет, а не на эту мелочишку. Идет?

- Ты ж понимаешь, что проиграешь, Вормсер.

- Проиграю - так полечу, только не на твоей красавице.

- Хитрый какой. Я сам выберу, на ком.

- Ты выиграй сначала, самоуверенный брит.

- Каникулы большие, наиграемся по самое не хочу.

- Короче, давай, Уизли, не кисни - Хаген заметил приближающуюся Бену и ретировался обратно к стойке.

- Опять гадости говорил?

Бенедикта с подозрением посмотрела вслед немцу.

- Слушай, что ты к нему пристала? Что ты меня опекаешь? Я что, твой младший брат? Все нормально, мы с ним каникулы обсуждали.

Бена явно собиралась обидеться, но последние слова Чарли её отвлекли.

- А что - каникулы?

- А то, - огрызнулся Чарли, - мы с Хагеном дежурим.

- Да, это хорошо, Чан к нему спокойно относится, значит, вы сможете поработать. По паре часов и хотя бы через день, Чарли. Он же растет, время уходит, я не хочу пропускать почти две недели... Пусть Вормсер подержит Эвелину, а ты поговоришь с ним, да?

- Поговорю.

- Умница, - она взяла его под руку, выходя на крыльцо, - я составлю для тебя разработку, там несложно, главное - никогда не упоминать о том, что драконы... враждебны нам, - Бена по инерции даже сейчас, находясь далеко от вольеров, понижала голос, - ну, сам понимаешь.

- Неужели ты действительно надеешься хоть кого-то перевоспитать?

- Попробовать-то можно? Так, еще: не забывай лакомства, его нужно постоянно подкармливать вкусненьким, но по чуть-чуть, и помни, у него непроизвольные выбросы огня, он себя еще не контролирует, он маленький...

Маленький Чан давно был выше Бены ростом и, скорее всего, играл с ней в какую-то свою игру, за "вкусненькое" или что-нибудь еще, но Чарли послушно кивал, загнав скепсис подальше - слушать про драконов было куда лучше, чем терпеть её соболезнующие вздохи.

Дома Уизли от души приложился к ракии.

Опеки он еще нахлебается - когда Бенедикта сообразит, что дежурство на каникулах он попросил сам, вне очереди, чтобы остаться с Драко, которому месяц назад путь в Англию был заказан.

Теперь и отказываться было неудобно, но еще больше не хотелось домой.

Пусть этим островом правят Малфои. Как они тогда ругались? Хочешь стать Министром, Малфой?

Ну, так и стань. Правь Британией, а я останусь здесь.

Чарли проглотил еще полстакана водки и побрел в спальню. Холодную и пустую.

* * *

- Вот ненормальный, - пробормотал Хаген, наблюдая за китайским речным, ожесточенно выплевывавшим огненные струи вверх, в направлении невидимой магической решетки, - прожечь не прожжет, а сам покалечится.

Искры сыпались вокруг дракона, с шипением угасая на белом речном песке, которым специально - для новоприбывшей зверюги - засыпали вольер.

- Не люблю я эти обмены, - буркнул Чарли, - всегда рискуешь получить кота в мешке.

Месяц назад они отправили в Китай прекрасного, благовоспитанного - ну, по драконьим меркам, - детеныша уэльского черного, и все для того, чтобы позавчера в Румынию прибыло вот это чудо в компании всего лишь двух сопровождающих. Явно мечтавших только об одном: вернуться восвояси, к пагодам и мутным водам Янцзы. В итоге Заповедник получил китайского речного дракона с неопределенным характером и явно не в благодушном настроении и длинный полупрозрачный лист рисовой бумаги, исчерканный иероглифами. Китайскую грамоту в полном смысле этого слова.

Переведенный свиток оказался родословной метавшегося в вольере «экспоната». Родословная уходила корнями чуть ли не к императору Цинь Ши Хуанди, не к самому правителю, конечно, а к одному из драконов его знаменитого зверинца. Пращур Вонга – так звали речного – покоился в гробнице терракотовых воинов династии Цинь. Это утверждалось с абсолютной уверенностью и плохо сдерживаемой радостью от предвкушения восторга и удивления маггловских археологов, когда они доберутся до пращура на раскопках.

Возраст, рост, вес дракона – и больше ничего.

Несколько наспех и неаккуратно приписанных в конце листа иероглифов предупреждали: «Осторожно с глазами!»

- Обнаглели, что ли, бракованного присылать? – ворчал Хаген, пока они, припоминая заклинания, переводили сопроводиловку, - нам его еще и лечить?

Вызывать кого-нибудь из отпуска не хотелось; китайцы, не имевшие никакого представления о каникулах, были даже и не виноваты; карточная игра успела надоесть и Вормсеру, и Чарли, Чан их игнорировал, Эвелина злилась, остальные драконы были в порядке. Заняться было откровенно нечем. Кроме как новичком, конечно.

Так или иначе, перед тем, как лечить, дракона надо было осмотреть. И попытаться установить минимальный контакт - часто бывало так, что на обездвиженного зверя лечебные чары не действовали.

Чарли застегнул куртку, проверил палочку, кивнул оставшемуся у вольера Хагену, открыл узкий поход в магической решетке и протиснулся внутрь.

Дракон глянул на него косо и снова плюнул огнем – на этот раз симпатичным багровым облачком.

- Добрый день, - вежливо сказал Чарли. Способность драконов понимать все наречия человеческих языков были общеизвестны. Полиглоты и умницы. Только вот характером подкачали. И людей не жалуют.

Ботинок скользнул по песку, но Чарли удержал равновесие. Резких движений драконы тоже не любили.

Вонг дернулся, зацепив краем глаза его рывок. И повернулся. Добрый знак. Значит огнеплевательство – не истерика, а осознанная провокация.

Дракон медленно поднял веки – четыре темно-серых зрачка, потрясающе красивых на фоне ярко-голубой радужки уставились на Чарли.

- Человек? – прозвучало в голове.

Он читал об этом тысячу раз. О мысленных разговорах драконов, но чаще всего они были агрессивны, иногда - холодны и равнодушны к людям, а тут… некое подобие интереса?

У Чарли вспотели ладони. Мерлин, контакт, пусть относительно вербальный, но контакт с драконом. Знают ли китайцы, какое сокровище уплыло из их рук?

- Здравствуй, - прошелестел дракон. – Подойди.

Чарли только обозначил движение, вроде бы послушавшись, но оставаясь настороже. Опустил голову, глядя на песок под ногами, белый, с мелкими, еле различимыми крошками раздробленных ракушек.

- Нравится песок?

- Ну, - Чарли опять посмотрел на дракона, - главное, чтобы он понравился тебе. Мы старались.

- Тебе нравится, - двухзрачковые глаза, не моргая, изучали его лицо. – Потому что … - дракон помедлил. – У тебя был такой песок. В те дни, что вы называете словом «апрель». Год назад.

Чарли оцепенел. И попытался было поставить блок – с такими драконами они еще не сталкивались.

- Ну что ты, - ему показалось, что Вонг хихикнул, - это же хорошие мысли. Болезненные. Но приятные. Да?

Все, что ему оставалось – это стиснуть зубы и попытаться разорвать визуальный контакт.

- Иди ко мне. Иди ко мне, - шептал дракон. – Иди ко мне. Рыыыыжий…

Последнее слово сломало остатки сопротивления. С безупречно воспроизведенной интонацией, так, что все смешалось в голове – и Драко-Плавуш, усталый и злой, снова стоял перед ним на белой дорожке Палаццо и звал его, чего во время их поединка быть никак не могло, но он все равно звал, - и его слово, «рыжий», произнесенное ласковым шепотом, отключало мозг, манило и тянуло вперед.

Чарли сделал шаг, вяло вспомнив об Иммобилусе, но разве можно было применить Иммобилус к Драко? К Драко, лежащему рядом или - картинка оказалась до одури реальной - под ним, к худому, угловатому, вечно настороженному Драко, становившимуся другим только когда он повторял это злополучное «рыжий».

Дракон оказался совсем близко. Раздвоенный язык на мгновение выскользнул из пасти, а потом - словно дракон раздумывал, как поступить - Вонг покачал головой.

- Рыыыжий… Я не люблю белый песок. Запомни.

Огромный хвост взвился вверх, с низким свистом рассекая воздух и тяжелым кнутом опускаясь на плечи; кожаная куртка Чарли лопнула, как бумага. Десятки тысяч мелких острых иголок вонзились в кожу, загоняя в сосуды яд.

- Это урок, человек. Ты успеешь рассказать об этом своим приятелям. Перед тем, как умрешь.

И дракон удовлетворенно закрыл глаза.

Дурман прошел мгновенно, и все умные слова, прочитанные в свое время, всплыли в чарлиной голове. Два часа. Максимум три. Яд закупорит сосуды, они будут каменеть постепенно, начиная с самых мелких, подгоняя отраву к сердцу.

Мерлин, он идиот. Они не поняли предупреждения китайцев. Он подставился. Он пропустил удар. Он выстоял тогда против Плавуша. Чтобы еще раз проиграть этот поединок – здесь.

Вонг даже не повернул головы в сторону охнувшего Хагена и никак не отреагировал на медленно выбирающегося из вольера Чарли – он сосредоточенно двигал хвостом, сметая белый песок к краям площадки.

- Бухарест немедленно, - бормотал немец, волоча Чарли к порталу, - или Лондон? Как там у вас больница называется?

- Нет, не Лондон. Не Лондон, я сказал, - Уизли оттолкнул его, - и вообще, не надо ничего делать. Ты же знаешь, что бесполезно. Только замучат.

Хаген был настроен решительно, но теперь Чарли хватило скорости.

- Expellearmus!

Палочка Вормсера пролетела мимо чарлиного уха и упала куда-то в кусты. И тут же, словно магия дала дополнительный импульс яду, руку скрутил безжизненный, потусторонний холод. Но Чарли было все равно. Произошедшее внезапно – словно тщательно рассмотренное четырьмя зрачками – оказалось логичным. Равнодушие последних недель, получив, наконец, свободу, захлестывало паводком, смывая с берегов белый песок, унося его к насыпям на берегу сине-серого моря, к далекому острову, который прекрасно стоял себе до Чарли Уизли и простоит тысячу лет и без него.

- Лучше умереть на руках колдомедиков, чем тут. Ну, для меня, Чарли? Для меня. Если тебе на Бену плевать, и на родных, и на этого твоего Драко, я же не прощу себе, ну, Уизли?

- Мне на него не наплевать.

Чарли сказал это и удивился. Неужели еще что-то остается?

- Тем более. Он вернется – а ты труп. Куда это годится? Он злиться будет… Давай-давай…

- Будет, конечно. Он вообще злой.

- Он – злой, а ты добрый. Пожалей меня, Уизли…

- … Отдай концы в больнице, - вдруг хихикнул Чарли. – Нет уж. На свежем воздухе лучше. Да, Вонг – не любит белый песок. Он так сказал.

- Вот. Бредишь.

В голосе Хагена ему послышалась странная уверенность, немец на минуту исчез из поля зрения, что еще задумал?

Чарли не успел повернуться – на затылок опустился подобранный Хагеном камень, голова вспыхнула болью, эта боль даже чуть-чуть согрела руку, а потом наступила ночь.

август 2003

В Бухаресте была жара. Балканская августовская, с плавящимся асфальтом и понимавшимися от него ощутимыми волнами тепла. Хотелось скинуть мантию, хотелось снова - футболку и армейские штаны, и маггловский ежик на голове... Все возвращалось с такой скоростью, что голова кружилась. Драко тряхнул стянутыми в хвост волосами и заставил себя сосредоточиться. Ему нужно найти портал и нужно, чтобы этот портал его опознал. Аппарировать на границу Заповедника и потом добираться до цели, рискуя угодить в гости к одному из подопечных своего любовника вместо самого любовника - удовольствие ниже среднего. Нет, если портал его не пропустит, тогда, конечно...

Пропустил. Малфой облегченно вздохнул и стал медленно спускаться по вьющейся вдоль склона горы тропинке к веселым черепичным крышам поселка драконологов, высматривая среди них - свой. Он так и подумал: "свой" и даже сбился с шага, поймав себя на этом. Словно и не было этих месяцев, проведенных в Англии. Только враз ставшая неудобной и непривычной одежда и напоминает.

О том, как примет его Чарли, Драко старался не думать. Слишком легко получалось себе представить равнодушный взгляд и отстраненное: "Зачем приехал?"

Драко передернул плечами и почти бегом припустил по тропинке. Необходимость внимательно смотреть под ноги сдерживала излишне живое воображение.

Чарли не было дома. Постояв пару минут с идиотским видом перед запертой дверью - ну не алохоморрить же ее? - Драко развернулся и пошел искать драконолога в единственный на весь поселок бар. Он же клуб, он же библиотека, он же офис. Другим вероятным вариантом местонахождения Уизли были вольеры. Драко решил сперва проверить клуб.

На клубе, похоже, по-прежнему не было никаких охлаждающих заклинаний - судя по открытым настежь окнам. Драко осторожно заглянул в одно - увидел Бену, читавшую журнал у кафельной стойки бара. Малфой скривился, быстро переместился ко второму - и замер, упершись взглядом в знакомый рыжий висок.

Чарли Уизли сидел у окна, сосредоточенно крутил в пальцах перо и слепо смотрел куда-то вперед. Там, насколько Драко помнил, были книжные полки. Стол перед ним был завален свитками, кончик носа перепачкан чернилами, из чего Драко сделал привычный вывод, что драконолог Уизли сочиняет что-то типа финансового отчета; с документацией, посвященной драконам, Чарли справлялся куда быстрее.

Малфой сглотнул, облизал пересохшие вдруг губы и... Нет, не позвал. В последний момент передумав, перегнулся через подоконник - пришлось подтянуться на руках - и осторожно подул в торчащее из рыжих завитков ухо.

Чарли машинально отмахнулся от невидимой мухи и несильно, но вполне осязаемо двинул Драко по носу.

Удивленно посмотрел на собственную руку, как будто препятствие она создала сама, и только потом повернулся.

- Ой, - как-то по-детски сказал Уизли. - Что ты здесь делаешь? - и совсем уже глупо моргнул.

Драко тоже ойкнул и тут же забыл про свой нос, глядя в удивленные зеленые глаза и чувствуя, что неудержимо расплывается в счастливой до идиотизма улыбке.

- Сейчас буду трахаться, - враз севшим голосом ответил он.

- Тра... Что? - переспросил Чарли. - Ты приехал, чтобы... Стоп. Ты - приехал.

Он воровато оглянулся куда-то вглубь комнаты, в сторону стойки, наверное, одним движением сгреб свиток в ящик стола, прихватил со спинки стула куртку, новую, светло-коричневую, незнакомую Драко.

- Подвинься, - прошептал Уизли, перекидывая ногу через подоконник.

Малфой радостно ухнул, как отцовский филин, получивший свежую мышь, сгреб это рыжее, горячее, бестолковое в охапку – одной рукой под ягодицы, другой поперек спины, пошатнулся под весом, наслаждаясь каждой его унцией, и уже совсем ничего не соображая, зашептал, тычась губами в загорелую шею:

- Хочу тебя – сейчас – здесь – Мерлин – у меня сейчас яйца лопнут – рыыыыжий…

- Тихо-тихо, малыш. Тихо, - Чарли погладил его по голове, пальцы вздрогнули, наткнувшись на стянутый лентой хвост. Но выдержка отказала и ему - он выдохнул шумно и, не выпуская руки Драко, потащил его, другого слова и не подберешь, к своему домику.

Драко споткнулся, чуть не упал, ухватился за крепкую ладонь покрепче и ломанулся вслед за Чарли, впервые за долгие месяцы чувствуя себя совершенно счастливым. На минуту ему показалось, что даже секс – необязателен, что с него довольно и вот этого жаркого даже на закате солнца, хрусткого гравия под ногами и Чарли – горячего, реального, шумно дышащего – рядом. Просто рядом – протяни руку и потрогай. И уже – так хорошо, что шумит в голове как от шампанского. Нет – не так. Лучше. Лучше всего.

- Чааарли, - простонал Малфой, вваливаясь в дом вслед за драконологом и прилипая к нему всем телом, - рыыыжий…

- Подожди, - Чарли отстранился, удерживая его за плечи. - Подожди.

Дернул ленту, рассматривая рассыпавшиеся по плечам белесые пряди, потом попустил их между пальцев, удивляясь, а потом осторожно, как будто Драко был привидением, провел ладонью по его лицу.

- Приехал, - зажмурившись, повторил Чарли.

Драко тоже прикрыл на секунду глаза, приникая щекой к ладони, вздохнул счастливо и выдал:

- Уизли. Снимай штаны. Не могу больше.

- Да, - машинально ответил Чарли, опять не сводивший глаз с Малфоя. - Да, сейчас...

А потом улыбнулся, жадно и нетерпеливо, дернул свой ремень – он здорово похудел, брюки сползли вниз, открывая незагорелые ноги, рыжие волоски на бледной коже, плавки, уже натянувшиеся спереди. Дурацкая футболка задралась, из-под неё торчал смешной загогулиной хвост вытатуированного дракона.

Мантию Драко он расстегнул за минуту. Прикусил губу, обнаружив новые препятствия – брюки и рубашку, Малфой, помогая, сам скинул туфли, но брюки вместе с трусами так и остались болтаться на одной ноге, потому что Чарли одним рывком поднял его, притискивая к стене, подхватывая под ягодицы, прижимаясь. Довольно выдохнул, щекотно ткнувшись горячим членом в промежность, и наклонился, целуя Драко везде, где мог дотянуться. Шея, плечо, твердеющие под губами Уизли соски – Чарли шарил по нему вслепую, как щенок или котенок, пытаясь еще и что-то пробормотать.

Малфой запрокинул голову, упираясь затылком в стену, обхватывая бока Чарли коленями, стараясь потереться, прилипнуть, сократить расстояние между… Которого и не было почти, расстояния - они, наверное, напоминали ожившую статую какого-нибудь восточного божка, многорукую, многоногую и очень сексуально озабоченную.

- Рыыыыжиииий, - вырвалось откуда-то изнутри стоном чревовещателя. - Ну давай уже… Ну!

Собственно, это было последнее внятное, что Драко запомнил - дальше в голове образовалась полная каша: шепот «Нет, не так», наспех, ногой, расправленная на полу мантия, холодок заклинаний - на периферии сознания, горячие и скользкие пальцы внутри, и всё.

И всё - он лежит на полу в коридоре, а Чарли, покачиваясь, склоняется над ним, привычно пыхтя в ухо, и Драко растянут, раскрыт, и сердце вопреки всем правилам бьется где-то в животе в такт его движениям - так привычно, так правильно так, что без этого нельзя, нигде, ни в Англии, ни здесь.

При чем тут Англия? Всё - здесь и сейчас.

* * *

В августе в горах темнеет рано. Драко лениво жмурился на бьющее в окно кухни закатное солнце, прислушиваясь к плеску воды за стеной и с наслаждением вдыхая запах свежесваренного кофе. Почему-то сваренный собственноручно, он всегда был вкуснее, чем у эльфов в Малфой-мэннор. Может, дело было в рецепте? Кофе его учил варить Чарли. Но не мог же Драко выступать в роли баристы у себя в поместье? А обучать чему-то эльфов… Увольте.

Мысли о порядках в родовом гнезде неизбежно потянули за собой ассоциативную цепочку, которую Драко никак не хотел разматывать - сейчас. Он решительно поставил кружку на стол и отправился в коридор.

- Рыжий, ты там утоп, что ли?

- Я "утопнуть", как ты выражаешься, не могу. "Утопают" здесь другие, - Чарли рассмеялся и пошел вперед, задвигая Малфоя обратно на кухню. - Тут я.

- Я кофе сварил, - невпопад сообщил Драко, чувствуя, как отступают прочь непрошенные мысли, и все снова становится "здесь и сейчас".

- Класс, - Чарли принюхался, прихватил со стола кружку Малфоя и делал изрядный глоток. - Отлично. Не разучился?

- Хорошо закрепленный материал не забывается, - весело отозвался Драко, копируя кого-то из Хогвартских учителей - и всплыло же вдруг? - то ли Синистру, то ли зануду Макгонагалл. - А наилучшее закрепление достигается посредством поощрения обучаемого. И какое же поощрение является наиболее эффективным для молодой и сексуально активной особи чистокровного мага?

Он нес эту вдохновенную чушь, даже не вслушиваясь в свои слова, только чтобы спрятать за ними отчаянное желание запомнить - каждый жест, каждую мокрую кудряшку, прилипшую к щеке, крепкую хватку широкой ладони на кружке… В Англии никто не пьет кофе из кружек - только из «правильных» крохотных чашечек тончайшего фарфора. Никто не выходит из душа в одном полотенце, мокро облепляющем… Только в пристойном халате. И никто не смотрит на него - так…

И ни у кого нет такого шрама на спине.

Чарли повернулся поставить кружку на стол, и Драко - увидел. От плеча к плечу, поперек, красной бугристой линией... По лопаткам. Не шрам даже. Шрамище. Похлеще, чем украшение его собственной спины. Свежий.

В голове мигом прояснилось, и Драко ошалело подумал - как он умудрился не заметить? Чарли не снял футболку. Специально?

- Чарли, - стараясь не повышать голос, спросил Малфой, - откуда у тебя этот шрам?

- Что?

Чарли произнес это спокойно, но его левое плечо дернулось, как будто отметина сама сигнализировала: вот она я, любуйся, - А, ты про спину. Ерунда.

- Ерунда? – повторил Драко, и сам удивился истеричной ноте, прорвавшейся в голос. – Ерунда, значит. А Incendio – просто теплый ветерок, да?

- А Incendio не было, - Чарли рассмеялся. - Уж тебе ли не знать. И вообще - шрамы украшают мужчин. Ну, Драко...

Уизли применил почти безотказный прием - наклонился близко-близко, касаясь губами щеки, и прошептал: "Это такая херня".

- Херня, угу, - Драко кивнул, понимая, что добиться правды от рыжего не удастся: оттенки интонаций друг друга они научились распознавать уже давно.

Значит – отложим.

Драко мотнул головой, подальше загоняя беспокойство, цапнул с мойки вторую кружку и вылил себе остатки кофе из джезвы.

Чарли бесцеремонно присел на край стола, наблюдая за ним, потом перехватил руку и потянул к себе, поставив между разведенных коленей.

- За то, что ты приехал. – Уизли легко стукнул своей кружкой по малфоевской. – Просто приехал.

Он явно проглотил следующую фразу, вместо этого – отпил кофе и запустил ладонь в волосы Драко.

- Надо же. Хвост.

- Не нравится?

- Да нет. Просто непривычно. Мантия, прическа. Милорд. - Чарли хмыкнул и опять уткнулся в кружку, как будто кофе помогал ему... промолчать.

- Ну-ну, - Драко прищурился, - продолжай.

- Давай, рассказывай, что там у вас, - Чарли быстро сменил тему разговора, но ответа не дождался и спросил наконец про главное: - Ты надолго?

Пся крев. Ну почему сейчас?

- Я не могу надолго, рыжий. Я… вроде как сбежал. Не предупредил никого, сорвался… Просто не мог больше. А объяснять куда мне и зачем… Ну, ты понимаешь. В общем, если я завтра не вернусь, мама с ума сойдет, - закончил Драко, уставившись в испещренную ожогами столешницу. Сил посмотреть Чарли в глаза просто не было.

- Нет, ты чего оправдываешься? - вдруг совсем тихо пробормотал Чарли, - это же нормально, мама. Ты её сколько не видел до этого? Так что все правильно, я просто хотел понять, недолго или нет. Вдруг ты кофе выпьешь - и все. А до утра… хорошо.

Драко закрыл глаза и ткнулся вбок, лбом в веснушчатое плечо.

* * *

Защита на воротах лопается с гулким хлопком, отдаваясь стреляющей болью во всех суставах. «А отцу-то каково», - успевает мелькнуть в голове - сам Драко ставил от силы четвертую часть охранных заклинаний поместья, и уже грохочут кулаками в парадные двери, поминая зычными голосами Уизенгамот.

Драко мечется по спальне, одеваясь - неловко, мешает стиснутая в моментально вспотевшей ладони палочка. Почему-то выйти к аврорам в ночной рубашке кажется невозможным, как будто мантия может от чего-то защитить, что-то сохранить... Остатки самоуважения?

Наконец он вылетает в коридор, бежит, медленно, невозможно медленно, по галерее, - туда, к центральной лестнице, где на верхней ступеньке застыла в немой неподвижности мать. На Нарциссе парадное одеяние - когда успела? - шитая золотом лазоревая парча только подчеркивает неестественную бледность лица, делая мать похожей на фарфоровую куклу. Драко хватается за перила, вцепляясь во внезапном страхе столкнуть, на мгновение ему кажется, что если Нарцисса упадет, она и в самом деле разлетится на тысячу осколков...

- Вы арестованы, - снизу, от подножия лестницы, грубо, хамски, страшно... Отдается в черепе похоронным колоколом.

Драко поворачивает голову - медленно, чудовищно, невозможно медленно, словно через слой не воды даже, прозрачного вязкого чего-то - льда? или изморосью прихвативших воздух чужих заклинаний? Рука тянет палочку, но уже поздно, он не успеет, он никогда не успевает, только видит в последний момент, как мелькает светловолосая голова за плечами выходящих авроров. Светлые волосы - и вывернутая за спину худая кисть - бледным проблеском между темных форменных мантий. И хруст - неожиданно громкий, эхом разносящийся по холлу - отцовской палочки, ломающейся в грубых толстых пальцах.

Драко кричит. Отчаянно, безнадежно, бессмысленно...

И просыпается.

В комнате еще темно, плотные шторы не пускают в дом неуверенные проблески встающего солнца, твердые ладони стискивают плечи Драко, встряхивая, тормоша:

- Тихо, малыш, тихо. Что такое? Тихо, что ж ты так...

Сонный и всклокоченный Чарли прижимает его к себе - почти как куклу, поддерживает голову и не сводит с лица Драко беспокойных глаз.

- Что с тобой? Ну, скажи хоть что-нибудь.

Драко вздрагивает тяжелыми веками, разгоняя ночную одурь. Горло саднит. Он что же, в самом деле орал? Драко сглатывает, поворачивается в таком уютном и надежном логове из мускулистых рук, широкой, шершавой от покрывающих ее густых вьющихся волос груди и теплого влажного дыхания... Чарли.

- Все... нормально, - хрипло и даже для него самого не слишком убедительно бормочет Драко, пристраиваясь щекой на подставленном плече, зарываясь носом в рыжие - даже в утреннем полумраке рыжие - колечки, - просто... кошмар.

- Кошмар? - переспрашивает Уизли, чуть расслабившись и подвинувшись, чтобы Драко было удобнее прислониться и замереть. - С чего бы это? Что-то ...из Англии?

"Из Англии" Чарли выговаривает неуверенно и чуть ли не шепотом. Почти запретная тема. Практически табу. Не здесь и не сейчас. Но куда деваться от того, что приходит, не спросясь?

Чарли чуть ли не утыкается подбородком в макушку Драко, прижимая его к себе и покачивая.

Давний негласный договор оставлять все, связанное с семьей, за порогом их спальни... давит. Но изморось проклятого кошмара еще стекает холодными струйками по спине, заставляя мерзливо поджимать пальцы, а Чарли такой близкий и теплый...

Драко вздыхает, обхватывая любовника поперек спины и закидывая ногу ему на бедро, пытаясь заползти в объятия - целиком:

- Из Англии, - тихо повторяет он запретное. - Как будто я у нас в поместье... И отца арестовывают.

Чарли прижимается к Драко сильнее, но в его движении нет ни капли вожделения. Ни грамма похоти. Он нависает над Драко, оказываясь неожиданно большим и надежным, он словно китайская дракониха, его проклятая любимая Эвелина, прикрывающая от посторонних глаз своих детенышей.

- Ну что ж ты так… Теперь, когда все кончилось, малыш...

И Драко отпускает себя. Трется щекой о плечо, размазывая выступившую на глазах влагу, постыдно шмыгает носом.

- Это все так ненадежно, Чарли... Эта амнистия... Мы же для них все равно - враги. Будет у них хоть малейший повод...

Его передергивает во внезапном ознобе. Не спасает даже горячее кольцо Чарлиных рук.

- Ну откуда поводы, дурачок, - Драко кажется, или Чарли на самом деле не очень-то уверен в своих словах? - Мало ли сейчас дел у Министерства? Забудут про вас, забудут...

Он бормочет это нелепое "забудут", как заговор. Гладит Драко по мягким волосам, пропуская их между пальцев.

На самом деле Уизли нечего сказать. Остается только привычная, теплая, расслабляющая ласка.

Которая почему-то действует лучше любых логических доводов. Дрожь в напряженных мышцах затихает, дыхание выравнивается, и Драко обмякает в успокаивающих объятьях.

Но спать уже не хочется. Он медленно проводит ладонью по широкой спине, вновь вздрагивая от непривычного ощущения неровной, бугристой полоски кожи под пальцами.

- Чарли? - Драко поднимает голову, ловя взгляд кажущихся в сумерках темными глаз. - Откуда это все-таки?

- Ты стал слишком настырным там, в Англии. Ладно-ладно, - Чарли быстро накрыл ладонью его губы, - ясно же откуда: твой тезка…

- Дракон?! Но как?! У вас же защита...

- Пробил, - усмехнулся Чарли и повел плечом, освобождаясь от объятия Драко. - Я в вольере был. Вот он и... Хочешь, я заровняю? В Бухаресте, в больнице мне пред...

И осекся, как будто ляпнул что-то лишнее.

Драко поднялся на локте, удивленно рассматривая напрягшегося вдруг любовника.

- Заровняй, конечно. Чего ж сразу не согласился? Пофорсить хотел?

И тут до него дошло. Драко аж глаза на секунду прикрыл.

- Рыжий. Ты - идиот.

- Я - драконолог, - фыркнул Чарли. - Со всеми отсюда вытекающими. А ты думаешь, костюмы из драконьей кожи за просто так выдают?

Шутка получилась неловкой, Уизли повернулся на спину, пряча шрам.

Драко потянулся к нему, ложась грудью на грудь, прикрывая собой, глядя близко в глаза:

- Что у тебя там было, драконолог? Что ваш колдомедик не справился?

- Да ничего особенного. Задумался. Расслабился. Зевнул момент. Бывает. Он, видишь ли, неравнодушен к рыжим, этот самый Вонг.

И Чарли честно распахнул глаза - до состояния "вылезти из орбит".

- Бывает, - тихо повторил Драко. В желудке образовалась какая-то неприятная пустота. – Бывает… Так что приходится обращаться в столичный госпиталь, да? Что этот ящер тебе повредил? Позвоночник?

- А я и не собирался туда обращаться. Силой отволокли, практически. И все со мной в порядке, - Чарли провел ладонью по спине Драко и чуть выгнулся навстречу. - Помнишь: "жилы срастутся, смешается кровь; все, что разорвано, свяжется вновь"?

Драко судорожно вздохнул и прижался теснее. Закрыть собой, защитить...

Если бы. Кругом всем должен. А туда же - в защитники... Правильно Чарли дразнит. Милорд.

- Я буду осторожней. Хочешь? - без тени насмешки сказал Уизли, и Малфой отозвался благодарно:

- Да, хочу.

Хочу, чтобы ты был жив, когда я приеду в следующий раз.

Но вслух по извечной слизеринской традиции было сказано совсем другое:

- Ты же понимаешь, что это пошло - выжить в той войне и быть задавленным какой-то ящерицей на краю света?

- Мы уже помирились. И… почти подружились. Вообще, это может оказаться так перспективно… Понимаешь, до Вонга никто из драконов…

- Чааарли! - Драко взвыл в голос, не удержавшись, - я на один день приехал! Не надо про них, пожалуйста!

Уизли скорчил недовольную гримасу, но тут же рассмеялся.

- Точно, не надо. О драконах - ни слова.

cентябрь 2003

Люциус смотрел в окно. И молчал. Минут десять, но напряженно застывшему у отцовского стола наследнику рода Малфоев казалось – вечность. Потому что молчание Люциуса всегда означало окончательность принимаемого решения. Пока отец язвит, читает нотации, даже орет, брызжа слюной (что хотя и крайне редко, но бывало) – его еще можно переубедить. Договориться. Но если он замолк, чтобы окончательно обдумать ситуацию... На то, что будет сказано после паузы, следует отвечать: «Да, сэр», - или уходить из дома.

Уходить Драко не хотел. Он любил родителей. И он, что там не говори, был Малфоем. Пусть не слишком удачным представителем рода, но зато – последним. И весь груз налагаемой этим ответственности он ощущал - своим. Совершенно искренне.

Просто оказалось, что его жизнь этим не исчерпывается. И то, что лежит вне интересов семьи Малфоев, почему-то значит для него не меньше. Больше ли? Он до сих пор не был в этом уверен. Но не меньше – точно.

После горячечных суток, проведенных в Заповеднике на исходе лета, сомнений в этом у него уже не было. Но Драко не был бы Малфоем, если бы позволил себе принять решение в эмоционально нестабильном состоянии. Он ждал еще две недели. И только когда Нарцисса сообщила, что пригласила Ирму Гиббон провести несколько дней в поместье - против правил, смотрины должны были бы проходить в доме родителей девушки, но Ирма была сиротой, а все имущество ее отца было конфисковано после войны – Драко понял, что дольше тянуть нельзя. И пошел к отцу.

Нет, поговорить с матерью, безусловно, было бы проще. Даже про свою, будь она неладна, нетрадиционную ориентацию. Нарцисса всегда была склонна любить сына таким, какой он есть, не требуя от него соответствия ни образу идеального чистокровного мага, ни облику достойного наследника рода Малфоев… Но беда была в том, что решения в их семье всегда принимал отец. Драко иногда думал, что маме не было бы так отчаянно сложно оставаться на плаву во время войны, если бы не выработанная в замужестве привычка всегда и во всем полагаться на Люциуса.

Конечно, можно было использовать Нарциссу как посредника в переговорах с главой семьи, в детстве Драко частенько так и делал, но… Неожиданно оказалось, что психологически ему легче поговорить с отцом напрямую по принципу «будь что будет», чем прятаться за мамины юбки.

И вот теперь он стоял в отцовском кабинете, разглядывая гобелен с генеалогическим древом их семьи, и ждал.

Он выдал Люциусу практически все. Как под веритасерумом. Единственное, о чем все-таки умолчал – это о фамилии своего балканского любовника. Хоть выжженных пятен на их гобелене было существенно меньше, чем на Блэковском, но шансов вызвать возгорание упоминанием огненноволосого семейства было, по оценкам Драко, больше, чем признанием в гомосексуальности.

- Знаешь, сын, - Люциус заговорил неожиданно, не оборачиваясь и все так же глядя на облетающие липы в саду через мокрое от мелкого осеннего дождика стекло окна, - если у длительного тюремного заключения и есть какие-то положительные итоги, то это определенная дискретность восприятия, появляющаяся после освобождения. Ты просто не можешь отмахнуться от перемен, произошедших за время твоего отсутствия. В частности, это очень помогает избежать извечной ошибки всех родителей - не заметить взросления детей.

- Я не имею ввиду процесс, - Люциус наконец повернулся к сыну, и Драко поразило странное, сосредоточенное выражение его лица. – Он как раз редко проходит незамеченным, являя собой постоянный повод для родительского умиления и самодовольства. Я говорю о состоянии. Взрослого сына так легко продолжать считать неразумным ребенком, ведь только вчера, кажется, он им был. Но вот если это «вчера» было семь лет назад… Разница слишком велика, чтобы ее не заметить. Понимаешь?

Драко вздрогнул. Он был готов выслушать приговор и совершенно не ожидал, что ему предложат поучаствовать в прениях.

- Н-нет, - отозвался он неуверенно, понимая, что такой ответ наверняка вызовет раздражение, но все же меньшее, чем оказавшаяся неверной догадка. Отец слишком любил делать парадоксальные выводы на банальном материале, чтобы рисковать, предсказывая ход его рассуждений.

Люциус в самом деле поморщился, покачав головой, велел:

- Сядь. Не на допросе, - и тоже опустился в кресло, не обратив, похоже, внимания на вырвавшееся сравнение.

Хорошо, мама не слышала.

- Понимаешь, - устало объяснил Люциус, - мне не нужно доказывать, что ты взрослый. Я это вижу. И потому даже не буду спрашивать, серьезно ли это у тебя – раз ты поставил свой роман на один уровень с интересами семьи – значит, серьезно. Именно настолько, насколько ты это оцениваешь. И то, что ты не остался там в августе, только подтверждает это.

Не может быть… Этого просто не может быть…

И отец тут же подтвердил незыблемость законов мироздания.

- Разумеется, я не могу заставить тебя жениться. Как не могу силой удержать тебя в этом доме, если ты решишь уйти. Но я прошу – послушайся родительского совета. Дай роду наследника. В вашем возрасте это вопрос года, самое большее – двух. Но это даст смысл жизни твоей матери и семью твоей невесте. А тебе – будущее. Какой бы выбор ты потом не сделал. В любом случае, воспитать твоего сына мы с мамой как-нибудь сумеем.

Люциус замолчал, ожидая ответа.

Драко, совершенно не осознавая, что полностью копирует отца, уставился в окно, чувствуя себя запертым в клетке драконом, и вновь и вновь пытаясь найти другой ответ…

- Да, папа.

* * *

Ирма Гиббон была старше Драко. Незначительно – на пять лет, но при других обстоятельствах это сделало бы их союз невозможным. При других обстоятельствах… Если бы не война, возраст стал бы не единственным препятствием для заключения этого брака. Несмотря на не вызывающую сомнений чистокровность, Гиббоны никогда не относились к магической аристократии. К тому же Ирма была некрасива. Слишком полные губы, близко посаженные мрачные глаза, по-настоящему длинный нос и очень высокий рост. Впервые приблизившись к ней для поцелуя, Драко с изумлением обнаружил, что она выше Чарли. Причем существенно.

Тем не менее, выбор, сделанный его родителями, не вызывал у Драко ни малейших сомнений. В этой никогда не улыбающейся, слишком высокой и губастой девушке отчетливо чувствовалась порода. Громкий мезальянс, совершенный тридцать лет назад Алисией Булстроуд, дал ее дочери гордую посадку головы, высокий чистый лоб и длинные ноги. Старая Вальбурга всегда говорила: хочешь узнать происхождение человека – смотри на длину ног и форму кисти. Руки у Ирмы были красивые – с узкой ладонью и длинными ровными пальцами. И даже ее тяжелый подбородок был правильно, по-Булстроудовски массивен. А еще она была натуральной блондинкой.

Булстроуды были очень старым семейством. Драко помнил отца Ирмы, и не очень понимал, что могла найти в нем Алисия. Впрочем, Нарцисса как-то обмолвилась, что о любви там и речи не было, а была воля Лорда, желавшего наградить одного из ближайших своих сподвижников.

Драко был действительно удивлен, узнав, что их родители были близко знакомы. Хотя - чему тут удивляться? Замкнутость магического сообщества гарантировала родственные отношения практически всем старинным семействам.

О чем вообще говорить, если через Нарциссу он оказывался дальним родственником Чарли? Однажды они целый вечер провели, пытаясь выяснить степень родства и с веселым пафосом рассуждая о кровосмешении…

Ирма привезла с собой альбом с колдографиями; просмотр его являлся обязательным этапом знакомства с невестой. Просмотр, при котором полагалось изображать искренний интерес к семье девушки. Впрочем, один снимок его правда заинтересовал: их родители вместе, в Париже, Люциус стоит чуть в стороне, судя по всему, обозначая свое отношение к мистеру Гиббону, а тот вполне любезно и светски болтает с Алисией и Нарциссой. Серая громада Нотр-Дам за их спинами, Драко показалось, что одна из маленьких химер наверху подмигнула ему, деловито уплывающий дальше по Сене туристский пароходик, воздух свежий и прозрачный, даже на колдографии, там, судя по всему, весна…

В последний раз он оказался в Париже пыльным и душным летом.

июль 2002

Драко толкнул незапертую дверь, мельком поздоровавшись с Чарли и на ходу стаскивая, по своему обыкновению, футболку и штаны отправился в душ. Перед работой он помыться не успел и сейчас смывал с себя пот и усталость последних – крайне насыщенных дней, сладострастно мечтая о постели. В ее самом буквальном назначении – в кои-то веки он умотался так, что на Рыжего сил уже не было.

Но отделаться от Уизли не получилось.

Чарли стоял в дверном проеме, наблюдая, как Драко с удовольствием подставляет лицо струям, а потом притворно-равнодушно полюбопытствовал:

- И где мы провели уик-энд?

Драко оглянулся через плечо, рассеянно улыбнувшись, и протянул лениво, желая подразнить:

- А ты как думаешь?

- Я. Не. Думаю. Никак, - отчеканил Чарли. - Поэтому с удовольствием, - "удовольствие" у него получилось особенно похабно, - выслушаю твою версию.

Драко удивленно заломил бровь, начиная понимать, что за время его отсутствия у рыжего, по-видимому, образовались какие-то претензии. Разбираться с которыми не было ни сил, ни желания. Нет, в другое время он бы с удовольствием поиграл в "кто кого скорей достанет", но сейчас он тупо хотел спать. Очень.

- В Париже я был, в Париже, - произнес он устало, не особо, впрочем, надеясь, что явно разозленный Чарли удовлетворится ответом и отстанет.

Уизли моргнул. И еще раз. И еще. Озадаченно и смешно. А потом переспросил:

- В Париже? Зачем?

Драко не выдержал - закатил глаза:

- Мерлин, Уизли, зачем люди ездят в Париж? Как ты думаешь? Тебе это название что-нибудь говорит вообще? Или тебе что Абердин, что Париж - без разницы?

Судя по ошарашенному виду Чарли, последнее предположение было недалеко от истины.

- Я в музей ходил. В Лувр, - доходчиво, как ребенку, объяснил Драко, - пил кофе в уличном кафе на Монмартре. Гулял по Елисейским полям. Там очень красиво.

- Гулял? - опять переспросил Чарли, как будто информация никак не укладывалась в его голове. - Гулял, да? Почему не догулял до их Министерства Магии и не сдался? Ты же в розыске, идиот! Забыл, как сидел в Баре, забившись в угол? Кофе на Монмартре!

Драко расхохотался.

- Ну, ты даешь, Уизли! Ты хоть представляешь себе, сколько людей – в том числе туристов со всего света, в этом городе? Или ты полагаешь, что тамошние авроры шерстят всех приезжих магглов? – он помотал головой, пытаясь стряхнуть наваливающуюся дремоту.

Рыжий, похоже, и впрямь волновался за него, дурачок. И Драко постарался сосредоточиться и ответить всерьез:

- Я не заходил в магический квартал. Вообще не был нигде, кроме основных туристических районов. Не пользовался ни палочкой, ни каминной сетью. Аппарировал на вокзал и дальше добирался на маггловском такси. Ночевал в дешевом отеле – тоже маггловском. Это на самом деле много безопаснее, чем в Баре, где каждое новое лицо вне сезона сразу привлекает к себе внимание. Если бы мне не надо было зарабатывать на жизнь, я бы с самого начала выбрал мегаполис – в нем затеряться куда легче.

И с чувством выполненного долга – ну, он же все объяснил, да? - Драко вылез из душа, завернувшись в большое лохматое полотенце и хотел было добраться, наконец, до кровати… Но в дверях ванной обнаружилось упрямо не желающее устраняться препятствие в виде Чарли Уизли.

- Рыжий, ну чего ты? Я спать хочу – я ж с работы… Пусти, - и он попытался отодвинуть Чарли с дороги.

- Затеряться, да? - странно спросил Уизли, по-прежнему перекрывая выход. Сдвинуть его с места было непросто, - затеряться. Или найтись? Полно туристов, никто и не заметит. Драко, ты что творишь? Ну что тебе не так?

Голос его звучал вроде бы ровно и почти как обычно, только с какой-то еле уловимой непривычной интонацией.

- Слушай, Уизли, ну что ты привязался? Все мне так. Все замечательно. Я всю жизнь мечтал работать вышибалой в дешевом кабаке и проводить все свободное время в забытой Мерлином дыре. И с чего бы мне вдруг захотелось наведаться в красивейшую из европейских столиц? - Драко начинал злиться.

Он до мучительной зевоты, до рези в глазах хотел спать, но донести эту простую мысль до сожителя никак не получалось. Хренов Уизли желал выяснять отношения. Драко скрипнул зубами, сдерживая зевок, и вновь толкнулся в загораживающее проход широкое плечо.

- Как просто свалить все на дыру, забыв, почему ты вообще оказался на Балканах! Как будто тебя здесь держат силой! К своим потянуло, да? Любимого декана, учителя и наставника хочешь поблагодарить? Ну, как он, доволен?

Чарли надвигался на Драко, заталкивая того обратно в ванную. Похоже, он вдруг разом, словно пробило невидимую стену, утратил свой хваленый самоконтроль. Прищуренные злые глаза и сведенные к переносице брови до одури напоминали младшего братца, однокашника Малфоя.

- Что? - Драко оторопел. - Снейп-то тут причем? Что ты вообще несешь?

И тут до него дошло, что именно Чарли несет. И Драко взбесился.

- Никто здесь не держит, значит? Это новость. Мне как-то до сих пор казалось, что ты очень даже заинтересован - если не во мне, то в определенных частях моего организма уж точно. И мне померещилось, видимо, что ты меня сюда звал? Или наебался уже, больше не хочешь? Так я свалю, ты только скажи.

- При чем тут Снейп?! Да ни при чем - так, посидеть в кафе на Монмартре, - Чарли выплюнул этот несчастный "Монмартр", как Рон - слизняка в свое время,- бойцы вспоминают минувшие дни! Или не только посидеть? Полежать? Детство вспомнить? А если ты думаешь, что ты здесь ради "поебаться" – извини, ошибочка вышла, не все думают хуем, как ты, Малфой!

Про "думать хуем" было обидно, и он бы возмутился - кто еще чем думает, но "полежать" расставило все по местам и все объяснило. Драко расхохотался.

- Ах ты чучело! Ревнует он, надо же! И к кому! Нет, ты вообще как это представляешь? Или у гриффиндорцев так принято - с учителями? И с кем, интересно? Кто там был в чести у твоего братца? Макгонагалл? Или этот чудовищный полугигант?

Чарли поморщился.

- Знаешь, почему мне не смешно, Малфой? Потому что тебе даже не пришло в голову позвать меня с собой. Или ты c кем-то встречался, или кого-то, - Уизли выделил "кого-то", - искал. Или... совсем дерьмово: Париж - праздник для избранных, да?

- Ты работал, - пожал плечами Драко, - а у меня было два свободных дня. И я не думал, что тебе это будет интересно. Ну, вот скажи: на фига тебе Лувр? Там драконов нет. А тебе ж кроме их случек, кладок и прочего дерьма ничего не надо.

Вероятно, последней фразы произносить не следовало. Чарли вспыхнул - что при его коже вообще казалось невозможным.

- Простите, милорд. Тут нет борделей, к которым вы привыкли. Не сложилось. Но я понимаю, как вам этого не хватает. Милорд.

… Драко слишком устал и слишком хотел спать, чтобы обходить острые углы и щадить задетое самолюбие любовника.

- Да иди ты в жопу, Уизли. Если у тебя музей ассоциируется с борделем - то это твои проблемы. И не фиг валить с больной головы на здоровую. Достал уже. Или у тебя за два дня острый спермотоксикоз развиться успел? Ни о чем кроме как о борделях, свиданиях и "полежать" думать не можешь? Ну так трахни меня уже и успокойся! И дай наконец поспать.

Чарли зажмурился на мгновение, прикусив губу и пытаясь взять себя в руки. Судя по всему, какого-то относительного успеха он добился, потому что ответил спокойно и холодно.

- Я не знаю, что у тебя на уме. Хочется думать, что не только "сунул-вынул". Я рад, что тебе весело. Жаль, что веселье разделить не получится. Как и втемяшить хоть что-то в твою дурную башку. Ни о безопасности, ни о "поебаться", ни о чем. Мерлин, ни о чем.

Уизли посмотрел на Драко с тоской - словно удивляясь, откуда он здесь взялся такой.

А потом в ванной неожиданно стало просторно и пусто, чпокнула, закрываясь, дверь, и пространство вокруг оказалось оглушительно тихим. Как будто все звуки умерли.

Испытывая смешанные чувства - к облегчению от того, что его оставили наконец в покое, примешивалось скребущее ощущение совершенной ошибки, - Драко все-таки пошел спать. Доплелся до спальни - Уизли в ней, как и следовало ожидать, не обнаружилось, и завалился в кровать. Повертелся в ней минут пять и окончательно убедился, что сон не идет, а кошки на душе царапаются все сильнее. Он сел в постели, выругавшись вполголоса, и попытался понять, как он вообще в это драконье дерьмо вляпался, потом вздохнул, поднялся, нашел в шкафу чистые штаны, натянул и, застегивая на ходу ширинку, пошел искать Чарли.

На кухне рыжего не оказалось, в гостиной - у камина с бутылкой виски, где бы баюкал раненную гордость сам Малфой, тоже. Драко скривился и поплелся на второй этаж - в маленький и почти нежилой кабинет.

В кабинете было темно и тихо, тяжелые шторы не пропускали ранние солнечные лучи, но за столом никто не сидел. Чарли как сквозь землю провалился. Драко бросил взгляд в угол, скорее случайно, услышав странный, почти неслышный, звук, не то вздох, не то всхлип.

Как он умудрился поместиться на узком диване, для лежания почти неприспособленном?

Но хуже всего было другое. Такого Драко еще не видел ни разу.

Чарли Уизли лежал, уткнувшись в жесткую диванную подушку, и, судя по всему...

Драко сделал шаг к дивану. Быть того не могло - но Чарли действительно плакал: вздрагивали плечи, а пальцы так вцепились в выцветшую обивку, словно хотели её порвать.

Несколько мгновений Драко стоял в какой-то прострации, пытаясь осмыслить увиденное, потом отмер и торопливо склонился над лежащим:

- Чарли, рыжий, ты что?

Неловко стукнулся в пол коленями, обнял широкие, мощные и так нелепо и беспомощно вздрагивающие плечи, зарылся носом в густые кудри, причитая почти по-женски:

- Ну что ты, хороший мой, ну не надо, ну я кретин, мудак, убить меня мало, ну не плачь… Лучше по морде дай, только не плачь… Чарли…

Но Чарли только дернулся, отворачиваясь в угол, и совсем съежился, пытаясь стать как можно меньше или незаметнее.

Он не ругался и не пытался вырваться. Он мычал, давясь слезами – словно Малфоя и не было в комнате.

И Драко стало страшно. Навалилось какое-то холодное чувство непоправимости сказанного - сдуру, с недосыпу, в тупом усталом раздражении... Как будто разбился хрустальный шар, который не склеить заново даже магией.

- Чарли, - глухо повторил он, цепляясь за последнее, почти никогда не произносимое, - я люблю тебя. Я не могу без тебя. Не уходи от меня, пожалуйста.

Плечо под пальцами Драко вздрогнуло.

- Ну дурак. Ну почему ты такой дурак, хуже Рона и Гарри, честное слово?

Чарли всхлипнул.

- Что я должен был подумать? Что тебя нашли? Бегать за "Пророком" каждое утро и смотреть на передовицу? Я отцу уже хотел писать. Я - отцу! Что? Папа, не арестовал ли аврорат моего любовника?

Он так и не повернулся, но добавил совсем тихо.

- Я и написал. Вчера. Только отправить не успел.

И опять замолчал.

Драко прикрыл на секунду глаза, в полной мере, наконец, осознавая степень собственного кретинизма. И – как ни юли – подлости. Потом выдохнул с силой, как перед глотком водки, и решительно сгреб Чарли за плечи, разворачивая к себе лицом, прижимая к груди.

- Прости. Я дебил. Эгоист и сволочь. Я действительно не подумал, что ты будешь волноваться… Я не буду так больше. Честное слово, - наклонился, пробираясь губами через жесткие рыжие пряди к щеке – мокрой, горячей, веснушчатой… родной. – Рыженький, прости меня.

Но Уизли отдвинул его, разглядывая внимательно. Сжимая голову в ладонях - чтобы Малфой не мог ни отвернуться, ни вырваться.

- Неужели тебе так плохо здесь? Неужели ты не видишь здесь ничего, кроме драконьего дерьма? Драко.

Чарли закрыл глаза и проговорил - опять несвойственной ему скороговоркой.

- Я-просто-хочу-чтобы-тебе-было-хорошо-потому-что-я-люблю-тебя. И когда ты сможешь вернуться в Англию - кто я такой, чтобы тебе мешать?

- Чарли. Мне хорошо здесь – с тобой. Очень хорошо. Я, ты не поверишь, даже не знал, что так бывает. И уж конечно я не хочу тебя потерять. Но у меня есть семья, к которой я – да, не могу не вернуться, когда – если – это станет возможным, - Драко помрачнел, - И мне странно, что ты этого не понимаешь. Ты же не бросишь своих драконов ради меня. Ради того, чтобы быть со мной – в Англии? А у меня – родители. И хоть я догадываюсь, что их жизни ты ценишь меньше, чем какой-нибудь хвостороги, но ты должен понимать, что мой долг перед семьей несколько перевешивает твой – профессиональный…

- Да нет же, об этом и речи нет. Конечно, ты вернешься.

Чарли потряс головой - как будто прогонял прочь навязчивую картину возвращения Драко Малфоя в родные пенаты. - Конечно, ты вернешься. Тебе все надоело здесь и сейчас. Вот что я хотел сказать. Но я же честно предупреждал тебя, что это дыра.

Он обнял Драко, притягивая к себе, так что губы оказались рядом с малфоевским ухом, и прошептал:

- Плавуш-плавуш-плавуш, во что мы влипли?

Малфой стиснул его в объятьях, втиснул подбородок в плечо. Помолчал. Потом тихо и несколько нервно хихнул:

- Ну, ты знаешь... В литературе это обычно называют одним пафосным словом на букву "л". И это не "лажа".

- Лужа? - фыркнул Чарли, - ээээ? Что там еще есть на "л"? Лажовая лужа любриканта?

- Кто про что, а рыжий про еблю, - с бесконечным облегчением рассмеялся Драко, отстраняясь от Чарли ровно настолько, чтобы заглянуть в глаза, и увидеть в них то самое, неназываемое, и тут же снова прижаться - но уже не щекой, а губами, запуская пальцы в рыжую гриву, и целуя... Везде.

Чарли откинулся на спинку дивана, поднимая Драко и притягивая к себе.

- Значит, Париж? И что там в Париже?

И, не давая ответить, поцеловал Драко, прикусывая губу и увлеченно проталкивая свой язык в Малфоевский рот.

Пальцы Уизли скользили по шраму на спине, оттягивали пояс штанов, протискиваясь внутрь, поглаживали ягодицы и бедра.

- Да фигня там, - совершенно искренне ответил Драко, которому в этот момент и третье явление Темного Лорда показалось бы малозначительным событием, явно не стоящим того, чтобы отвлекаться от этого восхитительного рта... губ... языка...

Малфой замычал и, приподнявшись и просунув руку себе под живот, принялся расстегивать Чарли ширинку. Из своих штанов он просто выполз - ремень вдеть он не позаботился.

- Рыжик, - прошептал он жарко, добравшись, наконец, до бархатистого и упругого члена Уизли, - хороший... Перевернись, а?

Чарли постарался как можно быстрее освободиться от одежды, не отпуская при этом Драко. Целуя и трогая везде, как будто они не виделись месяц как минимум. Осторожно или уверенно, нажимая, дразня... а потом со вздохом оторвался от Малфоя и повернулся спиной, взявшись за диванную спинку.

- Блин, - прошипел Драко, - палочка... У тебя далеко? Я свою в спальне оставил.

Чарли повернулся, кивнув на сброшенные с дивана штаны.

- Мерлин. Я и не думал, что так соскучился.

Выгнулся, пытаясь потереться эрегированным членом хотя бы о диван.

- Драко. Ну иди сюда.

- Я тоже... Не думал, - пробормотал Драко, выпутывая палочку из ткани штанов.

Пристроился сзади, уверенно взяв Чарли за бедра и подняв на колени, провел палочкой между ягодиц, буркнув заклинание, и нырнул вниз, губами - вдоль складки, между, раздвигая нетерпеливо половинки, ища языком сфинктер.

- Ох, - выдохнул Чарли, чуть приподнимаясь навстречу влажному прикосновению и довольно прогибаясь. - Что же ты делаешь, ох... Там-еще-пожалуйста-да, - бормотал он, облизывая моментально пересохшие губы, утыкаясь лбом в диван и вздрагивая от удовольствия.

Малфой урчал как кот над блюдцем сметаны, вылизывая, пробираясь кончиком языка внутрь, с наслаждением вслушиваясь в бессвязный лепет любовника. Хотел он его до боли в яйцах.

- Все, не могу больше, - прошептал он, выпрямляясь и взмахивая палочкой, - Аccio любрикант.

Чарли теребил свой член, прислушиваясь к влажным звукам за спиной.

- Я хочу тебя. Я так тебя хочу. Я...

Он опять ткнулся потным лбом в диван, приглашающе вздергивая зад.

Драко со свистом втянул воздух через сжатые зубы, пытаясь справиться с захлестывающим возбуждением, мазнул любрикантом Чарли между ягодиц и надавил на колечко сразу двумя пальцами.

- Так, да? - вставляя, уверенно и почти грубо, - так? - раздвигая и проворачивая. - Так?

И вдруг, наклонившись, куснул за левую ягодицу.

- Ох,- Чарли подался навстречу и пальцам, и зубам. - Сильнее, да. Так. Так, малыш. Еще. Не бойся. Это хорошо. Так хорошо.

Пальцы Драко рвали и обжигали - резко и требовательно. Он... он никогда не делал так, и Чарли жадно ловил новые ощущения. Настраиваясь на нового, еще неизвестного ему Драко. Алгоритм нежной подготовки и отчаянного траха был пройден и хорошо изучен, но то, что Драко делал сейчас - срывало крышу напрочь.

Драко вытащил пальцы, шлепнул геля на ладонь, мазнул торопливо по члену, пристроился, крепко взяв любовника за бедра... От возбуждения аж в глазах темнело. И хотелось - почему-то - так. По-звериному. Пометить свое.

- Можешь орать, - сказал Малфой.

И засадил. Одним медленным, но неотвратимым движением - по самые яйца. Тесно. Мерлин, как же тесно, как никогда, почти до боли, а ему-то каково, но как же хорошооо...

Он выстонал это вслух, вжимаясь в раскрытые ягодицы и раскачиваясь из стороны в сторону, растягивая не пальцами - собой.

- Мерлин, как же хорошо, рыжий...

- Хорошо, хорошо, малыш, - эхом, вслед ему, промычал Чарли. - Трахни-трахни-трахни меня.

...Так Уизли еще никогда с ним не разговаривал. Быстрым шепотом, лихорадочно, насаживаясь на член, мгновенно вспотев, дергаясь, забыв о спокойствии и подобии самоуверенности, об остатках самоконтроля, обо всем вообще.

- Драко. Я люблю тебя. Я так тебя люблю. Я не могу, сильнее, пожалуйста, мальчик, мой сладкий, мой сильный...

И Драко сделал - сильнее. Толкаясь все резче, размашистей, казалось даже - все глубже - хотя куда уж еще, направляя удары то влево, то вправо, растрахивая. Молча, с одним только глухим порыкиванием в такт. Мелькнуло в голове - порву же - и пропало. Он брал - свое. В первый раз - без оглядки, без подспудного страха не угодить, без глубоко запрятанной неуверенности.

- Мой, - прохрипел Малфой, вколачиваясь в горячее, мокрое, покорное. - Ты - мой. Понял? Мооой...

Чарли тихо поскуливал от удовольствия при каждом толчке. Отдавался до конца, подмахивая, насаживаясь, елозя, въезжая задницей навстречу судорожным движениям любовника.

- Драко, я...О, Мерлин, - Чарли выдохнул, опуская руку к своему члену... - Вместе, да?

Малфой зарычал и оттолкнул его руку. Обхватил член сам, крепко, на грани боли и наслаждения, как трахал, и начал двигать ладонью в такт толчкам.

Чарли толкнулся в ладонь раз, другой, спина напряглась, мышцы внутри сжались - снова до боли. И он кончал, кончал в руку Драко, бесконечно долго, и много, как будто они не трахались несколько дней назад, как будто прошел не год даже, а вечность, Уизли замолчал, наконец, только пыхтел отчаянно - словно ему не хватало воздуха.

И Малфой тоже кончал в эту раскаленную болючую тесноту, с хриплым каким-то подвыванием, содрогаясь всем телом, размазывая сперму по Чарлиному животу. И падая, наконец, на его мокрую спину - мертвым грузом.

Чарли повернул голову, касаясь губами малфоевских волос, прикусил губу, как будто прятал улыбку, и сообщил:

- Рассказ о Париже получился, что надо.

А потом добавил:

- До Jeu de Pomme не добрался?

- Почему не добрался? Добрался, - ответил Малфой, сползая с его спины и закономерно падая с слишком узкого для двоих дивана на пол. - Ой, бля!

Сел, потирая ушибленное бедро, уставился на Чарли. Помолчал. Переваривая. А потом выдал ехидно:

- А произношение у тебя все равно... абердинское.

Поднялся, нашел на полу Чарлину палочку, наложил очищающие - сначала на любовника, потом на себя и, поколебавшись, на диван.

- Выкинуть бы его... Прокрустово ложе. И что было в кровати не ебаться? Ладно, знаток маггловских искусств, я спать пошел.

- Подожди.

Чарли встал, развернул Драко к себе.

- Я тоже - спать. Двое суток возились с этой дурехой, провались они пропадом, их первые кладки... Драко..., - он помолчал, подбирая слова, - пожалуйста, будь осторожнее. Я... Мне... Ну, ты понял.

Дракон на его животе корчил уморительные гримасы и украдкой показывал Малфою острый раздвоенный язык.

- Я понял, - Драко обнял его за талию, ткнулся носом в макушку. - Я так больше не буду. Обещаю.

И, ухмыльнувшись в густые рыжие волосы, добавил:

- Слово Малфоя.

- Пойдем, - Чарли, так и не вспомнив о брошенных на пол брюках, потянул его к двери. - Пойдем поспим. Только поспим. Да?

- Да, - эхом отозвался Драко, - да, рыжий, да...

Они спустились вниз, держась за руки, как последние идиоты. Картинка была, что надо. Чарли плюхнулся на кровать, опрокидывая Драко на себя, поглаживая и нашептывая:

- Поспи. Устал по Парижу бегать? Устал, малыш. А я скучал. Я так привык, что ты здесь... спи, Плавуш, спи...

Драко свернулся у него под боком, пристроив голову на плечо и зарывшись пальцами в густую рыжую поросль на груди, и тихонько мурлыкал. В буквальном смысле - сил на членораздельную речь не было, а выразить свою... ну да, ту самую, на букву Л, хотелось.

Уизли бормотал что-то нежное, откровенно засыпая, повернулся, протиснул колено между ног Драко, прижался теснее и так и отключился, улыбаясь во сне.

октябрь 2003

- Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой. Так?

Вонг приоткрыл один глаз и, не повернув головы, искоса взглянул на Чарли.

Тот поморщился.

- Нет, ты опять обобщаешь. Упрощаешь.

- Вы, люди, вообще очень просты…

Чарли не обратил внимания на провокационное замечание.

- Мы - разные, и ничего общего тут быть не может. Никто никогда не пытался применять магию в… сфере чувств. Нельзя же всерьез относиться к приворотным зельям?

- Ты же сам говорил, что из-за этих приворотных сожгли тысячи колдунов.

- Ну, это же не является свидетельством того, что зелья действовали.

- Да уж, скорее наоборот.

Дракон уже рассматривал его – можно было бы сказать - с иронией, если к Вонгу вообще были применимы такие понятия.

Чарли потер лоб, поднялся с бревна, которое заменяло ему в вольере стул, попрыгал, разминая затекшие ноги и стряхивая воду с куртки.

Над Заповедником висела туча. Уже несколько дней, она сползла в ложбину с окрестных гор и накрыла поселок волглым одеялом.

Дождь моросил с перерывами; не холодный, просто нудный, он напоминал о британской сырости и туманах, он успокаивающе бормотал что-то по ночам и прояснял мысли.

…Которых у Чарли явно не хватало.

* * *

Когда он вернулся из больницы, в которой провалялся почти месяц, и какой месяц – апрель, Вонга собирались отправлять восвояси. В Китай.

Первое, что потребовали от появившегося в Заповеднике Чарли - его личную печать драконолога на отчете о происшествии, подпись под рапортом Хагена и под грозной рекламацией.

Он пошел к себе – печать использовалась редко, поэтому валялась дома, - но почему-то решил взглянуть на существо, которое за просто так чуть было не отправило его в мир иной.

Вероятно, к Вонгу никто и не рвался подходить, а может, он игнорировал разговоры у вольеров, потому что появление Уизли его удивило.

Чарли готов был поклясться, что дракон нахмурился, то ли припоминая, то ли пытаясь понять, как это человек выжил, но драконы, - Чарли это точно знал, - хмуриться не умели.

- Рыжий? – интонация в голове была вопросительной, - рыжий? Подойди…

- Нет уж, - огрызнулся внезапно разозлившийся Чарли, - на тебя курток не напасешься.

Дракон демонстративно развернулся к нему задом, выставив хвост. Иглы втягивались внутрь, прячась под чешуей.

- Не верю, - сказал Чарли. – Зачем ты хотел убить меня?

Вонг помолчал, потом прошелестел:

- Так полагается.

- Кем – полагается? Своих мозгов нет?

- Вами и полагается. Разве ваши рассказы о драконах справедливы?

- Я начинаю думать, что да!

- Я попал в сеть. И ты попал в сеть, - просто ответил Вонг. – В сеть неправильных образов. Почему бы нам не выбраться?

- Ты выберешься отсюда завтра. Обратно. Домой. В Китай.

- Не хочу в Китай, - капризно ответил дракон, - там скучно.

Чарли осекся на полуслове.

- В смысле? – переспросил он, чувствуя себя идиотом.

- Сколько тебе лет, человек?

- Тридцать.

- А мне двести. И все их я провел в Китае. Кое-что про Восток я понял, но мне проще, я сам оттуда, а вот вы…

- Что – мы?

- Расскажи мне о Георгии, рыжий. Или об Артуре. Или о Зигфриде. О тех, кто убивал нас. За что?

- Значит, кое-что ты знаешь, если спрашиваешь.

- Я просто… - дракон помолчал, - немного порылся в твоей памяти. Пока мы разговаривали… в прошлый раз.

Чарли не стал уточнять, что прошлый раз вполне мог оказаться последним, и любопытство Вонга так и осталось бы неудовлетворено. Ему было интересно. Так интересно, как на первом курсе, когда Хагрид рассказывал ему о драконах, или так же, как на лекциях Дамблдора (седьмой курс, дополнительные занятия по драконологии, не занятия даже, не лекции, скорее воспоминания, но завораживающие)… Впервые за столько лет любимой, по-настоящему любимой работы, появилось что-то совсем непривычное – от этого кружилась голова и перехватывало дух.

- Я расскажу. Я сейчас проверну одно дельце, проведаю Эвелину и вернусь. И расскажу.

- Меня отправляют в Китай, - ехидно заметил дракон.

Мерлин, он же читает мысли…

- Никуда тебя не отправят без моего согласия. И перестань «рыться в моей голове». Это нечестно.

- Так полагается. У вас.

- Ничего у нас не полагается! Подожди. Я сейчас вернусь. Только вот что, - Чарли в первый раз за весь разговор посмотрел дракону в глаза, - не называй меня рыжим. Никогда. Договорились?

Он понимал, что прятать мысли бесполезно, поэтому отнесся к пристальному взгляду четырех зрачков спокойно, стараясь не гадать – что там хочет найти Вонг?

Разговоры или разборки, ночи или утра – сейчас Чарли не стеснялся ничего.

Все продолжалось чуть больше минуты; потом дракон неожиданно облизнулся и прошелестел:

- И как тогда тебя называть, человек?

- Чарли. Чарли Уизли. Ты – Вонг, а я – Чарли.

Дракон кивнул и добавил:

- Возвращайся.

Но в тот день добраться до вольеров Чарли не удалось; все оставшееся время он проскандалил с остальными драконологами, искренне желавшими избавиться от «проблемного экземпляра». В итоге на Уизли оставили и Эвелину с Чангом, и пару буйных хвосторог, а свободное – подразумевалось: ночное - время милостиво разрешили проводить с китайским гостем.

Чарли перевел дух только дома, разжав вспотевшую ладонь, в которой на протяжении всего скандала сжимал личную печать – для надежности. Без его визы Вонга никуда отправить не могли.

«Это хорошо, что я выжил, - думал он, засыпая, - это ж просто… Ну, почти как Альбус. Только у него все получилось за счет талантов, а у меня случайно, но получилось же… И никакого Зигфрида с Георгием, надо начать с Пендрагонов, пусть знает, что у нас в честь драконов королевские фамилии называли… И имена до сих пор… Вот Драко…»

Впервые он подумал о Драко без тоски, просто как о том, что есть всегда. Ну, хотя бы в памяти.

Если бы только там. Чарли сгреб две свободные подушки к животу, обманывая себя – а вдруг это Малфой спит рядом.

Помогало плохо.

* * *

Не помогало и сейчас, в октябре, когда они какой-то причудливой тропой разветвившейся дискуссии свернули к разговорам о любви. Чарли уже в полной мере ощущал разницу между восточным и европейским менталитетом, начиная с отношения к тем же драконам.

Нет, он слышал, конечно, что в азиатских заповедниках почти не бывает неприятных инцидентов, не говоря уж о летальных исходах.

- Если дракон причинил человеку боль, случайно, не соразмерив свою силу, он болеет, - пояснил в самом начале их общения Вонг.

- Поэтому ты со мной так резво начал?

- Я разозлился, - весело ответил Вонг. – Все-таки человеческие жизни… они так ничтожны.

- Ну, понятно, почему тебе так не понравилось в Китае, с твоим-то отношением к человеческой жизни.

- Мы – великая раса.

- Не спорю.

- Споришь, Уизли. Но это-то и интересно, в Китае все просто соглашаются с тем, что ты говоришь.

- Тебе не нравился пиетет?

- Мне стало скучно. Я лет пятьдесят ни с кем не разговаривал. Одному быть проще. Согласен?

Ответа на этот вопрос у Чарли не было. Как и на многие другие.

О золоте и власти; о мудрости и зле; о любви и предательстве. Свое собственное мнение казалось Чарли ничтожным; несопоставимым ни с драконьим умом, ни с драконьим любопытством, поэтому он теперь рассказывал Вонгу истории. Истории магов и магглов, более или менее соответствующие теме. Чарли не пытался ничего приукрасить, излагая всё, как есть. Или – как он сам знал и помнил.

И вот пару последних дождливых дней они говорили о чувствах. Привязанность, материнство, дружба, любовь – здесь, по крайней мере, можно было опираться на личный опыт. Но Чарли чувствовал себя еще неувереннее.

Дракон подтрунивал над ним, беззлобно, но ехидно. Но интереса не терял, задавая кучу вопросов, настолько простых для человека, настолько не требовавших ответа, что Чарли путался в тезисах как нерадивый первокурсник.

Вонгу нравился дождь; он как-то совершенно неприлично радовался грязи, затапливающей вольер, и противился всякой уборке. Вот и сейчас – он уютно развалился в огромной грязевой луже недалеко от чарлиного бревна и время от времени переворачивался с боку на бок. «Как огромная свинья», - подумал Чарли, не стесняясь мыслей. Маленькая месть за все предыдущие драконьи подколки.

- А если мне нравится? – шепот в голове был веселым.

- Я тоже люблю дождь, - ответил Чарли.

- Ты скучаешь по дому? Любовь к родным местам?

- Люблю, но не скучаю. – Чарли подумал, - нет, сейчас нет.

- А по людям?

- Конечно.

- И по тому, кто приезжал в августе?

- Сам же знаешь, зачем спрашиваешь?

- Это – любовь?

- Нет, - огрызнулся Чарли. – Перестань. Мы же договаривались.

- Я не могу тебя понять без этого. Ты удручаешь меня.

- Ты пытаешься понять всех. При чем тут я? Опытный образец?

- Экземпляр, как вы говорите, - засмеялся дракон, поднял голову и насторожился, но Чарли ничего не слышал, кроме шума дождя и чавканья грязи. Был поздний вечер, большинство драконов уже спали, только другого времени для разговоров Уизли найти не мог.

- А вот и еще один, - Вонг продолжал смеяться, - экземпляр.

Чарли обернулся. Метрах в двадцати от него, обходя лужи и явно стараясь держаться подальше от загородки вольера, шагал по грязи Драко Малфой. Светлые волосы на этот раз не были собраны в хвост и лежали мокрыми прядями на тяжелой болотного цвета мантии, защищенной, похоже, водоотталкивающим заклинанием.

Аристократичность образа несколько портил антураж - хлюпающая под ногами жижа, изрядно приправленная драконьим пометом.

- А, - сказал Чарли, нимало не заботясь о том, как он будет выглядеть в глазах собеседника, - а. Вонг, прости, я… я должен идти.

Дракон прищурился, разглядывая Малфоя.

- В твоих воспоминаниях он красивее.

- Тише!

Чарли совершенно забыл, что Вонга слышит только он.

- Ого, - ящер совсем развеселился, - ты дуреешь на глазах.

- Вонг, пожалуйста! Я не хочу выглядеть сумасшедшим, получается, я сам с собой разговариваю.

- Умолкаю, но только по причине невыразимого человеколюбия…

- Вонг!

Дракон оскалился и плюнул огнем в сторону, от души, изображая страшное и опасное чудище.

Драко дернулся, каблук поехал на осклизлой кочке, и его светлость будущий лорд Малфой, нелепо взмахнув руками и ойкнув, плюхнулся в лужу. Замер на секунду, сидя в грязи и таращась в вольер, потом перевел взгляд на Чарли... И вздернул подбородок. Таким знакомым, надменным и фантастически смешным в контексте момента жестом, что Чарли, не обращая внимания на взвывшего от удовольствия Вонга, рванул к выходу из вольера, снял чары с решетки, проскользнул наружу и, не задумавшись ни на мгновение, плюхнулся на колени - в ту же самую грязь, рядом с Драко.

- Твою мать, Уизли, - сказал Малфой. - Твою мать...

И, неловко развернувшись в вонючей жиже, сгреб Чарли за отвороты куртки, притянул к себе... Не в поцелуй даже - просто ткнулся губами куда-то в ухо и шумно, как-то совсем по-драконьи, вздохнул.

- Ну, грязновато, да, - прошептал Чарли, - но я же не знал, что ты появишься...

- А знал бы – отменил бы дождь? - полюбопытствовал Драко.

- Пораньше бы ушел. У меня сейчас работы много. Вставай, пойдем.

Чарли тронул Малфоя за предплечье и, наплевав на Вонга, пусть подавится, вуайерист, все-таки поцеловал Драко в мокрые и холодные губы.

Вероятно, дождь, лужа и Чарли абсолютно устраивали милорда, и он совсем не собирался нарушать это триединство: Драко так ответил на поцелуй, что остатки здравого смысла улетучились из бедной чарлиной головы моментально.

Они сидели на земле или, скорее, в воде, молча, потому что рты были заняты, и нагло, не останавливаясь, целовались.

* * *

Дождь не давал заснуть. Но на юге Европы, в Румынии, в Черногории, дождь был пришельцем, чужаком. Как и они оба – британцы, попавшие на Балканы по прихоти судьбы.

Драко слушал, как увесисто падают на крышу капли, как с черепичной кровли, журча, стекает по желобу ручеек, значит, под окном с утра будет лужа, - это он помнил с прошлой зимы, - но на самом деле мысли занимал только Чарли, который расслабленно вытянулся рядом и тоже слушал дождь.

Чарли, который час - или дождливую вечность назад - вздрагивал и жмурился довольно, и с тихим всхлипом кончал под ним, сжимаясь, обхватывая, вытягивая-выворачивая, Чарли, который заполнял мир вокруг него настолько привычно и правильно, что невозможно было даже представить, что когда-то - еще вчера? - все было не так.

Слишком уютно было повернуться, подгрести рыжего под бок, закинуть ногу ему на бедро, произнести какую-нибудь невнятную глупость и попробовать наконец заснуть - вот так, в обнимку.

- Ты же не уедешь больше, правда?

Чарли спросил это глухо, уткнувшись носом куда-то между плечом и шеей, щекоча дыханием кожу.

Большой взрыв. Кажется, это так называется. Когда вселенная в одно мгновение превращается из маленького-маленького - и такого теплого - комочка в... В то, чем она и является. Огромное холодное чужое пространство. С Англией, аврорами, долгом перед семьей и помолвкой. И как же это больно, мамочки мои...

Малфой судорожно вздохнул - слов не появилось. Пришлось отстраниться, вырвать себя из теплого "вдвоем" в проклятое "по одиночке".

Уизли был рядом - и одновременно далеко, знакомый до последней веснушки на плече, до последнего упрямого рыжего вихра. И сейчас он смотрел на Драко в ожидании ответа - спокойно и уверенно, улыбаясь.

Хотелось - соврать. Или хотя бы - смолчать. Только не говорить то, что - он знал с самого начала - сказать надо. Потому что иначе - значит предать вдвойне.

- Я не могу, Чарли. Остаться - не могу. Я... - и как в ледяную воду головой. - Я должен жениться. Роду Малфоев нужен наследник.

- Что?

Зрачки Чарли сузились до булавочных головок, оставляя только невыносимую зелень взгляда, уже ясно различимую в рассветных сумерках.

- Ты-должен-что? - переспросил Чарли, неожиданно придвинувшись и вглядываясь в Драко, - что?

И Драко не выдержал - сбежал в темноту под веками от этой выворачивающей душу зелени.

- Жениться, - безголосо повторил он.

Какое уродливое, корявое слово...

- Я помолвлен, Чарли. У меня свадьба через неделю.

Ударит? Должен ударить... С закрытыми глазами ждать - страшно. Но открыть - и встретить взгляд - еще страшнее...

Драко закусил щеку - и вскинул ресницы. Как под Аваду шагнул.

Чарли потряс головой, как будто хотел вытряхнуть из ушей услышанное. А потом прижался к Драко окончательно, прилипая перемазанным в сперме животом, стискивая плечи так, что кости готовы были затрещать. Не глядя, закрыв глаза и прикусив губу, не выпуская.

Молчание показалось тяжелым и бесконечным.

И что-то оно в нем сломало. Или – сдвинуло… Структура его внутреннего мира дрогнула, поехали, словно в Хогвартском замке, какие-то лестницы, размыкая одно, соединяя – другое… Перемещая и ставя по местам.

- Я вернусь, Чарли. Сделаю ей ребенка и вернусь. Она получит титул и дом, родители – наследника и цель в жизни. А я вернусь к тебе. Слово Малфоя.

Прижавшееся к Драко тело вздрогнуло. Чарли рывком сел на кровати, моментально и бесповоротно отдаляясь.

- Да. Конечно. Да. Ребенок. Наследник. Да. Я же сам говорил...

Он с силой потер лицо руками, окончательно стирая сладкий ночной морок.

А потом повернулся и сказал спокойно, тем, "драконологовским" тоном:

- Прекрасное решение. Удачи, Драко.

Драко взвыл. Внутри. Орать вслух было... неправильно. Хотя хотелось - безумно.

- Ты мне не веришь? - очень спокойно спросил он.

И тоже сел. Неожиданно захотелось одеться. Это тоже было неправильно. И он остался сидеть, как был - голый и несчастный.

- Почему? - Чарли пожал плечами. - Верю. И... этого следовало ожидать. Это действительно разумно. К разговору о воспроизводстве внутри популяции. К разговору о родителях. Молодец.

В итоге Уизли сделал это первый. Встал и подошел к окну.

Драко медленно вдохнул и аккуратно выдохнул. Слез с кровати и "вошел в вольер" - подсказало набравшееся от драконолога подсознание. Остановился за полшага до прикосновения к упрямой перечеркнутой шрамом спине.

- Я правда вернусь, Чарли. Я не стал бы обещать, если бы не был уверен, что смогу. Я... говорил с отцом.

- Не думаю, что это имеет смысл, Драко. Ребенку нужен отец. А если это будет девочка? А если...

Чарли вздохнул, уткнулся лбом в стекло и добавил:

- Слишком много "если". Мы проигрываем с разгромным счетом. И снитча не видно.

- Я вернусь, - упрямо повторил Драко, плюнув на осторожность и все-таки обнимая рыжего и ложась подбородком на плечо, - при любых "если".

Чарли развернулся, опять прижимая его к себе, целуя сильно и отчаянно, раздвигая зубы, трахая языком, жадно шаря ладонями по спине и ягодицам.

- В последний раз, малыш, да? В последний раз?

Драко уронил руки, безропотно позволяя себя целовать и... ну да, лапать. Потому что было тошно, и совсем не хотелось, и клокотал в горле подступающий волчий скулеж... Не верит. Не ве-рит... Зачем тогда?

- Не надо, Чарли, - тихо, обреченно. - Не надо. Я... пойду, наверное.

- Нет. Пожалуйста. Я не пущу тебя сейчас. Останься. Нет, я тебя просто не пущу.

Пальцы, пробегающие по позвоночнику, и горячие губы, и прижимающиеся бедра.

- Я не могу. Я не смогу, - лихорадочно бормотал Чарли, удерживая Драко. - Это так больно, так неправильно... Пожалуйста, не уходи.

- Ты мне не веришь, - не вопросом уже, констатацией.

Приговором.

- Я не могу так. Я же не потрахаться к тебе приехал, - сейчас он и правда не сомневался в этом.

И все-таки он не сказал: "Люблю тебя". Только повторил - теперь уже с упреком:

- А ты мне не веришь...

- Я... верю. Верю. Останься. Еще на день. Просто останься. Я...

Чарли с усилием остановился. Опустил руки, сел на узкий подоконник и притянул Драко к себе, между разведенных колен.

- Я... хочешь, я не притронусь к тебе? Хочешь, я буду молчать? Побудь здесь. Со мной. Можешь злиться. Можешь ругаться. Только не уходи... так.

Драко потянулся навстречу, зарылся носом в рыжие вихры… Напряжение отпустило наконец, и накатила слабость, такая, что хотелось закрыть глаза и просто...

- Трахни меня, - прошептал он.

Чарли отодвинулся, но только чтобы развернуть его к подоконнику и наклонить. Драко всхлипнул и прогнулся в пояснице, подставляясь. Рыжий надавил, тупо и неостановимо, без подготовки, подталкивая коленом малфоевскую ногу - в сторону, пошире.

Было больно, и Драко невольно зажался, и оттого стало еще хуже. Он уперся лбом в холодный подоконник, постарался дышать глубже. И хоть немного расслабиться.

Но все равно это было правильно, совершенно правильно, и Драко резко качнулся назад, навстречу Чарли, и попросил:

- Давай. Давай, рыжий, выеби меня, вставь мне...

Чарли прерывисто дышал где-то над ним и так же входил в него - резко и коротко, быстро, шлепая животом о ягодицы, ему было неудобно, наверное, ведь Драко выше, но Чарли не останавливался.

- Я… вернусь, - прошептал Драко, голос срывался с каждым толчком, но он повторял снова, - вернусь… Я… не смогу… без тебя… Вернусь…

- Мммм, - мычал Чарли в ответ, прижимаясь плотнее, прилипая, - да-да-да...

У него дернулся живот - Драко почувствовал, - и он кончил, не переставая бормотать это нелепое «да», неизвестно к чему относящееся.

Некоторое время они сидели на полу у распахнутого окна, потом Малфой почти жалобно произнес:

- Чарли, давай поспим?

Но сил подняться на ноги и добраться до кровати – не было.

- Да, - неожиданно глухо ответил Уизли, - да. Прости меня. Прости.

Он поднял Драко, обхватывая его за плечи, довел до кровати, укладывая, укрывая одеялом, целуя. Как будто Драко ребенок.

Драко поймал его за руку, потянул к себе:

- Полежи со мной.

Он действительно чувствовал себя... В общем, брыкаться в ответ на заботу не хотелось. Совсем. Хотелось прижаться, спрятать лицо в сгибе докрасна загорелой шеи и хотя бы несколько часов еще - не думать.

Чарли залез под одеяло – он, похоже, тоже замерз, обнял Драко именно так, как тому хотелось - привычным жестом, и Малфой не видел его лица.

Солнце пробиралось между шторами, рассветные лучи крались по половицам, тянулись к постели, и если закрыть глаза, то можно было представить, что снова - апрель, и впереди еще целый бесконечный счастливый год...

* * *

Со временем Чарли Уизли начал понимать, что на свете нет незыблемых правил. Не определяющих принципов, а именно мелких правил, осложняющих жизнь. Их надо было научиться обходить – когда для собственного удовольствия, когда – для того, чтобы элементарно выжить. Примером первого служил отец с его увлечением всем маггловским, примеров второго после войны было пруд пруди, но Чарли всегда вспоминал Гарри и Рона во времена их учебы в Хогвартсе. Проще было сказать, какого пункта школьного устава они не нарушили…

Скорее всего, Чарли сознавал, что элементарно неправ, поэтому и подгонял такую основательную базу под свои собственные желания. Точнее, желание. Одно: напиться так, чтобы напрочь забыть обо всем на свете хотя бы на день. Пройдут сутки, жизнь не кончится, если, конечно, он не траванется до полусмерти мягкой на вкус и приятно шумящей в голове ракией.

У водки была масса плюсов и один большой минус: к драконам нельзя было даже подойти, выпив хоть рюмку. Он проводил Драко ранним утром, зашедшая к нему в полдень Бенедикта зло, но адекватно оценила увиденное и перенесла занятия с Чаном на следующий день, хвостороги… да пусть хоть узлами завяжутся, выясняя отношения в разделенном пополам вольере, добраться друг до друга они не могли. А если и могли… Чарли было плевать.

Чарли Уизли раздваивался. Он и пить-то начал потому, что испугался этого – противоположных мыслей и противоположных поступков. Но ракия воссоединению в единое целое отнюдь не способствовала.

Один Чарли был зол. На всех: на Министерство, объявившее амнистию, на Люциуса Малфоя, потребовавшего такого вот исполнения сыновнего долга, на Драко, выбравшего компромисс, а не расставившего точки над i, на себя самого, влипшего в эту дурацкую историю полтора года назад и не представлявшего теперь, как из неё выбраться.

Злой Чарли не понимал, почему ситуация с Драко оказалась куда сложнее, запутаннее и больнее, чем с благополучно позабытым румыном. Давняя, можно сказать – фамильная-вражда, стечение обстоятельств, банальный недоеб. Все началось очень просто, только заканчиваться так же просто не собиралось.

Второй Чарли был слюняв, жалок и не менее противен. Он жалел всех: в первую очередь, Драко, которому выкручивали руки, шантажируя родовым именем и привязанностью к родителям, он жалел себя, потому что ничем не мог помочь Малфою, а только мешал, но больше всего он жалел этого будущего, еще только запланированного расчетливым Люциусом ребенка, который с рождения попадал в семью, где не будет…

Чего именно не будет в семье Драко, Чарли не знал.

Он хотел, чтобы все было.

И было хорошо.

- Нет, - возражал первый Чарли, - пусть его тоже шандарахнет, пусть сидит у себя - где именно «у себя» Чарли представить не мог, в спальне ли, в кабинете - пусть сидит и напивается один. Как я.

- Он и так хлебнул, - оправдывал Драко второй, - он что, не может пожить нормально?

- Это ненормально! Нормально – здесь, со мной!

- Вышибалой в кабаке?

- Со мной! Ему было хорошо!

- … Потому что выбора не было…

Допив первую бутылку, Чарли с непонятным в сложившихся обстоятельствах весельем понял, что раздвоившиеся личности сейчас передерутся. Следовательно, появилась третья, наблюдавшая за раздраем с отстраненным любопытством.

- Еще пара рюмок – и нас станет четыре, - философски подумал Уизли. – Кстати, может, у Вонга тоже четыре личности? И четыре зрачка, соответственно. По одному на каждую.

Мысль показалась ему настолько свежей и оригинальной, что не поделиться ею с обладателем таких замечательных глаз было нельзя.

- Правила существуют, чтобы их обходить, - бормотал Уизли, пробираясь между подсохших луж. Дождя как не бывало, словно Драко забрал его с собой – туда, где им обоим, дождю и Драко, самое место.

Чарли повезло: он ни разу не упал в грязь, не перепутал вольер, не вломился к тем же хвосторогам, он не встретил никого, кто мог бы его отвести обратно. Он хотел поговорить с Вонгом или просто помолчать с Вонгом, чтобы никто его не жалел, как Бенедикта утром, и никто не злился, как та же Бенедикта утром…

- Понять меня хочешь? Так попробуй, я сам ни хрена не понимаю…

Вряд ли это прозвучало как приветствие, но Вонг не спал.

- Много-много рисовой водки, - констатировал дракон.

- Виноградной, - обиженно поправил его Чарли, - местной. Но много, это ты прав.

- Мы не любим тех, кто травит себя.

- Я не травлю. Я лечусь.

- Неужели?

Вонг не смотрел на него, уставившись на значительно уменьшившееся за солнечный день болото в вольере.

- Да. Лечусь. Потому что мне больно.

Дракон повернулся, глянул.

- Он тебя не бил. И не применял это… режущее. Из той драки.

- Уж лучше бы бил.

- Тебе нравится боль?

- Ты что, идиот, - не выдержал Уизли, - ты не понимаешь? Я ненавижу боль. Мне плохо, просто плохо.

- Ты считаешь, что он выбрал неправильный путь?

- Не знаю! Я не знаю! Это я выбрал неправильный путь! Он тут ни при чем… То есть…

Чарли, наконец, добрался до бревна и осел на него, только что не сползая по решетке.

Ничего себе я напился. Ведь не выберусь теперь отсюда, пока не протрезвею.

- А зачем ты пришел? Чтобы тебя пожалели?

- Нет. Да. Не знаю.

В голове еще крутилось что-то про четыре сущности, но пьяная логика сносила мысли в совсем другом направлении.

- Я хочу сказать. Тебе же интересны люди?

- Уже не уверен.

- Брось ломаться, - Чарли хихикнул. – Пьяный драконолог в вольере – это редкость. Лови момент.

Вонг отвернулся.

- Ну и пес с тобой. А я скажу. И можешь меня угробить потом, все равно я с этого бревна встать не смогу.

Дракон молчал. Хотелось думать, что заинтересованно.

Очередной самообман.

- Никто не поверит, - пожаловался Чарли. – А он хороший. И никто не виноват, что так получилось с войной – все выбрали давно, за нас. До нашего рождения. Когда тебе с детства вбивают в голову глупые понты, они рано или поздно наполняются смыслом. И еще: у него есть принципы, которым он хочет соответствовать. Это тоже хорошо, только я в эти принципы не вписываюсь. Но он старался. А еще, - Чарли отчаянно боролся со сном, Вонг смотрел на него задумчиво, - а еще он классный. Я и не думал, что… такой непохожий может оказаться таким… И секс, да. Но это неважно. Наверное. Хотя с него все началось… И кончилось тоже. Кончилось, да?

Я не хочу… Или хочу… Я… плохо поступил. Мне не надо было вчера… так… его. Но я не мог, понимаешь?

Дракон качал головой. Чарли бормотал, засыпая.

Как я могу видеть его глаза? Я же сплю. Дожил, драконы снятся.

Но это был не дракон, это Драко Малфой отражался в каждом из четырех зрачков Вонга, и Чарли пытался запомнить, что он говорит, и вообще – какой он, но картинка кружилась и никак не могла стать единым целым.

* * *

Чарли было тепло. Тепло и грустно: кругом – и снаружи, и внутри - правила бал осень, в меру солнечная, в меру дождливая… обыкновенная. И тепло было обыкновенным, внешним, как будто кто-то спал рядом. Только почему-то ныла затекшая спина.

Чарли открыл глаза – и оцепенел.

Нет, конечно, можно было поднапрячься и вспомнить вчерашний запой. И то, что он думал о раздвоении личности, и то, что он добрел до драконов…

Но вот такого он не ожидал.

Вонг дремал, нависая над его бревном, осторожно выдыхая в сторону. Жаркое дыхание и было тем самым обыкновенным теплом.

- Э? – тихо спросил Чарли.

- Я вообще-то не нанимался, - пробурчал дракон.

- Извини. Я… Больше не повторится. Это…

- Было очень познавательно, - Вонг отодвинулся, в интонациях сквозило привычное ехидство. – Пожалуй, в плане саморазрушения вы, люди, дадите фору фениксам.

Посмотрел на отчаянно пытавшегося сообразить, что к чему, Чарли и пояснил:

- Они хоть сгорают быстро, а вы растягиваете удовольствие.

- Ну, рад, что оказался полезным.

Уизли чувствовал себя неловко. Больше всего хотелось смыться домой. Еще и потому, что он нарушил кучу правил, в том числе и не разрешающих ночевать в вольерах. Про запрет на контакты с драконами в любой стадии алкогольного опьянения даже думать было страшно.

- Полезным. Надеюсь, тебя не выгонят с работы – а то кто мне ответит на вопросы?

- Какие еще вопросы?

- Почему ты не выбрал промискуитет, например.

- Что?!

Чарли точно знал, что покраснел весь – от пяток до корней волос.

Я спал, а это животное шарило в моей голове… И пусть себе узнает, о чем я сейчас думаю!

- Просто и менее болезненно, - Вонг фыркнул, - я про то, что вы называете «эмоциональной сферой».

Пусть лучше меня уволят – это я с ним обсуждать не буду!

- Мне пора. Спасибо за гостеприимство. За ночлег, то есть. Правда будет скандал, если меня здесь сейчас застукают.

- Уже.

- Что?

Вонг лениво махнул хвостом в направлении тоннеля.

Бенедикта стояла у входа в темный коридор и наблюдала за Чарли с мрачным любопытством.

ноябрь 2003

- Ты гомосексуалист?

Вот так. И никаких эвфемизмов. Ну и хорошо. Проще.

- Да.

Полные губы Ирмы дрогнули – ему показалось было, что обиженно – и медленно изогнулись в издевательской ухмылке, совершенно не вяжущейся с общим обликом «девушки из хорошей семьи». Нарцисса проделала колоссальную работу, но ни замысловатая прическа, открывающая мочки украшенных тяжелыми жемчужинами ушек, ни традиционное платье, подчеркивающее безупречную осанку и длинную шею его невесты, ничего не могли поделать с тяжелым цепким взглядом и вот этой вот жесткой, почти мужской, усмешкой.

Драко почти пожалел, что затеял это объяснение. Почти. Потому что как-то вдруг оказалось, что его самоуважение в меньшей степени зависит от реакции окружающих и в большей – от следования собственным моральным императивам.

Ну и формулировки в голову лезут. Нет, общение с отцовскими адвокатами определенно до добра не доводит. Слышал бы Чарли…

Стоп. На эту дорожку сворачивать было нельзя. Особенно – стоя глаза в глаза со своей будущей женой.

Которая смотрела на него с откровенной насмешкой. И Драко уже почти взорвался, когда она вдруг хмыкнула и пробормотала:

- А я все гадала – где подвох. С чего вдруг страшненькой бесприданнице такое счастье?

Пся крев. Она же – над собой.

Стало стыдно. Надо было что-то сказать, найти какие-то слова, опровергающие, разубеждающие… Не успел.

- Родители знают? – сосредоточено нахмурившись, спросила Ирма. Не угрожающе. Деловито.

- Да. У меня с ними… договор. Сходный с тем, что я предлагаю тебе.

- Наследник в обмен на свободу? – снова эта ухмылка. – Хорошо устроился.

- Угу. Хорошо.

А что тут еще скажешь? Что каждый месяц, прожитый здесь и с ней, а не там и с ним, кажется азкабанским сроком? Что ложиться с ней в постель… Да, кстати.

- И как ты собираешься выполнять свою часть договора? – все тем же деловым тоном поинтересовалась его невеста.

- Традиционным способом.

Не краснеть. Не отводить глаза.

- Ты можешь с женщинами?

- Да.

- Хорошо, – Ирма чуть откинулась назад, прислоняясь спиной к косяку окна, в нише которого они разговаривали. – Я полагаю, что моя свобода тоже входит в условия договора?

Этого вопроса он ждал, хотя и не так скоро.

- После того, как ребенок выйдет из младенческого возраста. С людьми нашего круга. Без нежелательных последствий.

Уточнять, что под нежелательными последствиями подразумевались как публичные скандалы, так и внебрачные дети, он не стал. Кем-кем, а дурой Ирма Гиббон явно не была.

Она помолчала, разглядывая его в упор, потом чуть заметно кивнула.

- Я согласна, - и решительным жестом протянула ему руку.

Мерлин, благослови слизеринцев.

Пожатие у нее было по-мужски твердым.

* * *

В Ирме вообще много было… не женского. Например, она не любила магазины. Точнее, не магазины вообще, а «дамские» - ателье, посудные и ювелирные лавки, отделы с косметикой в аптеках… Нарцисса старательно не демонстрировала недовольства после каждой попытки сходить с Ирмой за покупками в Косой перулок, но Драко быстро сообразил, что если он не хочет конфликта свекрови с невесткой еще до свадьбы, то надо брать эту функцию на себя.

Свою мать он понял через полчаса. Нет, Ирма не воротила свой длинный нос от витрин и послушно перебирала рулоны ткани у мадам Малкин, но делала это с таким равнодушием, что даже Драко начинал злиться.

Однако именно злость подсказала ему идею, сильно облегчившую дальнейшее взаимодействие с девушкой. В раздражении после визита в очередной магазин он затащил ее в зельедельческую лавку, где принялся методично выбирать ингредиенты. И через десять минут обнаружил, что с увлечением обсуждает с будущей женой особенности толченого корня мандрагоры от разных производителей.

Это «открытие» позволило им найти разумный компромисс – теперь при необходимости совершить какие-то покупки они чередовали «нужные» магазины с сомнительными лавками Лютного переулка, аптеками и «Флориш и Блотс».

А спустя некоторое время Драко понял, что с Ирмой вообще нетрудно поладить. Не то чтобы она под него подстраивалась, да и он не особенно шел на уступки, но как-то так получалось, что они легко находили общий язык. Зачастую вообще понимая друг друга с полуслова, словно семь лет просидели за одной партой.

Впервые он это обнаружил, когда они столкнулись в ювелирной лавке с Поттером. Тот тоже был с невестой: «этой противной Уизли», - подумал Драко и остолбенел.

Как, когда эта фамилия перестала означать - Чарли и вернула свой раздражающий смысл?

Но пока Драко предавался рефлексии, Поттер – тоже ловец – оценил обстановку и выдал:

- Идем отсюда, Джинни. Тут что-то воздух испортился.

Рыжая девчонка – рядом с крупной Ирмой она правда казалась совсем девочкой – с сожалением положила на прилавок изящное колье, которое рассматривала. «А вкус у нее ничего, - мелькнуло в голове у Драко, - хотя о чем это я? Наверняка продавец предложил».

Уизли наконец отвела взгляд от украшения, увидела их с Ирмой и тут же изобразила показательно-брезгливую гримаску.

- Да, Гарри, конечно, пойдем. Я не думала, что сюда пускают кого попало.

Ах ты маленькая дрянь… И где только набралась…

Дальше Драко действовал на чистых рефлексах.

- Сколько вы хотите за это колье? – продавцу.

И тут же:

- Как тебе, Ирма? Подойдет для поездки к Паркинсонам? Мне кажется, достаточно скромно, как раз для охоты.

И его истинно слизеринская невеста отозвалась с восхитительной томной ленью в голосе, обычно совершенно ей не свойственной:

- Да, пожалуй… А вы его почистите? – обернулась она к ювелиру, аккуратно, не касаясь, указывая длинными пальцами на поблескивающую бриллиантами вещицу.

Поттера передернуло. Они не успели выйти – при всей своей зубодробительной гриффиндорскости Джинни Уизли все-таки была женщиной. Увидев, что у нее практически из под носа уводят понравившуюся ей вещь, она просто не могла не вернуться. И – по извечной плебейской привычке – тут же начала торговаться, не надеясь на своего «кавалера».

- Мы его покупаем, - заявила она, обращаясь к продавцу и жениху одновременно. – Правда, Гарри?

Малфой слегка поднял бровь и стал ждать. Торгашескую породу он знал прекрасно, да и лавка была не из самых респектабельных – они зашли в нее только потому, что она была ближе всего к Лютному.

- Но мисс, - засуетился ювелир,- вы же даже цену еще не спрашивали...

- Ну и сколько оно стоит? – это уже Поттер. Мрачно – с чутьем у него всегда был полный порядок, и не понять, что его вынуждают играть на чужом поле, он не мог.

Продавец чуть поджал губы и назвал цену. На взгляд Драко, завышенную по меньшей мере вдвое.

Поттер бы заплатил. Наверное. Но Уизли слишком хорошо знали цену деньгам – и Джинни не выдержала.

- Оно столько не стоит, - с вызовом заявила она.

В любой другой ситуации это было бы правильной тактикой – особенно учитывая, что ее спутник был бесплатной ходячей рекламой для любого магазина. Но только не сейчас и не здесь. Не в маленькой лавочке, хозяин которой – а Драко не сомневался, что за прилавком стоял именно хозяин, ну или один из совладельцев – почувствовал возможность сорвать куш.

Не тратя лишних слов, Малфой достал кошелек и высыпал на прилавок две полных пригоршни галеонов. А ладони у него несмотря на аристократическое происхождение маленькими никогда не были. Даже по самым скромным оценкам монет, нагло сверкавших на прилавке, хватило бы на три таких колье.

Ювелир взял театральную паузу, в тишине которой отчетливо было слышно, как со свистом втянула воздух Уизли.

Будь на месте Поттера Нотт или Забини – да хотя бы Лонгботтом - он перебил бы цену. Даже если бы ему потом пришлось закладывать фамильные драгоценности. Но маггловское воспитание никакая кровь не перебьет.

Продавец профессионально ловким движением смахнул деньги в потайной ящик и наложил серию очищающих и полирующих заклинаний на колье.

- Желаете подарочную упаковку?

- Да, благодарю вас, - по старой школьной привычке растягивая слова, отозвался Драко, - и вышлите его в Малфойз-мэннор.

На улице, проходя мимо будущей четы Поттеров, он расслышал, как спаситель мира втолковывал своей невесте, что глупо поддаваться на дешевые провокации и уподобляться…

- Она и через тридцать лет этого не забудет, - насмешливо сказала Ирма.

* * *

Свадьба была по блэковско-малфоевским меркам очень скромной. Даже после амнистии не так уж много осталось тех, кого можно было – стоило – приглашать. Впрочем, Драко был только рад. И, как ему показалось, Ирма тоже. По крайней мере, свою дорогущую мантию цвета топленых сливок, расшитую бирюзой и жемчугом, его невеста – нет, уже жена, - сбросила с явным облегчением.

В постели с ней оказалось… Неплохо. Даже хорошо. Ирма была отзывчива, в меру целомудренна и достаточно внимательна к мужу. Драко так и не понял, была ли она девственницей. Можно было спросить, но… Нет, он не сомневался, что получит честный ответ: Ирма отличалась странной, совсем не слизеринской, мрачноватой прямотой. Но думая об обстоятельствах, при которых дочь двух покойных пожирателей смерти могла лишиться невинности во время войны, Драко понял, что он не хочет знать. Он устал ненавидеть. Прав был Чарли. И в этом - тоже. Ненависть иссушает.

Только он все равно чувствовал себя… высушенным, как лист болиголова в витрине аптеки. Сейчас, когда у жизни был смысл, были перспектива и цель, она почему-то стремительно теряла краски и объем. Становилась невзрачной, как Ирма. Но Ирма была совсем ни при чем.

Она тихо спала рядом, на своей половине огромной «новобрачной» кровати, Драко смотрел на неё или отворачивался к окну - смысла не было ни в одном из движений. И это злило.

Когда злость - непонятно, на кого? на что? - становилась совсем уж невыносимой, и хотелось пойти в столовую, расколошматить об стену блюдо из мейсенского сервиза, разбить окно или зеркало Ирминого туалетного столика, сделать хоть что-нибудь, только не слышать этой тишины, Драко оглядывался, чувствуя себя школьником, сбегающим из спальни после отбоя, натягивал халат и уходил в ванную.

Залезал под душ, смывающий - пусть всего на полчаса - раздражение и тоску, прислонялся к влажному мрамору стены. Каждый раз все получалось само собой, естественно и просто, он даже не старался специально вспоминать, не надо было закрывать глаза, ванная комната оставалась той же самой, богатой ванной комнатой поместья.

Драко старался не думать о том, что Ирма может проснуться и обнаружить его здесь - привалившегося к стене, уставившегося стеклянным взглядом на мраморные прожилки и отчаянно, всухую, ласкающего себя.

Всухую - несмотря на льющуюся воду. Дрочащего - в нескольких шагах от молодой жены.

Это могла быть маленькая спальня, в которой всегда не хватало воздуха, особенно летом, или кухня с непропорционально большим столом, или комната, вполне сходящая за гостиную… Если бы у них бывали гости.

Уизли старался никого не приводить в дом, подозревая, что Малфою это может не понравиться. Только Бенедикта Бегич в счет не шла.

Но чаще всего - в пику зеркалам, потолкам и замкнутому пространству ванной - Драко видел одно - высокое небо, ограниченное плоскими макушками румынских гор. Так, наверное, наблюдают за звездами со дна колодца. Колодца не было, но звезды - как он понимал теперь, поздно, можно было попробовать разглядеть и там.

Долина с домами драконологов, долина с вольерами, и дальше - маленькая, третья, тихая -куда нельзя аппарировать, куда нужно брести больше часа, спускаясь-поднимаясь по тропкам, где почти никогда никого не бывает, всем лень добираться, где можно упасть на траву и смотреть вверх.

Изредка перебрасываясь фразами, прикрывая глаза, но чувствуя за веками горячее южное солнце, и так же, за веками, - рыжего рядом, не поворачивая головы, просто - чувствуя.

И всегда знать, что небо рядом.

И так не трудно кончить здесь, в душной ванной, вспоминая, как там, в тишине, стрекотали цикады, а воздух дрожал от жары между их лицами... А сейчас от воды поднимается пар, горячие струи лупят по груди и мимо, и в этом - том - жаре подкатывает оргазм...

Драко отстраненно удивлялся собственному темпераменту. Нельзя сказать, что ему не хватало Ирмы - свои обязательства он выполнял честно, но это было не то. Он уже понял, что может кончить, вспоминая даже не секс с Чарли, а завтрак или ужин, безответственный треп на кухне, ленивые разговоры ни о чем в послеобеденный зной выходного дня…

Они готовили дома. Даже пироги иногда пекли. Уизли раскатывал тесто старой деревянной скалкой, на загорелых предплечьях перекатывались мускулы, а Драко резал яблоки для начинки, подворовывал кусочки и кормил ими Чарли. И у поцелуев потом был вкус августовской мельбы - сочной и сладкой. И им было глубоко плевать на то, что в пироге мельба становилась безвкусной кашицей.

Это пугало. Но, Мерлин, как же он скучал…

декабрь 2003

- Ты уверен?

Чарли прищурился и обвел взглядом вольеры.

- Моё дело – предложить, - ответил дракон.

Чарли не понравился ответ; меньше всего он хотел, чтобы Вонг обижался. Тем более, что предложение, последовавшее от дракона, было настолько заманчиво…

- Я должен согласовать это с директором. Ты же понимаешь, это касается всего Заповедника.

- Так согласуй.

- И потом, понадобятся почти все драконологи, ты себе представляешь, что это такое – переводить хвосторог и гебридских?

- Нет, - Вонг выглядел как-то демонстративно равнодушно, слишком не заинтересовано, подозрительно не заинтересовано, - нет, не представляю. Но сегодня все равно большинство из вас склонно к медитации...

Потому что запланирована предрождественская вечеринка. Которой можно будет сказать: «прощай». Из-за странной прихоти капризного китайского речного дракона.

- И мне надо поговорить с Бенедиктой.

- А ты разве с ней разговариваешь? – дракон приоткрыл один глаз.

- Придется по твоей милости. Почему ты тянул со своей идеей до последнего дня? Я уезжаю завтра утром.

- Я подумал об этом только прошлой ночью.

- Да ни на грамм я тебе не верю, хитрюге, - пробурчал Чарли, отойдя на безопасное – для чтения мыслей – расстояние, подальше от вонговского вольера.

Но предложение… от него нельзя было отказаться. То есть, можно. Нет, нельзя.

Утром Вонг попросил перевести его в вольер, соседствующий с Эвелининым. А на логичный вопрос Уизли: «Зачем?», сообщил, что собирается учить Чана.

- Чему? – только и смог спросить Чарли.

Об этом никто никогда не слышал.

- Говорить с людьми. Понимать людей.

Чарли шел к домам, предстоял разговор с директором и куда более сложный - с Бенедиктой, они поссорились еще в октябре, но сейчас это не казалось ни страшным, ни обидным.

* * *

Они галдели вокруг, они хлопали его по плечам, они целовали его – нежно, как Молли, или порывисто, как Джинни, они задавали тысячу вопросов одновременно и одновременно же тянули его в десять разных комнат сразу.

Чарли улыбался, даже не пытаясь сдвинуться с места и ответить хоть кому-то.

Он был дома, и соскучившееся семейство Уизли искренне демонстрировало ему свою любовь.

Если бы он мог, если бы у него были крылья, огромные сильные крылья дракона – он бы обнял всех, кто столпился в гостиной Норы. Не только своих – но и Гарри, и Гермиону, которые тоже оказались в доме Уизли под Рождество.

Когда гвалт чуть поутих, и его отпустили наверх, в его старую комнату, где по-прежнему висели на стенах плакаты квиддичных команд, где валялась собранная им лет в 12 механическая, не магическая (к восторгу отца!) модель дракона, непохожего ни на одного из реально существовавших, Чарли выдохнул с облегчением и принялся распаковывать сумки.

К семье надо было привыкнуть. Особенно после тишины последних месяцев.

Он еще раз подумал о том, что Джинни и Гарри явно не обойдутся банальными сувенирами, подарок на свадьбу все-таки должен был отличаться от подарка на Рождество, но до церемонии, назначенной на 1 января, времени хватало – еще больше недели.

Чарли приехал предпоследним: после него ожидался только Билли и только 31 декабря, раньше вырваться у старшего не получалось.

И хорошо, что 31. Меньше времени останется на ненужные разговоры.

Он лениво, по-семейному, размышлял: надо получить в Гринготтсе деньги, позвать жениха с невестой в поход по магазинам и купить им то, что они сами выберут. Банально, но практично. Никак не получалось привыкнуть к материальному благосостоянию семьи. К тому, что им с Билли не надо подкидывать маме часть своих зарплат. Что близнецы не просят взаймы. Что все выросли и обеспечивают себя сами. Даже младшие, Рон и Джинни.

Мама не знает, наверное, что делать с такой кучей денег. То есть, знает, судя по Норе.

Дом обрастал нелепыми пристройками - забавными и уютными: флигель, прилепившийся справа, выстроили для Билли, Флер и их дочек-близнецов. Непонятно на чем державшуюся вторую мансарду - для Гарри и Джинни. Это не считая террасы, которую, насколько Чарли успел понять, называли «комнатой для гостей» и на которой, несмотря на огромные окна и зиму за ними, было так же тепло, даже жарко, как и во всей Норе. Скорее всего, там планировали поселить Рона и Гермиону, если те наконец поженятся.

Нора была уже не Норой, а целым комплексом Нор.

Значит, деньги на свадьбу у них тоже есть. В том, что деньги есть у Гарри, Чарли не сомневался, но, похоже, стихийное желание всех братьев выдать замуж свою единственную сестренку - не просто выдать, а выдать достойно – успешно реализовывалось.

Но, Мерлин, она того стоила. Она стоила лучшей свадьбы в мире. И даже не потому, что её избранником был Гарри Поттер. Просто потому, что Джинни была прекрасна.

Чарли отсутствовал дома больше года - и она снова изменилась. Той, до-черногорской, весной она еще училась на курсах при Министерстве, она еще играла в квиддич и иногда даже успевала поймать снитч быстрее Гарри, - Чарли с усмешкой думал, что Поттер ей подыгрывал, - она была… младшей сестренкой, выросшей, складной и ловкой, но все еще девчонкой. Несмотря на войну. Несмотря на то, что только близкие знали, чего им стоило выжить. Им, Джинни и Гарри. Тем, кого отметил своим вниманием Вольдеморт, чтоб ему.

И вот теперь - он опять не узнавал её. То ли окончательное объяснение с Гарри поспособствовало превращению, то ли просто время пришло – но Джинни Уизли стала красавицей. Красавицей, без дураков. Сейчас, в гостиной, когда она на мгновение замерла у окна, глядя на снег, она напомнила Чарли давно виденную картину маггла-итальянца. Тяжелые рыжие волосы, особенно яркие в сероватом зимнем свете, изящная шея, и правильный точеный подбородок, и пушистые, густые темно-золотые ресницы, и румянец – в Норе же всегда жарко – нежный румянец рыжих красавиц, как будто перед тобой не девичья щека, а подсвеченный светло-розовым тонкий фарфоровый сосуд.

- Джинни – наша королева, - шепнул ему Рон, ткнув пальцем в бок. – Даже лучше Флер.

Стоило ли удивляться тому, что за обедом – гордостью Молли – все разговоры так или иначе касались матримониальных тем?

Чарли прекрасно понимал, что сейчас наступит и его очередь, но пока с интересом слушал о том, что Рон и Гермиона планируют пожениться летом, на Иванов день, что близнецы – «шалопаи», скорбно заметила мама, - меняют подружек каждую неделю, что Невилл и Луна – «помнишь их, Чарли?» - ожидают первенца…

- Так что ты теперь у нас в рейтинге холостяков – номер один, - засмеялся Джордж. Или Фред?

- Я далеко, вы ближе, - отшутился Чарли.

- Мы ходим по грани, еще пара семейных обедов с мамиными нотациями, и выберем наименьшее зло. Лучше быть женатым и спокойным.

- Можно подумать, я вас заставляю, - не выдержала Молли.

- Ты нас уговариваешь. Но очень интенсивно.

Чарли мог только восхититься ушлыми братьями, с шутками и прибаутками переключившими материнское внимание на старшего.

- Чарли, ну, в самом деле? Сколько тебе лет? Тридцать. Пора.

- Есть еще Перси, - вяло трепыхнулся Чарли.

- Перси тоже почти помолвлен. Если исключить близнецов – и чтоб через пару обедов привели своих девочек познакомиться! – ты остаешься один…

Дальше все случилось одновременно.

Молли продолжала говорить о том, как здорово сыграть все свадьбы в один год, и поколению внуков-погодков будет веселее…

Близнецы весело огрызались, считая, что с таким количеством детей не справится даже их мама, потому что внуков подкинут ей, уж они-то точно, а Рон, дожевывая кусок пирога, заметил, обращаясь к Гарри, который сидел рядом:

- И правда, смотри, какой-то ненормальный год. Все переженились. Даже Хорек…

Слово скользнуло по грани слуха, непривычное и знакомое, и Чарли переспросил, скорее машинально, чем заинтересованно:

- А кто такой Хорек?

- Да Малфой же. Ты что, забыл? Малфой, он с нами учился. Потом пропал – свалил куда-то, когда УПСов припекать начало.

- А, - тупо сказал Чарли. – Да. Помню.

Как назло, Фред, судя по всему, Фред, уставший от пикировки с Молли, подключился к разговору.

- А уж как амнистию объявили – так он тут как тут! Перси рассказывал, чуть ли не первый прискакал.

- Прискакал.

Чарли смотрел в тарелку и повторял чужие слова. На большее его не хватало.

- Ага, вывалился из портала прямо в Министерстве. Прямо звезда. Как будто его все ждут - не дождутся.

Прямой Лондонский. Хорошо, что принадлежность портала определить нельзя.

- И хоп – женился.

- На ком?

- Откуда нам знать? Нам что, делать нечего? На тетке какой-то. Джин вон её видела.

- Да ну вас, нашли, о чем разговаривать, - поморщилась Джинни.

Чарли показалось, что Гарри удовлетворенно улыбнулся.

Впрочем, сейчас ему могло показаться всё, что угодно.

Он оказался элементарно не готов к тому, что Драко вспомнят в его собственном доме, во время шумного обеда. Походя.

Семейство Уизли мельком рассмотрело злокозненного Малфоя, решило, что он недостоин их внимания и переключилось на более интересные темы.

- А та девушка, Чарли? Из Черногории? Как её зовут? Чарли! Чарли, ты меня слышишь?

Молли привычно, почти не повышая голос, перекрывала болтовню за столом.

Чарли старался не думать, как он выглядит, хотелось верить, что как обычно. Но внутри … внутри сердце рухнуло куда-то вниз, в желудок и дергалось там судорожно и неритмично. Во рту было липко и кисло. Всё казалось глупым. Нет, не глупым. Он просто не понимали, не знали. Они не виноваты. Никто не виноват.

- Наверное, я должен объясниться, - он все-таки поднял голову, но посмотрел не на сидевшую напротив Джинни, её он почему-то испугался, а на мать во главе стола. Карие глаза Молли – всегда внимательные, всегда чуть настороженные. Она прищурилась, как будто предчувствовала недоброе, хотя – почему как будто?

Что сейчас будет.

Он еще успел порадоваться, что за столом нет отца и Перси – они были в Министерстве, каждый на своем дежурстве.

Персиваль хлопнулся бы в обморок, наверное, а отец… С ним можно поговорить потом.

И то, что Билли нет, тоже хорошо. Хотя, что тут может быть хорошо?

- Девушку из Черногории зовут Бенедикта. Но я думаю, что в отношении меня не нужно строить матримониальных планов, ма. Я предпочитаю мужчин.

И Чарли перевел взгляд на сестру.

* * *

Так Чарли Уизли испортил Большой Семейный Обед и, не исключено, всю свою последующую жизнь.

Конечно, они отреагировали… нормально. Никто не выскочил из-за стола, никто не разразился гневной тирадой, только Рон покраснел, а Молли замерла.

Последует ли за тишиной буря, Чарли выяснять не захотел.

Он буркнул:

- Извините.

И вышел из столовой.

Его маленькая комната оказалась внезапно тесной и душной, с нелепым низким потолком – страшно неудобной.

Чарли стоял у окна, смотрел на снег, заваливший двор – завтра их всех наверняка погонят чистить дорожки – и не думал ни о чем.

Слова были сказаны, и последствия представимы, поэтому никакого облегчения не было.

Не было ничего – только белый снег, мутный английский вечер, и все такое же, белое и мутное, внутри.

Если его и удивило что-то, то только реакция Джинни, которая посмотрела на него прямо и улыбнулась чуть ли не ободряюще.

«Я спрошу у неё потом», - подумал Чарли вяло.

…С таким треском в комнатах появлялись только близнецы. Они принципиально игнорировали двери.

- Старик, - сказал Фред. Или Джордж? – Старик, ну, в общем, это ничего не меняет.

- Спасибо, - сказал Чарли, не поворачиваясь.

- У каждого свой выбор.

- Точно, ребят.

- Мы просто подумали, если вдруг у тебя с этим проблемы…

- Проблем нет.

Уже.

- Нет, ты не понял. Мы в тебе не сомневаемся, просто если вдруг там, в Заповеднике, что-то пойдет не так, ты всегда можешь рассчитывать на нас…

- Нам нужны сотрудники, тем более если это будешь ты…

- В Заповеднике все в порядке.

- А… Ну… Имей в виду, короче.

- Кстати, о Заповеднике.

Голос Джорджа – или Фреда? – зазвучал увереннее. – Ты не хочешь подработать?

- Что?

- Ну, или просто помочь младшим братьям, - весело добавил второй. – Нам нужна драконья чешуя. Не так много, но от разных драконов. У вас же её пруд пруди.

- Жулики, - констатировал Чарли, улыбаясь против воли. – Не упустите своего.

- Нет, ну серьезно. Хочешь – мы её у тебя купим. Хочешь – подари нам её. Авансом. На день рождения.

- Что вы задумали?

- Чарли, может, тебе лучше не уточнять? Нам нужна чешуя…

- В обмен на толерантность?

- Дурак, - почти обиженно сказал Фред. Или Джордж? - Мы из лучших побуждений…

- Я понял. Ребят, я плохо соображаю…

- Ага. Но ты подумай. И насчет работы, и насчет чешуи…

Все трое замерли, прислушиваясь к тяжелым шагам на лестнице.

- Мама. Держись, братишка, Уизли любят тебя. А мы, пожалуй…

Оказывается, близнецы могли исчезать относительно бесшумно.

Чарли все-таки отошел от окна и сел на кровать.

Он даже знал, с чего она начнет.

- Это правда, Чарли? – Молли села на стул у изголовья кровати и потянула его к себе за рукав свитера, как будто он был маленьким.

- Конечно, правда, ма. Извини, я должен был сказать об этом раньше.

- Это, что, давно?

Как будто я болен.

- Что значит «давно»? Я думаю, всегда.

Молли явно думала о чем-то своем.

- И в школе?

- Не понял.

- Это было уже в школе?

- А. Нет, мам. Тогда я особо не задумывался.

- Нельзя было отпускать тебя в Румынию, - убежденно сказала она.

- При чем тут Румыния, ма?

- Здесь все могло пойти по-другому.

Чарли вывернулся, освобождая рукав от её пальцев, и лег на кровать.

- Не могло. Это с рождения.

- С рождения? Ты хочешь сказать, что это мы виноваты? Я? Или отец?

Он хотел пожать плечами, но вместо этого закрыл глаза.

- Никто не виноват. Почему в этом должен быть виноват кто-то? Это не болезнь, это не недостаток. Это просто есть.

- Просто есть?! Чарли, я же… ты был маленький, ты рос, ты учился, и всё было нормально!

- А сейчас что-то изменилось?

Он повернулся к матери.

Теперь Молли смотрела на свои руки, поворачивая их, разглядывая – как будто виноваты были они – умывавшие Чарли, готовившие ему еду, так же, как и всем остальным, но у всех остальных все было как надо, правильно, а вот с Чарли руки ошиблись.

- Мама?

- И ты… тебя…

- Что?

- Как это происходит?

- Мама, ты о чем?

- Я о… Нет, Чарли, молчи. Я не хочу слышать, я знать не хочу! Как я посмотрю в глаза отцу?

- Я сам с ним поговорю.

Она вдруг затихла, потом машинально, по привычке, потрепала его по волосам. Убрала руку и опять посмотрела на неё.

- Я не знаю, что тебе сказать, Чарли. Это… ужасно.

- Тогда не говори.

- Но я не могу! Ты же мой сын!

- Мама…

- Прости, - Молли вскочила, как будто ей весь недолгий разговор не хватало именно этого – движения, рывка, и сдерживаться больше не получалось, - прости, Чарли. Я не могу.

- Я понимаю, - сказал он в закрывшуюся дверь и добавил: - наверное.

Он совсем не сердился на Драко, который, конечно, был не виноват в том, что его фамилия, произнесенная за столом, спровоцировала признание, запоздалое – во всех смыслах.

Он рассердился на Драко спустя час, когда в комнату тихо проскользнула Джинни, села в ногах кровати по-турецки, и посмотрела на него – спокойно и… нежно?

- Вот все и прояснилось, - она погладила его по ноге, и её жест был куда более материнским, чем Моллин.

- Что прояснилось? Почему я не женат?

- Да нет же, Чарли. Женат – не женат, разве это важно?

- Джинни, - Чарли нахмурился, - ради Мерлина, выражайся яснее. Сегодня все говорят недомолвками, один я, как идиот, леплю все прямо.

- Ну, - она улыбнулась и стала накручивать на палец прядь волос, - помнишь, когда я была маленькая, ты возился со мной?

- С тобой все возились, сестренка.

- Не все, - она подняла глаза – темные в почти неосвещенной комнате, сейчас она вся была контрастным сочетанием темного и светлого – белой кожи и почти черной, без оттенков, копны волос, белого халатика и чего-то неяркого под ним – не привычной пижамы. Чарли пригляделся, увидев сразу – и вырез, и торчащую тонкую бретельку, и гладкую голую коленку около своей ноги.

Джинни, всю жизнь ходившая в пижамах и стареньких халатах, перешитых из маминых, Джинни еще раз оказалась совсем новой, одуряюще женственной даже в этой элементарной смене гардероба и опять - прекрасной и естественной.

- Не все, - повторила она, - только ты. Билли меня не замечал, Перси читал нотации, близнецы и Рон… сам понимаешь.

Она очень редко плакала, если её обижали братья. Она злилась и запиралась в своей комнате, даже когда ей было пять лет, и Чарли приходилось садиться у двери и разговаривать с ней.

- Теперь смешно вспомнить, но ты действительно был другой.

- Да не другой, Джин.

- Не спорь. Ты стал приезжать реже, потом - война, я не задумывалась, не до того было, но сейчас, когда ты не появлялся больше года, я поняла, как тебя не хватает. Потому что ты был не такой, как они. Они милые, но ты…

Она опять улыбнулась и толкнула его.

- Подвинься. Давай поболтаем. Можно, я спрошу?

- Спроси.

Почему с ней так легко? А с мамой…

- Гарри и Рон сидят и шепчутся в спальне. Разве нельзя просто принять… как факт?

- Не знаю.

- А у тебя кто-то есть… там?

- Ну, - Чарли помолчал, но потом решил быть честным. Совсем. Почти совсем. – Был.

- Вы поссорились?

- Нет. Обстоятельства. Он уехал.

- Уехал?

- Да.

- И ты совсем один?

- Если тебя интересует, живу ли я один и сплю ли я один, то – да.

- Чаааарли, - протянула она, - но это же так…

- Нормально, Джин. Давай поболтаем о другом?

- Хорошо, - она повозилась, устраиваясь на его плече. Кровать была слишком узкой, от её волос пахло чем-то весенним, похоже, сиренью, и разговаривать с ней было здорово.

- Я хочу выбрать тебе подарок к свадьбе. Только не так. Ты сама выберешь. Пройдешься со мной по лавкам?

- А вот в этом вы все одинаковы, - она, судя по всему, улыбалась. – Ты – как Гарри.

- А что Гарри?

- Он предложил то же самое, только все кончилось совсем не так, как он планировал.

- Вы ничего не купили?

- Нет, я выбрала, очень красивое колье. Но его перекупили.

- У вас не хватило денег?

- Да хватило бы, - Джинни дернула плечом, - но это ж Хорёк.

Чарли даже не удивился.

- Что – Хорёк?

- Пришел со своей невестой и купил его. Из вредности, ей такое совсем не подойдет. Она такая блеклая…

- Ну почему?

- Потому что я её видела. Такая. Ему под стать, даже роста одного.

Ого. Ого было всего лишь констатацией факта.

- Да сразу было ясно, что он нарочно. Ну, Малфой и есть Малфой, только я повелась. И Гарри тоже.

Джинни засмеялась.

- Мы даже поссорились потом. Из-за Малфоя, с ума сойти! А колье… красивое – белое золото и бриллианты.

- Дурочка ты, Джин.

И я дурак.

- Это почему?

Чарли несильно щелкнул её по носу.

- Бриллианты – это пошло. Это – не наш выбор. Хотя я понимаю Гарри. Но тебе… Завтра пойдем в Гринготтс, я сниму деньги и куплю тебе, - Чарли даже зажмурился, представив себе Джинни, – и куплю тебе что-нибудь потрясающее. С изумрудами. Тебе пойдет.

- Чарли! Я не об этом! Мне не нужны украшения!

- Не нужны, - согласился Чарли. – Ты и так, - он помялся, подбирая слово, - великолепна. Но ведь мы не хуже Малфоев?

- Лучше, гораздо лучше.

- А если лучше, то нечего о них и говорить.

Джинни прижалась к нему – как давным-давно, в детстве – и попросила:

- Тогда расскажи мне про драконов.

* * *

Выбраться в Лондон они смогли не «завтра», а через два дня.

Собственно, только некупленные подарки и предстоящая свадьба удерживали Чарли в Норе. Нет, Молли не заливалась слезами, глядя на него за столом или в гостиной, но лучше бы заливалась - её молчание напоминало занесенный для удара и чуть придержанный в последний момент топор.

Отец тоже молчал, но по-другому, Чарли казалось, что он просто не знал, как отреагировать на ситуацию. Говорили ли родители между собой на эту тему, обвиняли ли кого-то или просто беспомощно перебирали факты - Чарли не интересовался.

Но поход в Косой переулок оказался приятным отдыхом от странного сочетания общего шума и персонально ему адресованного молчания.

Здесь никому не было дела до того, кто ты, что ты и с кем ты. Были бы галеоны.

Галеоны были, и в изрядном количестве, тратить деньги в Бухаресте было почти не на что, поэтому круглые суммы скапливались в банках на счетах всех драконологов.

Гринготтс выглядел как всегда: солидно и как-то… вне времени. Сколько Чарли помнил - начиная с тягостных визитов в семейное хранилище Уизли с отцом - мраморный пол, отполированный множеством ног, массивные банковские стойки и тяжелые позолоченные чернильницы на них не менялись. Даже гоблины, казалось, были все те же. По крайней мере, у того, который обычно сопровождал их к сейфу, была очень характерная бородавка на носу, создававшая ему индивидуальность даже в глазах подслеповатого, с гоблинской точки зрения, мага.

Чарли толкнул тяжелую дверь, пропустил вперед Джинни и, держа её за руку, направился к своей стойке.

- Только чтоб не экономить, - серьезно предупредил он. - Мне этого никогда не потратить, если только не надумаю себе дракона приобрести.

Совершенно неожиданно стойка оказалась занята. Чарли успел еще подумать с легким раздражением, что у знаменитого банка обслуживание могло бы быть и получше, хотя бы под Рождество, чтобы вкладчикам не приходилось ждать доступа к своему хранилищу, когда разглядел, кто стоит в очереди перед ними.

Две почти одинаковые прямые спины и белесые гривы волос, не узнать которые было просто невозможно. Даже не имея близких отношений с обладателем более короткой.

- Ну и везет же нам, - хмыкнула Джинни, - опять Малфои.

По-хорошему, надо было повернуться и уйти. Тем более, что повод был - злополучное колье, но чарлины ноги намертво приклеились к каменному полу.

Он смотрел в спину Драко, сжимая в руке что-то теплое, в меру мягкое, стискивая кулак все сильнее, пока Джинни не дернулась от боли.

- Чарли, мне...

Драко повернулся - и она резко замолчала.

Он был... Чужой. Вот самое верное слово. Холодный, не надменный даже - равнодушный, как в броню закованный в дорогую мантию с вычурной отделкой. Почти неживой.

Но это увиделось - осозналось - спустя несколько заполошных ударов сердца, в течение которых Драко просто - был. Реальный, близкий, осязаемый - только руку протяни.

И от этого совсем дико прозвучало:

- Уизли, - с вежливым презрением обращенное даже не к нему - к сестре.

Джинни не выдержала. Такая же искренняя в своей слабости, как и в остальном.

- Чарли, давай зайдем попозже? А сейчас просто погуляем?

Она капитулировала откровенно, не стесняясь этого и лишая противника преимущества.

- Ну зачем же, Джин, - возразил Чарли. - Это ненадолго, ничего страшного.

И ткнулся губами в её висок, успокаивая и - сам - набираясь сил.

Губы Драко - и без того тонкие - сжались в нитку. Зато заговорил его отец.

- Прискорбно видеть, как улучшение благосостояния коррелирует с утратой простейших социальных навыков, - заметил Люциус с той же интонацией, с какой другие говорят: «Кажется, будет дождь».

Драко обернулся к нему - Чарли показалось, или и правда движение было замедленным, словно через силу? - отозвался с той же нарочитой светскостью:

- Возможно, все дело в глубине привития этих навыков?

Джинни вдруг фыркнула и рассмеялась, разглядывая Малфоев в упор. Как будто целый мир был у неё в кармане. А у них - не было.

Чарли тоже улыбнулся - хотелось верить, соответствующе, но её смех был настолько заразителен и победен, что удержаться было нельзя.

Ему опять - как за обедом в Норе - было жалко... не себя, Драко - потому что Чарли никак не мог понять, когда тот был настоящим, - здесь или там, в Румынии, сто лет тому назад. И Малфой этого тоже не знал, похоже.

И тут Драко вздернул подбородок. Тем самым, балканским, насквозь знакомым защитным жестом. И сразу стали заметны натянувшиеся жилы на худой шее – над жестким, серебром расшитым, воротником, как… ну да, над ошейником. И впадина на бледной щеке – там, где он ее закусывал, когда психовал, – была у него такая идиотская привычка…

- Смех без причины – признак дурачины, Уизли, – глупо, как обиженный школьник, выплюнул Драко. И отвернулся.

Чарли проваливался. Проваливался, как в портал, в прошлый год, слыша и не понимая, что именно сказал Малфой, падал в черный зал «Палаццо», и - одновременно - на берег сине-зеленого южного моря, и - на мощеную дорогу, где Плавуш хрипел, борясь с удушьем, но не двигался с места.

Ему было плевать на всех и на всё, даже на Джинни, почувствовавшую что-то и уставившуюся на них.

Он хотел, чтобы это прозвучало тихо. Чтобы это услышал только Драко. И понял только Драко.

- Мерлин, Плавуш, какой же ты дурак...

Лица Драко он не видел. Только напряженную, как струна, спину. Зато видел брезгливо-брюзгливую физиономию Люциуса. На которой медленно и неотвратимо поднималась одна бровь: фирменная малфоевская маска дала трещину, и в ней проступало не удивление даже - шок.

Смотреть на папашу Малфоя не хотелось, Чарли закрыл глаза, - и тут на него обрушились звуки Гринготтса, - как будто кто-то скомандовал Sonorus и усилил их все: звяканье монет, шепоток гоблинов, щелчки костяшек на счетах, гомон посетителей, дыхание Джинни, только там, где стоял Драко, была зона звенящей тишины.

- Милорд Малфой, - почтительно позвал гоблин, - мы можем пройти к сейфу.

Шорох мантий, пристук трости, шаги... Тишина ушла. Исчезла, не обернувшись, за тяжелой бронированной дверью в конце зала.

Джинни снова потянула его за руку.

- Пойдем. Пойдем отсюда, Чарли.

- А деньги? - попрощавшись с тишиной, спросил он.

- Потом, пойдем, пожалуйста, - она мгновенно утратила всю свою взрослую женственность и чуть ли не ныла, как девчонка.

Но как только они вышли из банка, Джинни быстро свернула в неприметный переулок, сильно толкнула его к стене и спросила - нормальным голосом:

- Каким порталом воспользовался Малфой, чтобы оказаться сразу в Министерстве?

- Заповедника.

А что он мог ответить?

Она помолчала, прикидывая что-то, и продолжила:

- Это из-за него ты не приезжал?

- Да.

А что он мог ответить?

- Подожди, но Билли… он был у тебя.

- Билли знает.

- И молчит? Ох, братишки, - но что-то отвлекло её, она поморщилась, как от боли, когда он сжимал её ладошку, - Чаааарли, но это же… Чарли, мне так жалко…

- Чего тебе жалко?

- Тебя, - она чуть не плакала, - ой, Чарлииииии…

- Мне не десять лет, Джин. Я понимал, что делаю, - Чарли начинал заводиться, - да что ты о нем знаешь вообще?

- Наверное, ничего, - уже откровенно всхлипнула Джинни, - просто… это же так трудно, Чарли.

И разревелась.

- Джин, ну что ты, девочка, ну что? Ну, перестань… Это же… кончилось.

Кончилось?

- Давай, вытирай глаза. Пойдем, снимем деньги всё-таки. Они не стоят твоих слез, Джинни.

- Да при чем тут они?

Джинни шмыгала и сморкалась, и терла глаза его собственным платком, и нос у неё был красным, а ресницы – слипшимися и мокрыми, и она была такая домашняя и родная, чудом обнаружившееся понимание, что Чарли с облегчением подумал: «Наверное, все и на самом деле кончилось».

Они вернулись в банк и с похвальным идиотизмом опять встали в очередь, разговаривая - действительно заинтересованно - о последних моделях метел, и Чарли уже точно решил подарить им на свадьбу именно метлы, самые новые, «Нимбусы-пятитысячники», «у них же ничего нормального не было – простого и глупого, после смерти Альбуса - сразу война…»

Джинни не толкнула его, не охнула, не подала вида – но у неё так расширились зрачки, что он, ничего не почувствовав даже, понял, - и повернулся.

Малфои шли по залу - Драко чуть сзади, выдерживая дистанцию в шаг. Лицо его, гипсовым слепком копируя Люциуса, выражало высокомерную скуку, взгляд был пуст и холоден, осанка - безупречна. Трости только не хватало.

На правой щеке у него - безобразно и нагло - алел отпечаток пятерни.

Чарли и Джинни промолчали, проводив их взглядами, впрочем, вряд ли Драко это заметил – он смотрел на дверь так, словно она вела не в Косой переулок, а прямиком на землю обетованную.

Говорить о метлах больше не хотелось.

- Джин, пожалуйста, не рассказывай родителям про… - Чарли выдохнул и все-таки произнес: - про Драко. Не надо им знать, особенно теперь.

Она только кивнула в ответ.

* * *

…Но от разговора с Билли, приехавшим за день до свадьбы, Джинни, несмотря на все хлопоты и суету, удержаться не смогла.

Если Рон и близнецы молчали, делая вид или искренне считая, что ничего не произошло, если Перси просто старался избегать контактов с Чарли, что было нетрудно, потому что он вечно торчал в Министерстве, то Билли – как и положено единственному старшему брату – отнесся к рассказу Джинни слишком серьезно.

На Чарлин взгляд.

- Да все же кончилось, - в сотый, наверное, раз повторил он, разглядывая их: таких похожих, длинноволосых, рыжих, упрямых и прямолинейных до ужаса.

- Ох, Чарли, ты врать никогда не умел. Весь запас хитрости у нас в семье выгребли Фред и Джордж.

Билли улыбнулся, но совсем не весело.

- Ты думаешь, я не представлял, куда все это повернется? Ты же не видел себя со стороны, но это ж как болезнь была. Не гомосексуализм, нет, - он постарался предупредить ответ Чарли, - именно Малфой.

- Неправда.

- Заметь, Джин, этот всегда отрицает очевидное.

Джинни кивнула.

- Чарли, храни тебя Мерлин, ты же не замечал. Он же крутил тобой, как хотел!

- Как он мог крутить, когда я сам позвал его в Заповедник?

- По-малфоевски, - уверенно ответил Билл, - втерся в доверие, сыграл на жалости, ты же у нас жааалостливый, - он тянул слова почти как Джинни, - утвердился в правах, и понеслось.

- Что понеслось?

- Тебе напомнить? - Билли посмотрел на сестру. – А, все равно ей завтра замуж. Не хочешь слушать – закрой уши ладошками, Джин. Ты думаешь, у вас в домике стены шестифутовые? Или я – глухой старик? И он знал, что я всё слышу, и нарочно устроил это. Молчишь? Правильно молчишь. И ты все съел. Как будто ничего не произошло. А на него с утра смотреть было тошно. Хозяин жизни.

- Дурак ты, - беспомощно ответил Чарли. - Ты ничего не понял...

- А то, что он год с тобой прожил – в любви и согласии, как завтра ей скажут, - Билли кивнул на Джинни, - а потом устроил этот выпендреж у ювелира? Я понимаю, Поттер для него, как красная тряпка для быка, но что ж он твою сестру пожалеть-то не мог? Не при отце, для себя развлекался.

- Ну, мы сами начали… - стараясь быть честной, вступила Джинни.

- Сестренка, он мог промолчать. Он год спал с твоим братом, так, слегка. Мог бы… от полноты чувств.

- Билли, заткнись.

- Нет уж, Чарли! Я не стал портить вашу пастораль там, но сейчас скажу: я тебя буду долбать, пока ты его не выбросишь из своей рыжей упрямой башки. Потому что ты врать не умеешь, и пока все не кончится у тебя здесь, - Билли ткнул его пальцем в лоб, - ничего не кончится. Может, тебе и было хорошо – я, прости, слышал, как тебе было хорошо, но хоть капля самоуважения у тебя есть? Не для нас, для себя? Я тебе не о чести семьи, мы не Малфои и таких слов не говорим, я о том, что… Да полюби же ты себя, хоть немного!

- Спасибо. Я пойду.

- Не обижайся, - тихо сказал Билли, - я не хотел тебя обидеть. Я хочу, и Джин тоже – чтобы тебе было хорошо.

- Мне будет хорошо, не беспокойся.

- Без Малфоя?

- Без.

- Не умеешь ты врать, - повторила за братом Джинни и отвернулась.

* * *

На потолке была трещинка. Тоненькая, едва заметная, но если смотреть достаточно долго и при сменяющемся постепенно освещении – вполне отчетливая. Глядя на нее, можно было вспоминать другой потрескавшийся потолок – в Баре, в крошечной съемной квартирке, где Драго Плавуш вот так же валялся на кровати. Но только никому и ничего не был должен.

Почему он этого не ценил?

А еще в изгибе трещины можно, если постараться, разглядеть сходство с этим китайским чудовищем, которое так занимало Рыжего: извивается длинный хвост и вытянута шея – сейчас плюнет огнем…

В общем, обнаруженный дефект побелки позволял вспоминать что угодно, кроме того, что настойчиво крутилось в голове уже несколько часов:

- Уизли? Из всех балканских пидарасов ты выбрал – Уизли?

- Да, папа.

И обжигающий кожу хлесткий удар. Пощечина.

Отец никогда его не бил. Даже по попе в детстве.

Самое странное, что Драко не чувствовал обиды. Только вину. За то, что заставил отца сорваться – так. Да еще при гоблинах.

Стыдно.

Но соврать… И дело не в том, что бесполезно. Начни он юлить и оправдываться, отец бы так не взбесился. Но это было бы…

Драко Малфой, ты идиот.

…предательством.

В дверь тихонько постучали. Мама. Ирма барабанила пальцами, а отец… Отец прийти не мог. Но он и стучал не так – коротко и громко.

- Да, - отозвался Драко, хотя больше всего ему сейчас хотелось накрыть голову подушкой и сделать вид, что он ничего не слышит. И не помнит.

Нарцисса проскользнула в комнату, замерла у изголовья, стиснув руки.

О, нет… Он ей все-таки сказал…

- Драко, это правда?

- Угу.

Надо было встать… Но на это его уже не хватило.

- Но Драко… Как же так? Почему?! Он… заставил тебя?

- Что?

Драко резко сел на постели, уставился пораженно на мать.

- Это что, папа тебе сказал?

- Нет… Он вообще ничего не говорит, - Нарцисса вздохнула и присела на краешек кресла. – Только что ты… Что этот человек, с которым у тебя… были отношения – Чарльз Уизли.

- Ясно. И какого… Почему ты решила, что это было… Не добровольно?

- Но… Ты же не мог… Я видела этого мальчика, он…

- Что он? – мягко спросил Драко, чувствуя, как натягивается кожа на скулах.

- Он совсем неинтересный, - извиняющимся тоном ответила Нарцисса. – И потом – Драко! – он же Уизли!

- Угу. А я Малфой. Ему это почему-то не мешало, – резко бросил Драко и тут же пожалел об этом.

В глазах матери появилось такое несчастное, потерянное выражение, что захотелось сразу стать белым, пушистым и правильным. Только чтобы она не смотрела – так.

Но Чарли… Чарли никуда не делся. Так и саднил где-то в левом легком.

Кто сказал – в сердце? Идите вы лесом. И так тошно.

- Драко, - прошептала Нарцисса и совсем поникла.

И Драко попытался.

- Мам, но ты же знаешь, что так бывает. У тебя же сестра…

Лучше бы он молчал. На лице матери отразилось такое отчаяние, что Драко захотелось выть.

Еще несколько мгновений в комнате висела напряженная тишина, потом Нарцисса поднялась, расправляя мантию, и, не глядя на Драко, произнесла:

- Не опаздывай к ужину, пожалуйста.

- Да, мама. Конечно.

За ужином все было… Ожидаемо. Немногословно, холодно, отстраненно. В общем, как всегда. Только Ирма, когда он поднимался рука об руку с ней в их общую спальню, хмыкнула весело:

- Да, не ищешь ты легких путей.

- Просветили уже? – буркнул Драко.

- А то!

И рассмеялась.

Почему-то ему стало легче.

И не так завидно было – потом - вспоминать реакцию Чарлиной родни. Ну, то есть как – родни? Брата. Но брата старшего, семейного… Едва ли ему было проще, чем отцу… И уж точно сложнее, чем Ирме.

Драко вздохнул, уселся в постели и стал ждать возвращения жены из душа.

Продолжение