Экстази / Little Pink PillsАвтор: MushroomAnn Перевод: Яда Бетаридинг: Ariadna Ссылка на оригинал: http://www.astronomytower.org/authorLinks/MushroomAnn/Little_Pink_Pills/ Разрешение на перевод:
разумеется, получено! Все для милых Фанов! Пейринг: Гарри Поттер/Драко Малфой Рейтинг: R Жанр: romance, humor. Краткое содержание: Два молодых парня, одна последняя драка, две маленькие таблетки Экстази и одно длинное взыскание. Предупреждение: употребление
наркотиков. Дисклеймер: Все - JKR. Размещение: спросить переводчика. |
|
Глава 1. День Рождения. Ночной воздух был невозможно жарким, и Гарри вспотел. Знакомая густая, липкая и горячая жидкость заполнила рот, прокатившись по языку и губам, проникла в горло. Одинокая капля соскользнула в уголок губ и, медленно прочертив дорожку по подбородку, упала на белую простынь. Он взмолился, чтобы тетя Петунья не обнаружила пятна. Это был последний день июля, день шестнадцатилетия Гарри. И он праздновал его единственно возможным взаперти в доме номер четыре на Прайвет Драйв способом: сидя на кровати, обложившись открытками и подарками от друзей, Гарри объедался шоколадным пирогом с помадкой, который прислала миссис Уизли. Хотя пирог был ужасно вкусный, в нем было слишком уж много шоколада. Слишком много даже для него. По лицу Гарри скользнула усмешка. "Из этого бы вышел милый заголовок для завтрашнего Ежедневного Пророка, - подумал он про себя. - Мальчик-Который-Задохнулся-И-Умер-От-Передозировки-Шоколада". Ему срочно надо было выпить воды. Подойдя к двери, Гарри прислушался: до него донесся храп из спальни его тети и дяди и тишина из комнаты Дадли. Кузена до сих пор не было дома. Дадли очень изменился за последний год. Гарри подозревал, что это каким-то образом связано с атакой дементора прошлым летом. Приберегая всю скопившуюся агрессию для занятий боксом, Дадли перестал избивать несчастных малолеток. Он больше не шатался со своей старой шайкой и даже немного похудел. Гарри видел, как он встречался с новыми друзьями на прошлой неделе, и сразу понял, почему они никогда не собираются рядом с домом Дурсли. Оказывается, даже Дадли был достаточно проницателен, чтобы понять, что Петунья скончается от сердечного приступа, когда увидит мальчиков с длинными волосами, в пестрой одежде и с многочисленным пирсингом на лицах. Особенно, если их прелестный, "очень нормальный" Дадличка - друг этих монстров. Она и Вернон по-прежнему с удовольствием верили в то, что их сынуля каждый вечер тихонько сидит в кругу своих старых друзей и попивает чаек. Но Гарри терзали смутные сомнения, что вовсе не чай подают на этих вечеринках… Он тихо спустился по лестнице вниз и присел за кухонный стол с кружкой холодной воды. Холодильник, стоящий поблизости, вдруг низко зафырчал, и Гарри постарался мысленно сосредоточиться на этом звуке, чтобы только не думать о местах, в которые он никогда бы и ни за что больше не вернулся, и о вещах, которые он так старался забыть. Но осознание своей вины не позволяло Гарри перестать подолгу задумываться об этом. Он не услышал, как хлопнула входная дверь. Так что, когда раздался голос Дадли, внезапно выбивший его из задумчивости, Гарри вскочил со стула, практически сшибив его на пол. - О, это всего лишь ты, - кузен вздохнул с облегчением. - Я испугался, что ты - моя мама. Дурсли не позволяли Гарри бродить по дому ночью, и теперь он беспокоился, что Дадли нажалуется своим родителям и вовлечет его в очередную ссору. Он поднял глаза и посмотрел в лицо кузена. Что-то в нем было не так: густые светлые волосы в беспорядке торчат в разные стороны, глаза по пять копеек и зрачок расширенный почти во всю радужку. И он улыбался, глядя на Гарри. Это было очень необычно. - Я забыл свои светящиеся палочки, так что я за ними вернулся, - объяснил Дадли. Гарри уже устал удивляться. Почему Дадли ему об этом рассказывает? И, что самое главное, почему кузен такой вежливый? Дадли начал говорить так быстро, что Гарри не был уверен, успевает ли его кузен дышать: - Я люблю мои светящиеся палочки, у меня есть все цвета, ты когда-нибудь их видел? Если ими быстро махать, то они оставляют за собой светящийся след прямо в воздухе! Это прекрасно. И еще есть такие маленькие палочки, которые ты можешь положить в рот - и он у тебя засветится! Я обычно случайно прикусываю их, и они ломаются, и у них такой странный вкус, и они красят мне язык, но я все равно их люблю. - Он наконец-то приостановился, чтобы сделать вдох. - Они очень-очень клевые. - На этом он с улыбкой и горящими глазами закончил. Гарри закусил щеки, что бы только не рассмеяться из-за странного поведения своего кузена. Дадли посмотрел на Гарри и наклонил голову. - У тебя сегодня День рождения? - спросил он вдруг. - Э… да, - Гарри был удивлен, что кузен вспомнил дату. - Ооо… Эти сладкие шестнадцать лет, - проворковал Дадли, смотря на него пугающе любящим взглядом, который поселил в душе Гарри жгучее желание убежать и спрятаться под кроватью. Но было слишком поздно, и он оказался в крепких объятиях, от которых захрустели все косточки, и не осталось воздуха в легких. Не слишком-то быстро Дадли отпустил его обратно и убрал свои ручищи. Гарри почувствовал огромное облегчение, когда это наконец-то произошло. Он тут же отступил на несколько шагов, ужасно напуганный действиями Дадли. - Прости, но я не купил тебе подарка, - сказал кузен извиняющимся тоном, как будто только что ничего сверхъестественного не произошло. - Да ерунда, - быстро сказал Гарри до того, как Дадли вдруг почувствует желание извиниться в более… физической форме. Дадли нахмурился, как будто глубоко задумавшись, но Гарри не был в этом уверен, потому как мозговая работа не была чем-то, что часто происходило с его кузеном прежде. Вдруг его большое круглое
лицо просветлело, и он с триумфом произнес: "Я придумал!" - С Днем Рожденья, Гарри! - взволнованно произнёс он. "Отлично, я опять получу пятьдесят пенсов", - горько подумал Гарри, вспоминая монетку, полученную, как подарок от Дурслей на Рождество, во время учёбы в Хогвартсе на первом курсе. Он не мог придумать ничего более мелкого, что могло бы уместиться в этом жирном кулаке. Гарри прищурился, осторожно протягивая Дадли раскрытую ладонь, который в свою очередь положил ему в руку две розовые таблетки, упакованные в липкую пленку. У Гарри отвисла челюсть. Это точно были не монеты. - Экстази, лучший в мире наркотик! - гордо провозгласил Дадли. Гарри уставился на кузена широко раскрытыми глазами. - А? - спросил он, слишком ошарашенный, чтобы произнести более чем один звук. - Тебе понравится, поверь мне, - сказал Дадли. - Только… Э… - Он огляделся по сторонам и понизил голос, - не говори никому, что это я дал их тебе, хорошо? Он похлопал Гарри по плечу с силой, с которой мог бы поспорить только Хагрид. Дадли, должно быть, заметил выражение лица Гарри и попробовал успокоить его. - Ты не беспокойся, если даже тебе и не понравится, что абсолютно невозможно, таблетки действуют всего четыре часа. - Потом он ухмыльнулся и добавил, - Лучшие четыре часа твоей жизни! Приятной тебе ночки. Он развернулся, чтобы уйти, но, не дойдя до лестницы, обернулся. - И не будь свиньей, не ешь их один, - он поучительно потряс в воздухе указательным пальцем, - не жадничай и поделись с кем-нибудь еще. С кем-нибудь особенным. - Он подмигнул все еще бывшему в остолбенении Гарри и поднялся по лестнице. Гарри остался стоять, пытаясь осознать, какого черта здесь только что произошло. Уставившись на сжатые в руке таблетки, он сначала решил выбросить их, не доверяя Дадли. Потом любопытство взяло над ним верх, и он почти решился выпить одну, чтобы посмотреть, что случится, ведь ему нечего было терять - его жизнь все равно уже не могла стать хуже. Но, в конце концов, Гарри решил пока оставить таблетки и просто пойти спать: завтра надо будет рано вставать, потому что члены Ордена Феникса приедут, чтобы забрать его в Гриммаулд Плэйс. Он посмотрел, как Дадли вернулся вниз и по пути к входной двери сумасшедше махал ему своими прелестными сверкающими палками. Гарри неуверенно помахал ему вслед, пока кузен снова не покинул дом. Потом он вернулся в комнату и затолкал таблетки поглубже в карман джинсов. Где они и остались. Забытые. Глава 2. Опять он. Наступил первый день учебы, и Гарри сейчас сидел в Хогвартс экспрессе в закрытом купе с Нимфадорой Тонкс и Аластором Муди. Они были его специальным сопровождением на сегодня и не оставят его до тех пор, пока он в целости и сохранности не пройдет через большие дубовые входные двери Хогвартса. На самом деле, Гарри был благодарен своим охранникам. Он был не в настроении для бесконечных расспросов о Вольдеморте или для раздражающих его первогодок, которые не знают, что неприлично пялиться и разевать рты на лбы незнакомых людей. Другим жизненным достижением сегодня стало то, что впервые за пять лет обучения в Хогвартсе, Малфой не показывал своей белесой морды в его купе. И Гарри уж точно не горел желанием увидеть его снова. Но, как всегда, везло надежде колдовского мира не долго. Он не заметил, как блондинистый слизеринец подобрался к нему, когда он входил в Большой Зал к началу ежегодного пиршества. Гарри был слишком занят, сосредоточившись на деле, которому посвятил все предыдущее лето: проигрывал в голове события прошлого года и самозабвенно захлебывался жалостью к самому себе. И заметил его приближение, только услышав, как разозленный Рон воскликнул: "Отвянь, Малфой!", - поднял глаза и посмотрел в ухмыляющееся личико слизеринца. - Почему ты такой грустный, Поттер? - спросил Малфой с притворным беспокойством в голосе. - Ты выглядишь, так, будто у тебя собака сдохла. Этого было достаточно, чтобы завести Гарри. Кровь ударила ему в голову, отстукивая ритм безумно быстрого пульса в ушах, внутри все запылало от гнева. "Да как он посмел упомянуть Сириуса?.." Со скоростью ловца Гарри вытащил палочку, указал ею на Малфоя и прокричал заклинание Пугало-Летуче-Мышиных Чар, которые, он знал, унизят его противника, но слизеринец уже был наготове с палочкой в руке, направленной на Гарри, и в то же самое мгновение выкрикнул свое заклинание. Как и пару лет назад, их проклятья встретились в воздухе на середине пути, произведя жуткий грохот, и срикошетили во все стороны, разлетаясь над Большим Залом, будто фирменные фейерверки близнецов Уизли. Повсюду зазвенело разбитое стекло: их заклятья раскололи большие окна-мозаики, покрыв каменный пол сверкающими кусочками и наполняя помещение криками напуганных детей, пытающихся найти укрытие под скамейками и столами. Прошло несколько бесконечно длинных секунд перед тем, как в этом шуме и гаме послышалось "Finite Incantatum" Дамблдора, и еще пара жутких мгновений полного хаоса перед тем, как все утихомирились. Оглядевшись по сторонам, Гарри остолбенел от количества повреждений, которые они учинили. - Expelliarmus! Палочка гриффиндорца вылетела из рук, оказавшись у МакГонагалл вместе с малфоевской. Профессор выглядела злой, как никогда: губы сжаты так сильно, что, казалось, у нее вообще нет рта, глаза сверкают из-под очков праведным гневом. - Вы двое, в мой кабинет, сейчас же. - Сказала она слишком уж тихим голосом, который не пришелся Гарри по вкусу, и прошествовала вон из Зала с Малфоем, следующим за ней по пятам. Гарри нервно сглотнул. Он не мог поверить, что происходящее - реальность. Он только пол часа назад приехал в Хогвартс, но уже успел попасть в такую жуткую передрягу. И все из-за Малфоя. Опять. Прощально взглянув на Рона и Гермиону, по губам которых прочёл: "Удачи!" Он вышел из Зала и поднялся по мраморной лестнице к кабинету декана. - Садитесь! - приказала она, когда они пришли. - Хочу сказать вам, что я чрезвычайно разочарована. Вы, - она глянула на Малфоя, сжавшегося в своем кресле, - Префект Хогвартса! А вам, - она перевела взгляд прищуренных глаз на Гарри, - вам разве не надоело уже драться со всеми подряд? Я надеялась, что вы как-нибудь успокоитесь и будете осторожней после того, что произошло в прошлом году. Кому-нибудь мог быть причинён непоправимый вред! Гарри без труда догадался о не сказанном вслух "снова" в ее тираде. Он опустил глаза, пытаясь отгородиться от обвинительного тона в голосе МакГонагалл и надеясь, что Малфой не увидит затаенной боли в его взгляде. Горло немилосердно сжалось, и захотелось, наконец, снова остаться в одиночестве… Вина до сих пор была слишком тяжела для него. Гарри и так знал, что совершил ужасную ошибку, и декану совсем не обязательно было напоминать об этом. Когда ему показалось, что хуже уже быть не может, дверь скрипнула, и в комнату вошел профессор Снэйп. В мгновение ока Малфой поменял свою позу, вытянувшись по струнке и с надеждой взирая на главу своего Дома. Он всегда был любимым студентом Снэйпа и, в отличие от Гарри, ни разу не получал от него наказание. Снэйп подошел к креслу МакГонагалл и смерил их насмешливым взглядом своих черных глаз. - Мне кажется, их проступок
заслуживает строгого наказания, - сказал он в своей обычной манере с ледяными
нотками в голосе. - Угроза безопасности студентов, и это еще не учитывая
трех разбитых старинных окон с мозаикой. Полагаю, Поттер будет исключен
из квиддичной команды, - он посмотрел на МакГонагалл, которая грустно
кивнула, соглашаясь, затем повернулся обратно к Гарри, и гадкая презрительная
улыбка искривила его губы, но Гарри было все равно. Ему вообще было все
равно в последнее время. - А вы, Драко, больше не староста Слизерина. Дайте мне ваш значок. Глаза Малфоя распахнулись в ужасе и неверии: - Нет! Вы не можете так поступить со мной! Я Драко Малфой, сын… - Молчать!- оборвал его Снэйп. - Вы сын осужденного Упивающегося Смертью. Связь с Люциусом теперь может причинить вам только зло, так что я советую вам не глупить и перестать лишний раз упоминать о ней. Малфой захлопнул рот, и слизеринский декан продолжил: - Теперь сделайте так, как вам было сказано, и отдайте мне значок Префекта. Повернувшись к МакГонагалл,
Малфой уставился на нее своим лучшим Взглядом-Бедного-Щеночечка в молчаливой
душераздирающей мольбе. Но это его не спасло. Гарри уставился на парня, который медленно снимал серо-зеленый значок со своей чёрной школьной мантии. Разве это может быть правдой? Маленькая гадина, Без-Пяти-Минут-УПс, на их стороне? Неужели он все это время ошибался насчет Малфоя? Тем не менее, вся ненависть Гарри к слизеринцу вернулась, когда Малфой соизволил ответить: - Но это никак не связано с тем, что он Гарри Поттер! Все произошло только потому, что он раздражающая, вся такая снисходительная и правильная задница! И это он набросился на меня первым. Малфой скрестил на груди руки и задрал свой острый носик. - Но это неправда! - Гарри опять начал злиться. - Первым начал ты! - крикнул он. На что слизеринец ответил невиннейшим голоском: - Я только спросил тебя, почему ты выглядел таким грустным. Я за тебя переживал. - Да ничего подобного! - гриффиндорец начал терять последние остатки своего терпения, - ты насмехался над Сириусом, ты, маленький… - и он вскочил со стула, направляясь к Малфою. - А ну-ка сядь! - МакГонагалл схватила его за плечо с силой, которая, как казалось Гарри, была не свойственна женщине ее возраста, и усадила его обратно на место. Малфой продолжал гнуть свою линию: - Видите? Он опять пытался меня побить! - взвыл он. - Хватит, Драко, - очевидно, Снэйпа не тронула сцена, разыгранная его студентом. - Не будет больше драк, споров, скандалов и дуэлей между вами двумя. - Его голос стал еще ниже и холоднее. - Потому что если вы будете продолжать ваше глупое ребяческое поведение, вас выгонят. Все ясно? - Да, сэр, - пробормотали они одновременно. Профессора еще немного посоветовались шепотом между собой перед тем, как Снэйп вынес им окончательный вердикт: - О взыскании вам будет сказано в первую субботу октября. - Но это же неделя Хогсмида! - запротестовал Малфой, но заткнулся под предупреждающим взглядом деканов. - И, - продолжил Снэйп, проигнорировав его, - мы снимаем сто пятьдесят очков с Гриффиндора, - он грустно вздохнул, - и со Слизерина. МакГонагалл вернула им палочки, а своей указала на стол, где тут же появилась тарелка с двумя сэндвичами. - Возьмите перекусить и сразу же отправляйтесь в гостиные ваших Домов. Дважды парням повторять не пришлось. Они схватили по сэндвичу, и, обменявшись напоследок злобными взглядами, разбежались в стороны так быстро, насколько это вообще было возможно. *** Спустя долгий и ужасный месяц, в течение которого Гарри понял, что быть Мальчиком-Который-Выжил - недостаточное извинение для студентов его Дома, злившихся на него из-за такой мелочи, как потеря ста пятидесяти очков, наступил день взыскания. Гарри завтракал с друзьями, когда к столу Гриффиндора подошла МакГонагалл и попросила его следовать за ней. Рон и Гермиона, одарив его своими самыми сочувственными взглядами, пообещали захватить ему из Хогсмида немного сливочного пива. Гарри заметил, что на другом конце Зала Малфой идет вместе со Снэйпом, пробормотав друзьям "спасибо", гриффиндорец пошёл за главой своего Дома. Все четверо в молчании прошли в Западную Башню, и Гарри уже обрадовался, что они в наказание будут чистить совятню, ведь это не так уж плохо: рядом с ним будет Хедвиг и ему не придется оставаться наедине с Малфоем. Но, как всегда, удача оставила его слишком рано, и профессора повели их через дверь, которую Гарри прежде никогда не замечал, в маленькую, пыльную и заброшенную комнату, находившуюся в юго-восточной части башни. - Проходите, - приказал Снэйп, и они молча повиновались. В помещении было несколько столов, в беспорядке стоящих в центре комнаты, и один в правом углу у двери. В стене перед ними было большое окно с мягким подоконником, на котором можно было сидеть, слева почти всю стену закрывала черная классная доска, а справа была дверь, к которой подошла МакГонагалл, и, открыв ее и немного поколдовав, вернулась обратно. "Там будет ваш туалет", - пояснила она. Потом она направила свою волшебную палочку на стол рядом с дверью, и там появились такие же, как в Большом Зале, еда и напитки. После этого она указала палочкой на окно, и открыла верхнюю его часть, впуская в помещение свежий воздух, но оставляя его по-прежнему достаточно безопасным для студентов, которые рисковали ненароком выпасть из него… или столкнуть друг друга. - Э, - начал Гарри, - так значит… нам надо убраться в этой комнате? - спросил он с надеждой, хотя и не веря, что это будет особенно легко. - Только если вы пожелаете, - ответила МакГонагалл. - Однако главной задачей сегодняшнего дня является предоставление вам последнего шанса доказать, что вы способны поладить друг с другом. Мы вернемся за вами в пять часов дня, перед чаем. - Но это только через восемь часов! - запротестовал Малфой, но его опять проигнорировали. Снэйп сделал шаг вперед: - И никакой магии. Accio, палочки! И они приземлились в его раскрытую ладонь, после чего он злобно улыбнулся и продолжил: - Желаю вам хорошего дня. Профессора вышли, закрыв за собой дверь и оставляя двух крайне раздраженных студентов взаперти. *** - Посмотри, Поттер, что ты наделал! Сейчас я должен был быть на пути к Хогсмиду, где провел бы день, полный веселья, а вместо этого я застрял здесь с тобой! - последнее слово он произнес с преувеличенным отвращением. Гарри изо всех сил старался не вспылить снова. Он не хотел начинать здесь очередную потасовку, но и не собирался позволить слизеринцу спихнуть всю вину на него одного. - Но в этом есть и твоя вина, Малфой. И поверь мне, я тоже не радуюсь тому, что проведу весь день рядом с тобой. - Он полностью скопировал тон Малфоя. Блондин открыл рот, чтобы ответить, но тут же вновь захлопнул его. Было ясно, что Гарри сильнее, и начинать с ним драку в рукопашную было не особенно мудрым решением. Поэтому он сел на один из столов, элегантно закинув ногу на ногу, и принялся сверлить взглядом голову Гарри, вероятно, пытаясь проделать в его черепе дырку с помощью одних лишь глаз. Время, как всегда, когда ты хочешь, чтобы оно скорее прошло, замедлило свой ход до невозможности, и Гарри задавался вопросом, как он сумеет остаться в живых в сложившейся ситуации. Находясь под пронизывающим взглядом Малфоя, гриффиндорец почувствовал себя чрезвычайно неуютно. Он переминался с ноги на ногу и делал вид, будто читает на половину стертые слова, написанные на покрытой паутиной доске. Гарри отчаянно пытался вспомнить, что он обычно делает со своими руками, потому что сейчас они напоминали ему два бесполезно болтающихся с обеих сторон отростка, и все, что он принимался делать с ними, казалось ему преувеличенным и ненатуральным. Особенно, под этим пристальным выводящим из себя взглядом. Наконец Гарри сдался, и, повернувшись к Малфою спиной, пошел к столу с едой. Он не был голоден, хотя и не успел много съесть за завтраком, но, в конце концов, так можно было хоть чем-нибудь занять руки. На столе стояли кувшин с тыквенным соком и еще один с водой, горячий чайник, заколдованный так, чтобы сохранять температуру, большая чашка с фруктами, кусок круглого пирога, тарелка с двумя горячими лепешками из пшеницы и блюдце с четырьмя аппетитно выглядящими пирожными, покрытыми глазурью. Гарри первым делом потянулся именно за ними. Он съел уже два прекрасных кондитерских изделия и собирался откусить кусок от третьего, но его силой вырвали из рук. - Что это ты, по-твоему, делаешь, Поттер? Ты уже съел свои, а эти два МОИ! - возопил Малфой. Гарри пожал плечами и с усмешкой, которую он репетировал перед зеркалом весь месяц, сказал: - Я не вижу, чтоб на них было написано твое имя. Малфой прищурился. Держа выпечку в руках, он кончиком пальца вывел на глазури "ДМ". Затем взял второе пирожное и проделал с ним то же самое. Потом он опять повернулся к Гарри. - Ну, а теперь видишь? - спросил
слизеринец и поднял палец, чтобы облизать с него сахар. Малфой заметил. Он с характерным звуком вытащил палец изо рта: - О, извини, может быть, ты сам хотел бы сделать это для меня? - невинно спросил он, держа палец у лица Гарри. Гриффиндорец почувствовал, как у него вспыхнули щеки - всего лишь от злости, конечно, - и оттолкнул оскорбляющий его достоинство палец. - Как будто я дотронусь до чего-нибудь, что было в опасной близости от твоего грязного рта, Малфой! - торопливо ответил он, как будто ему не хватало воздуха. Малфой задумчиво наклонил голову вбок и спросил, приподняв бровь: - Неужели? Взяв со стола две лепешки, он поднес их друг к другу и одним быстрым движением языка увлажнил обе. Гарри распахнул глаза: - Какого черта ты делаешь? Я собирался этим пообедать! - Никто тебе и не запрещает, Поттер. - Но… ты обслюнявил их! - Ну и что дальше? - Он откусил кусочек от одной из лепешек. - Ммм… по-моему, чрезвычайно вкусно. У Гарри появилась идея. - Так ты не будешь возражать, если я сделаю вот так? - Он взял пирог и начал облизывать его верхушку. У Малфоя отвисла челюсть. Очевидно, он не ожидал такого поворота событий. Не от святого Гарри Поттера. Но слизеринец не долго находился в замешательстве и не преминул дать отпор. Он хватал и облизывал каждый кусочек еды, до которого только мог дотянуться, и который еще не брал Поттер. Гарри чувствовал себя нелепо. Он знал, что ведет себя по-детски, но ведь он имел дело с Драко Малфоем, самым недоразвитым человеком из всех его знакомых. Подумав, что клин клином вышибают, он продолжил играть свою странную роль в этой эксцентричной Войне Слюней. В мгновение ока на столе осталось нетронутым лишь одно большое красное яблоко. Взгляд двух пар глаз остановился на одной цели, и парни полетели в атаку. …Но Малфой оказался ближе и схватил фрукт первым. Гарри не собирался сдаваться и проигрывать сражение и, без единой мысли, метнулся к яблоку, находившемуся в опасной близости ото рта Малфоя, и быстро скользнул по нему языком, случайно задев в конце этого хитроумного маневра кончик холодного острого носа другого мальчика. Поняв, что сотворил, Гарри попятился, спотыкаясь, прочь от слизеринца. Но было уже слишком поздно. Поттер был в ужасе. Малфой открыл рот и уронил яблоко на пол. В течение долгого времени он просто глазел на Гарри комично широко распахнутыми глазами, держась рукой за нос, будто гриффиндорец ударил по нему кулаком. Потом он взвизгнул: "ФУ!" - и убежал в туалет мыть лицо. Гарри продолжал стоять на том же месте, смущенно заливаясь краской и чувствуя, как от подкатывающей к горлу тошноты ему становится дурно. И ему явно не стало лучше, когда он, взглянув на стол, понял, что не может вспомнить, что из еды было его, а что - Малфоя. "Замечательно, - горько подумал он, - я точно помню лишь один облизанный мною предмет - нос Малфоя. Как всегда". Слизеринец вернулся из туалета минут через пять и одарил его своим лучшим взглядом а-ля Сдохни-Немедленно. Гарри с трудом мог взглянуть Малфою в глаза. - Извини… Я… Я, правда, очень люблю яблоки, - попробовал он оправдать свои действия. Вышло глупо. Малфой не ответил. Он сел на стол и продолжал смотреть зверем. Гарри вздохнул и сел на другой стол. Спустя какое-то время, которое показалось Гарри вечностью, проведенной в повторении всех известных ему квиддичных стратегий, он взглянул на часы, висящие над столом с едой, и с тоской обнаружил, что прошло всего лишь пятнадцать минут. Мальчик скосил глаза на Малфоя и увидел, что тот тоже гипнотизирует стрелки со страдальческим видом, постукивая пальцами по столу и умирая от скуки. Гарри решил сыграть роль Храброго Гриффиндорца и завести разговор. - Э… О чем таком, что не привело бы к очередной ссоре, он мог говорить с парнем, которого ненавидел в течение пяти лет? - Так вот… отличная погода. Это уж точно достаточно безопасная тема для беседы. Малфой насмешливо посмотрел на Гарри и не ответил, что заставило гриффиндорца почувствовать себя полным идиотом. "Если эта тема - мой конек, - подумал Гарри, - то неудивительно, что я не смог нормально продержаться ни на одном, даже самом паршивом, свидании с девчонкой". - Солнечно, - беспомощно добавил
он и махнул рукой в сторону залитого светом окна. - А ты, правда, на нашей стороне? - выпалил Гарри. Он не знал, почему вдруг задал этот вопрос, слова, будто сами собой, слетели с губ. "Может быть, это случилось потому, что ты хотел спросить об этом с того самого момента, как МакГонагалл проговорилась об этой душераздирающей новости?" - мысленно поддел он сам себя. Малфой лишь кивнул, не отрывая взгляда от часов. Гарри оценил этот жест, как хороший знак, и продолжил: - Почему? Я думал, ты ненавидишь магглов и магглорожденных. - Да, это так, - просто ответил Малфой. - Так почему ты тогда не Упивающийся Смертью, как твой отец? Малфой наконец-то оказал ему услугу, повернувшись к Гарри лицом. - Татуировка с изображением черепа и вылезающей из его рта змеи теперь не такая уж и модная, тебе не кажется? - сказал он своим обычным, скучающим тоном, растягивая слова. - Кроме того, я слишком красив, чтобы надевать отвратительную белую маску на свое прекрасное лицо. Гарри не мог сказать, шутит ли он, только бы отвязаться от вопросов, или правда так тщеславен, что руководствуется этими рассуждениями. Ему противно было даже думать, что это последний довод для Малфоя, так что слизеринец опять начал потихоньку выводить его из себя. - Ты красивый? Кто сказал? - фыркнул он. Малфой выглядел так, будто ему дали пощечину, и Гарри вдруг почувствовал себя необычайно довольным. - Это общеизвестный факт, Поттер, - он выпятил грудь колесом и задрал подбородок повыше. - И если ты не видишь этого, значит, твои дурацкие очки плохо выполняют свою работу. Гарри равнодушно пожал плечами: он уже слышал все возможные шуточки насчет своих очков в далеком детстве от дражайшего кузена, так что теперь никак на них не реагировал. Сверх того, видимо, он начинал помаленьку капать Малфою на мозги, и ему это нравилось. - Я думаю, ты чересчур женственный, - сказал он. Не то, чтобы тот плохо выглядел, если, конечно, вы любите аристократичных блондинов, похожих на вейл… Просто Гарри получал огромное удовольствие, дразня Малфоя. - Женственный?! Я? - воскликнул уязвленный слизеринец. - Да я… выше, чем ты! - Указал он, будто полагая, что это послужит достаточным доказательством его мужественности. - Не-а, не выше. Это всего лишь потому, что я, в отличие от тебя, не ношу каблуки, - рассмеялся Гарри. Даже после всего того времени, что он провел среди волшебников, Гарри до сих пор не привык к их нелепому чувству моды, и высокие каблуки смотрелись для него не менее забавно даже на Дамблдоре. - В конце концов, я, в отличие от тебя, не облизываю чужие носы! - объявил Малфой с триумфом. Гарри почувствовал, как щеки вспыхнули при упоминании о досадном происшествии. Он по-прежнему не придумал достойной отмазки и смог пробормотать только: "Это произошло случайно", - и на этом решил пока что заткнуться. Опять воцарилась тишина. Гарри мечтательно уставился в окно. Да, день был просто чудесный для похода в Хогсмид. Как сильно он хотел бы сейчас оказаться в компании друзей, зайти в "Сладкое Королевство" и "Три метлы"… - Аппарировал бы сейчас отсюда к чертовой матери, да не умею! - вслух подумал он. - Ты не можешь аппарировать, находясь на территории Хогвартса, - сказал Малфой, придав своим глазам выражение, которое обозначало, очевидно, Какой-Ты-Тупица. Гарри уставился на него так, словно тот превратился в бледную, блондинистую и немного мужеподобную Гермиону. - Почему ты на меня так смотришь, Поттер? Это правда. Ты разве никогда не читал "Хогвартс, История"? Гарри не смог удержаться от смеха: - Ты такая Гермиона! - Не называй меня так! Заткнись! - пронзительно завопил Малфой, заставив Гарри захохотать еще громче. Малфой встал со стола и скрестил руки на груди. - И я не похож на девчонку! - отрезал он, направляясь к подоконнику, чтобы отсесть подальше от Гарри. В конце концов, Поттеру удалось успокоиться и он, все еще немного похихикивая, вытер выступившие от смеха слезы. Другой мальчик сидел у окна, утопая в солнечном свете, и его силуэт, казалось, выглядел еще тоньше, чем обычно. Нижняя губа Малфоя была слегка оттопырена, и он выглядел по-настоящему обиженным. Гарри почти почувствовал себя виноватым и решил установить перемирие. - Слушай, Малфой, мы уже слишком взрослые для таких глупостей. Почему бы нам не попробовать стать вежливыми по отношению друг к другу и не осчастливить Снэйпа и МакГонагалл? В ответ Малфой лишь пожал
плечами и бросил сухое: "Да на здоровье". Глава 3. Розовый цвет - это сила. Несколько следующих долгих минут прошли в неуютной тишине, пока Малфой, наконец, не прервал ее. - Мне скучно, - сказал он испорченным голоском и выжидающе посмотрел на Гарри. - Сделай что-нибудь интересное, - скомандовал слизеринец. - Что именно? Станцевать? - Великолепная идея, Поттер. После увиденного мною на Святочном бале, я уверен, что это меня непременно развлечет, - усмехнулся Малфой, проигнорировав сарказм. - Забудь. Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя. - Но это не честно, - сказал он, как Дадли, севший на диету. - Крэбб и Гойл всегда делают всякие глупости, чтобы развеселить меня. - Они делают всякие глупости не для тебя: эти ребята просто не умеют вести себя иначе, - поправил его Гарри. Малфой спорить не стал. - Ты в своей обычной мантии, - констатировал Гарри. - Разве у тебя нет ничего в карманах? Миниатюрные шахматы или еще что-нибудь, чем мы могли бы занять время? - спросил он с надеждой. Сам гриффиндорец надел лишь старую футболку и драные джинсы, доставшиеся ему в наследство от Дадли. Для Гарри было настоящей пыткой осознание того, что он выглядит перед Малфоем ужасно неряшливым, но он ведь думал, что идет на отработку, чтобы скрести и драить, ползая по грязи, и оделся соответственно. Малфой встал с подоконника и продемонстрировал содержимое своих карманов, выкладывая на стол перед Гарри следующее: горсть галлеонов, маленькое круглое декорированное зеркальце ("Как удивительно!" - цинично подумал Гарри и постарался не рассмеяться), коробку шоколадных лягушек и несколько навозных бомб, с которыми они решили все же не играть в тесной и запертой комнате. Гарри жадно взглянул на шоколадных лягушек, но Малфой тут же это заметил и поспешил спасти сладости от посягательств гадкого гриффиндорца. Он развернул обертку, взглянул на карточку с изображением одного из великих волшебников, скривился и швырнул ее на пол. Затем он принялся есть лягушек и постанывать от удовольствия так, чтобы Гарри сразу понял, что пропустил, и захлебнулся слюнями. Брюнет, старательно пытаясь не обращать на сие действо никакого внимания, поднял выброшенную карточку. Он выдохнул от удивления, когда увидел собственное лицо, уставившееся на него с фотографии. Гарри знал, что он был на карточке, но ни одна из таких прежде ему не попадалась. Она была очень редкой. Даже у Рона, имевшего огромную коллекцию, этой карточки не было. - Я могу взять ее себе? - с надеждой спросил гриффиндорец. - Ты что, и в правду себя так любишь, да? - с отвращением спросил Малфой. - Нет! Просто у меня еще ни разу не было такой, - по-честному ответил он. - Правда? А мне она попадается постоянно, - сказал слизеринец так, будто против него организовали заговор и подсовывают ненавистную ему морду Поттера, чтоб он поскорее скончался от переизбытка отвращения. - Хотя, должен отметить, она прекрасно служит мне в качестве подручного материала для того, что бы попрактиковаться в заклинании "Incendio", - ухмыльнулся он. Гарри поскорее отмахнулся от возникнувшей в голове картины, где его лицо сгорает в огне. - Ну, так я могу взять ее себе? - спросил он снова. - Ладно, - печально вздохнул Малфой. - Сейчас у меня нет палочки, так что я все равно не смогу ее сжечь. - Спасибо, - "Рон обзавидуется!". - Ну, а что насчет тебя, Поттер? У тебя есть что-нибудь интересненькое в этих презренных маггловских штанах? Гарри внезапно покраснел, хотя и был довольно рассудительным молодым человеком. - Эй, я же не об этом говорю, Поттер! Перестань пошлить, шрамоголовый, - отругал он Гарри. Затем Малфой нарочно окинул его взглядом с головы до пят и фыркнул. - Кроме того, я очень сомневаюсь, что то, что у тебя там есть, каким бы то ни было образом окажется интересным, - сказал слизеринец, растягивая слова. Гарри мысленно проклял свое тело за то, что оно так подчас смущает его, и достал всего лишь две вещи, лежавшие в карманах: статью о Молниях, вырезанную из "Ежедневного Оракула" этим летом, и таблетки, подаренные ему Дадли на шестнадцатилетие. Он совсем о них забыл. - Что это? - спросил Малфой, доставая "колеса" из пакетика и кладя их к себе на ладонь - Это маггловская штука. Таблетки. Их дал мне кузен. Малфой с подозрением потыкал таблетки пальцем. - И что эти тупые магглы с ними делают? Гарри проигнорировал комментарий в сторону бедных магглов, чтобы не ввязаться в очередной спор. - Таким образом магглы принимают лекарства и… прочие вещи, - он не знал, есть ли у волшебников что-нибудь подобное маггловским нелегальным наркотикам или нет. - Они глотают их, и те работают, как зелья. - И что потом? Как именно они работают? - нетерпеливо спросил Драко. - Ну, я никогда раньше не пробовал таких таблеток, как эти. Они не очень… э… законные. Малфой тут же поднял голову, по-видимому, заинтересовавшись сим фактом. - Я знаю лишь только то, что это наркотик, способный заставить принявшего его почувствовать себя очень счастливым, - добавил Гарри. - Но у нас нет зелья, которое делало бы человека счастливым, - многозначительно возразил Малфой. - Значит, у магглов есть кое-что, чего нет у волшебников, - пожал плечами Гарри. - Может быть, они заслуживают большего уважения с твоей стороны. Малфой выглядел явно скептически настроенным. - А их действие проходит? - Кузен сказал, оно длиться около четырех часов. - Здесь на них что-то изображено. Выглядит, как корона… или птичий след… - Малфой наклонил голову и нахмурил брови. - А может быть, это цифра три… Нет, это буква Э? - прищурился он, глядя на пилюли. - О да, это, должно быть, Э, - сказал Гарри. - Наркотик зовется Экстази. Глаза Малфоя с интересом заблестели: ему точно понравилось название. Он кинул одну из таблеток Гарри, немного расстроившись, когда тот, как истинный ловец, без труда подхватил ее в воздухе. - Выпей ее, - потребовал он. - Я хочу увидеть, что случится. - Не выйдет! Я тебе не морская свинка, пей сам. Малфой медленно пояснил, как будто говоря с маленьким ребенком: - Ты примешь таблетку и, если ничего плохого не случится, я тоже ее выпью. Гарри, на самом деле, хотел попробовать. Ему было безумно интересно, как это - чувствовать себя счастливым. Когда-то давно он испытывал нечто подобное, в голове сохранились какие-то смутные воспоминания, но все это было до того, как мир рухнул у его ног, и вместе с ним погибла последняя надежда. Как и все хорошее в жизни Гарри. Он не улыбался по-настоящему так давно, что был уверен, будто мышцы рта и щек уже атрофировались. - Как насчет того, чтобы выпить их вместе? Одновременно? - предложил Гарри. Он знал, что, возможно, им не следует этого делать, но у него не было ни единой мысли, как именно это на них повлияет. И к тому же, как такая малюсенькая таблеточка, как эта, может сделать с ним что-то серьезное? Плюс, она розовая. А розовое ведь никогда не бывает опасным, правда? Малфой немного подумал и, в конце концов, согласился. Гарри налил два стакана тыквенного сока и протянул один Малфою: - Готов? Они оба глубоко вздохнули, закинули в рот по таблетке и, проследив друг за другом, запили наркотик глотком тыквенного сока. - Не работает, - тут же сказал Малфой. - Подожди немного, - прыснул Гарри, - это же не магия. Таблетка сначала должна дойти до желудка и раствориться там. - Всегда знал, что магглы - тормоза… - пробормотал Малфой. *** Они сидели и ждали уже полчаса, как вдруг Гарри почувствовал… что-то. Казалось, окружающий мир изменился, но это случилось так незаметно, что Гарри даже не был уверен, произошло ли это на самом деле или у него просто разыгралось воображение. Комната вокруг него словно задрожала, цвета стали резче, и… он мог чувствовать свои зубы? Как странно… Гарри не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь раньше чувствовал свои зубы. Температура в классе будто бы упала, хотя солнце светило по-прежнему ярко, и ужас вдруг сковал Гарри: "Что я наделал! Вдруг случится что-нибудь плохое? А я сижу тут взаперти с Малфоем!" Он взглянул на блондина, сидящего перед ним на столе - тот дрожал, крепко обхватив себя руками. И страх исчез так же внезапно, как появился: его заменило беспокойство. - Ты в порядке? - спросил Гарри. - Меня тошнит, - очень тихо ответил Малфой. - Сделай что-нибудь, чтобы это прекратилось. У Гарри за несколько минут до этого тоже немного побаливал желудок, но это прошло довольно быстро, и он едва заметил, когда именно. - Все будет хорошо, - мягко сказал он. - Сделай глубокий вдох и постарайся отвлечься. Это скоро пройдет, я обещаю. Вдруг вещи вокруг гриффиндорца стали быстро меняться, хотя и сохраняли свою форму. Было такое ощущение, будто он забыл утром очки и, только сейчас, после того, как привык видеть все в размытом виде, наконец, надел их, возвращая мир в своих глазах в фокус. И это касалось не только зрения: все остальные чувства тоже обострились. Гарри начал ощущать все: ветер в волосах и производимый им там шорох, запах еды в воздухе и ее вкус на языке, жесткость деревянного стола, на котором он сидел, и учащенное сердцебиение. А еще он замечал каждое движение Малфоя: как поднимается его грудь от глубокого дыхания, как сжимаются руки у него на коленях и то, как он быстро моргает, будто не веря своим глазам. Скоро взгляд Малфоя прояснился, и он, казалось, расслабился. - Я думаю, таблетка начинает действовать. Ты тоже это чувствуешь? - спросил он. Энтузиазма в его голосе явно прибавилось. - Да, - решительно ответил Гарри. Он не знал, что именно, но, тем не менее, слово "чувствуешь" описывало это состояние наилучшим образом. С улицы донеслось уханье, привлекая внимание Гарри. Звук словно застрял в голове и, переливаясь, спиралью кружился там, как нескончаемая мелодия, и он захотел увидеть сову, так мило распевающую поблизости, чтобы поблагодарить за прекрасную музыку. Он встал и направился к окну. …И тут началось. Его ноги стали как надутые гелием воздушные шарики. Каждый раз, когда стопа касалась каменного пола, она тут же отскакивала обратно, легко, словно воздух, чуть не выстреливая Гарри к потолку. Никогда еще простая ходьба не была таким приятным, беззаботным занятием: движения теперь не требовали никаких усилий. Он абсолютно забыл о сове, к этому времени улетевший уже, наверно, к Запретному Лесу, и обернулся к Малфою, который по-прежнему сидел и неугомонно болтал ногами. - Вставай быстрее! Это так прекрасно, словно по облакам ходишь! - да, говорить с широченной улыбкой на лице оказалось не так то просто. Малфой поднялся, и, по идентичному выражению лица, можно было безошибочно определить, что ему понравились новые ощущения так же сильно, как и Гарри. И почему-то осознание сего факта сделало улыбку гриффиндорца еще шире. - Это лучше, чем Шипучие Свистопчелки! - провозгласил Малфой. - И даже Смехотворящие Чары! - добавил Гарри. Так и было на самом деле. Он не испытывал ничего более приятного за всю свою жизнь. Они маршировали взад вперед по комнате, наслаждаясь новыми ощущениями и лучезарно улыбаясь друг другу, изредка врезаясь в столы и искренне извиняясь перед ними. Тело Гарри гудело от наслаждения, кончики пальцев покалывало, а взгляд никак не останавливался на каком-то одном предмете (последнее бы очень встревожило его, если бы случилось прежде, но сейчас это казалось забавным), и волны приятной дрожи пробегали по спине, как будто живительная энергия вливалась в него извне. Жидкий лед, казалось, наполнил кровь, но ему не было холодно - Гарри просто был жив. Он чувствовал, как мороз течет в венах и, словно по волшебству, наполняет свободой каждую клеточку и пору, заставляя дышать и жить. И он был благодарен. Впервые за долгое время он был жив и - рад этому. Это чувство переполнило его, оказавшись безжалостно сильным, и Гарри даже пришлось сесть. Он приземлился на подоконник и сконцентрировался на вдыхании и выдыхании воздуха, ставшего таким осязаемым, будто его можно было откусывать по кусочку, он заполнял голову и мысли, словно приподнимая брюнета над землёй. Малфой все еще гулял перед ним по классу и задирал ноги вверх настолько высоко, насколько вообще мог, хихикая, как первоклассница. Звук его смеха вибрировал в голове Гарри, сливаясь с ветром и мыслями, создавая мелодию, которая навсегда останется в памяти. Он произносил про себя слово "Малфой". Оно совсем не шло этому парню. Малфои холодные, странные и злые, фамилия оставляла привкус горечи на языке. Хотя все равно она была смешная - Маллл-фой. - Можно я буду звать тебя Драко? - спросил Гарри. "Да, это имя подходит ему значительно больше", - подумал он. - Сейчас ты можешь звать меня хоть Уизли, и я не буду возражать, - рассмеялся Малфой. - Я думаю, мне больше нравится Драко. И, может быть, ты будешь звать меня Гарри? - Ладно, Гарри. Слышать свое имя из уст блондина было очень странно, но это вдруг привнесло какое-то необычайное чувство близости, и Гарри ощутил себя очень довольным. Солнце жаром разливалось по шее в том месте, где он прислонился к стеклу, рассматривая трещины в потолке, нежно ему подмигивающие, мирно плавая в море безмятежности и слушая эту особенную музыку, скользящую в сознании. Казалось, само пространство поменяло свою форму, становясь глубже, шире, извилистее… прямо вместе с головой Гарри. И вдруг он понял, что это не мир изменился, а он сам стал другим. И никогда не будет прежним. Он знал, что теперь он был настоящим Гарри, тем, которого он сам давно втиснул в самый далекий уголок сознания, заключил в клетку фальшивых улыбок и притворной несгибаемости. Сомнения и вина, которые душили его, исчезли, позволяя истинному Гарри снова сиять всему миру, давая возможность жить, верить и любить. И снова быть ребенком. Он словно переродился. Это было восхитительное чувство цельности и законченности: все маски сброшены, и он будто вернулся домой после долгих лет скитаний. Гарри поклялся больше никогда в жизни не потерять себя настоящего снова. Он закрыл глаза. "Жизнь прекрасна". Гарри наслаждался совершенным счастьем, следя за неясными красочными образами, танцующими, кружащимися и сменяющимися, будто в калейдоскопе, на внутренней части опущенных век, когда вдруг услышал самый ласковый голос на свете… - Ты в порядке? Он открыл глаза и увидел доброе заботливое лицо Драко, склонившегося над ним. - Я более чем в порядке! - воскликнул он. - Это потрясающая штука. Драко, улыбаясь, присел рядом с ним. - Это, правда, потрясающе. Я думаю, я… счастлив, - сказал он, будто чувствуя себя так впервые в жизни. Ощущение бесконечного прилива энергии немного поутихло и сменилось абсолютным спокойствием. Гарри взглянул в глаза Драко, и впал в задумчивость. Гриффиндорцу вдруг захотелось говорить, делиться своими мыслями, и еще его посетило необычайное желание быть откровенным… - Я, правда, рад, что ты счастлив. Он не знал, почему, но так было на самом деле - благосостояние Гарри вдруг стало целиком и полностью зависеть от счастья Драко. Они пристально глядели друг другу в глаза. У Драко они были такими большими и блестящими, почти абсолютно черными и сверкающими тысячами маленьких звездочек, точно ночное небо - словно окно в мир его души. Гарри был так очарован, что даже не мог моргнуть, боясь оторвать взгляд. - Извини меня за все те гадости, что я тебе сделал. - Вдруг тихо извинился Драко и рассеял сгустившийся до этого в голове Гарри туман. - Не стоит, - в сердце Гарри не осталось и следа злости. - Ты всегда этим заставлял меня двигаться вперед, стараться быть лучше. И ты был постоянным, ты был всегда рядом со мной. Я помню твое лицо в каждом значительном моменте моей жизни… Ты даже был самым первым волшебником моего возраста, которого я встретил. Помнишь? У Мадам Малкин? Драко кивнул. Гарри абсолютно забыл об этом, и сейчас, когда воспоминание вдруг всплыло в сознании, он почувствовал какую-то мистическую связь между ними. Словно что-то, предначертанное самой судьбой. - Я думаю, всему есть своя причина, - заявил Гарри. Слова вдруг словно начали появляться сами по себе и бездумно срываться с губ, как будто всплывая из глубин подсознания, а, может быть, проникая в него извне. Теперь в этом не было разницы, каждая часть его существа - сердце, тело и разум - были связаны друг с другом и со всем окружающим миром. - Мы все зачем-то родились на этом свете, - продолжил он, - и это не просто какая-то задача, которую мы обязаны выполнить, это то, кто мы есть на самом деле. Но это и не все, чем мы являемся, это лишь маленькая частичка нас. Я не просто "Знаменитый Гарри Поттер", я - друг Рона и Гермионы, я люблю летать на метле, я - полный идиот в Зельях, я закинулся с тобой экстази… - засмеялся Гарри, - и это не менее важно, чем быть Мальчиком-Который-Выжил, потому что все это делает меня мною. Вещи начали вдруг обретать ясность в голове Гарри, пока он говорил и сам себя слушал. - Все связано: ты, я, эта
комната, солнце, озеро и все, что только есть во всей Вселенной. Мир -
это живое существо, и каждый из нас является его составляющими. Как клетки
и органы в наших телах, работающие вместе и выполняющие разные задачи
для одной цели, мы составляем тело этого существа, которое, на самом деле,
и есть мы сами, живые и разные. Я не обязан бороться с Волдемортом,
потому что так говорит мне Дамблдор. Я не пешка, я теперь вижу это. Но
однажды я буду с ним драться, и это случится только потому, что
я сам так решил, потому что это то, кем я являюсь на самом деле. Ненависть, которую он испытывал к самому себе и ко всем окружающим, депрессия и снедающее чувство вины, волочащиеся за ним с того момента, как он услышал предсказание, теперь полностью пропали. Огромный груз свалился с плеч, когда Гарри, наконец, понял: он свободен. - Ты понимаешь меня? - спросил он блондина, который безмолвно взирал на него все это время. - Да. Ответ был чрезвычайно прост, но это все, что было ему необходимо. Драко опустил взгляд и принялся рассматривать свои руки: - В конце концов, ты знаешь, кто ты и что ты будешь делать. А я этого больше не знаю, - прошептал он. - Просто будь собой, и делай, что хочешь. Фраза была избитой, но в ней был смысл, который казался Гарри теперь таким ясным и правильным. Драко взглянул на него. - Все казалось таким простым. Я должен был стать богатым, преуспевающим и уважаемым человеком, как мой отец. - Лицо Драко потемнело. - А теперь его поймали, и ничего этого не осталось. Мне судьбой было предначертано стать Упивающимся Смертью, но я не хочу. Я отказываюсь окончить свои дни, как мой папа, потеряв жизнь и свободу ради кого-то другого. Я никогда и ни перед кем не буду стоять на коленях, - добавил он гордо, высоко подняв голову. - Кроме того, Темный Лорд - лицемер: он борется против магглокровок, хотя сам вовсе не чистокровный маг! У него отец - чертов маггл, ты знаешь? - Да. Конечно, Гарри знал: Волдеморт сам сказал ему об этом. - Так причина того, что ты не будешь Упивающимся Смертью, не в маске и татуировке, как ты сказал до этого? Драко пренебрежительно махнул рукой. - Разумеется, нет. Я говорю так всем, чтоб только не лезли. Темный Лорд не заслуживает моего поклонения или лишения свободы. У него было шестьдесят лет практического опыта, и он все равно не сумел убить одиннадцатилетнего мальчишку, выращенного магглами. Тебя. И до сих пор не может. Драко посмотрел на Гарри, словно видел его впервые. - Забавно, я никогда не думал об этом прежде, но, чьим последователем я бы мог быть, так это только, - он нахмурился, - …твоим. Сердце Гарри было готово выпрыгнуть из груди. Слова Драко заставили его чувствовать себя таким сильным и уверенным, что, если бы Волдеморт появился прямо здесь и сейчас, он бы без труда одержал над ним победу. - Спасибо, - сказал он слизеринцу, который по-прежнему выглядел полностью обескураженным из-за собственных слов. Гарри заподозрил, что Драко страдает той же непреодолимой потребностью говорить всю правду, ведь иначе бы он никогда не признался в таких вещах. - Это многое для меня значит, Драко. Мягко сказано. Из окна им обоим было видно земли Хогвартса и однокурсников, которые медленным, прогулочным шагом направлялись в Хогсмид. - Ты бы все еще хотел бы аппарировать отсюда? - спросил Драко. И Гарри понял, что нет. Он был бы абсолютно счастлив, останься он в этой комнате хоть на вечность. Вместе с Драко. - Нет, - ответил Гарри. - Мне здесь нравится. - Он зачарованно посмотрел на губы улыбающегося блондина. - …Мило. - Да, здесь мило, - сказал Драко. Его глаза метались по комнате, будто он не мог остановить взгляда на чем-то одном. - Когда мы только зашли сюда, я подумал, что эта комната скучная и грязная, но теперь я вижу, как ошибался. Я имею в виду, посмотри, здесь же все просто светится магией. О, ты обратил внимание на всю деревянную мебель, которая здесь стоит? - Он наклонился и шепнул в ухо Гарри: - Она дышит. Брюнет взглянул на шкаф - Драко был прав! Он пульсировал и дышал, словно живой. - Вау! - восхитился Гарри. Драко, соглашаясь, кивнул. - И вся эта грязь, это ведь необязательно плохо, знаешь. Может быть, пыль на полу, чтобы защитить его. Может быть, она любит пол. Это даже немного романтично, - вздохнул он. Гарри улыбнулся. Слушать, как слизеринец рассказывает об отношениях пыли и пола, было просто нереально. Он никогда бы не подумал, что Драко - романтик. - Все выглядит таким красивым, - продолжал слизеринец, - эта комната, стены, мои ботинки, твоя одежда, это дерево. - Указал он в окно на иву. - И это. - Указал он на другое. - И это тоже! Гарри удивленно следил за тем, как взволнованный блондин показывал пальцем на каждое дерево, которое только был в состоянии рассмотреть. Без сомнений, это была самая милая вещь, которую он когда-либо видел в своей жизни. - И посмотри на вон то, оно, правда, такое большое!.. - Драко все не останавливался, и теперь носом и ладонями прижался к стеклу. - И… - внезапно оборвал он сам себя и нахмурился. - Не твои ли это друзья? - Сказал он, показывая на рыжую голову и следующую за ней лохматую. Гарри взглянул вниз и увидел Рона с Гермионой, вместе идущих в Хогсмид. - Я раньше ревновал их, - сказал он Драко, снова почувствовав сильное желание признаться ему в том, чего он так стеснялся и в чем боялся признаться даже самому себе. Ему давно было ясно, что его лучшие друзья созданы друг для друга, и Гарри ужасала мысль о том моменте, когда это наконец-то дойдет до Рона, и его друг начнёт встречаться с его подругой. А он останется один, жалкий третий лишний. - Но теперь я больше не ревную. - Он обнаружил, что вся мучительная зависть рассеялась, и вместо нее в груди поселилась надежда, что, может быть, когда-нибудь и он найдет того самого, особенного человека... - Я так сильно люблю их, и хочу, чтобы они были счастливы. Они заслуживают друг друга, - сказал он искренне. - Не бойся, и твоя очередь придет. - Ответил Драко уверенно, и Гарри знал, что он больше никогда не будет одинок. Это моя вера, || >>> |