Монсеньор
де С.
|
|
Черно-белый силуэт впереди повернул за угол и исчез. Черная мантия и белые волосы. Белые волосы и черная душа. Драко Малфой. Хлопнула дверь ванной старост. Гарри вздохнул. Можно было догадаться. Куда еще должен направиться человек, покинувший спальню в такой неурочный час как без четверти полночь? Впрочем, это, наверное, хорошо. Это ведь единственное место, где Малфоя можно застать одного. А разве он не за этим сюда пришел? О, Боже, как же это невыносимо!.. Гарри постоял еще пару минут, собирая остатки решимости. Потом толкнул дверь, почти неслышно произнося пароль. В лицо пахнуло теплой влагой и какой-то парфюмерией. Но черноволосый юноша мог поклясться, что сквозь запах воды и цветов отчетливо различает еще один запах, нежный, чистый, сводящий с ума аромат кожи. Прищурившись, он вгляделся в клубы пара, высматривая того, ради кого сюда пришел. О! Малфой оказывается уже успел раздеться и сейчас стоял под струями горячей воды, от которой потемнели его светлые волосы и порозовела безупречная кожа. Какой же он красивый! Как он неотразимо прекрасен, когда стоит вот так, прикрыв глаза и опустив руки. Как нежно он улыбается своим мыслям. Как должно быть приятно пройтись языком по нежным полукружиям мускулов на груди… дразня розовые жемчужины сосков, соскользнуть ниже к впадинке пупка… потом еще ниже, по короткой дорожке светлых волосков… Стоп. Хватит. Он здесь не за этим. - Малфой! Голос прозвучал резко и почти грубо. Блондин вздрогнул, словно пробуждаясь от грез. Серые глаза широко распахнулись. Вспыхнул испуг, мгновенно смытый ледяным высокомерием. - Поооттер… Чем интересно я обязан чести созерцать тебя в столь неурочный час и в столь неподходящем месте? - Этим ты обязан тем, что ты высокомерный самодовольный ублюдок, Малфой. Тем, что у тебя не в меру длинный язык и… - Довольно… - Блондин пренебрежительно взмахнул рукой. – Меня очень мало волнуют твои измышления Поттер. Если тебе сказать больше нечего, то я тебя не задерживаю… И эта аристократическая сволочь имела наглость повернуться к Гарри спиной! Гриффиндорец в два широких шага преодолел разделяющее их расстояние и схватив Малфоя за плечи выдернул его из под душа. - Ты свихнулся Поттер?!! Пусти меня немедленно!.. Слизеринец дернулся, но освободиться не смог. Нахальное высокомерие в его глазах стремительно вытесняли тревога и недоумение. Гарри сильнее стиснул голые скользкие от воды плечи и несколько раз резко встряхнул. - Ты… ядовитая гадина, сколько раз я предупреждал тебя, чтобы ты держал свой мерзкий язык за зубами? Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не смел, даже произносить имена Молли Уизли, или Сириуса, или профессора Люпина?.. Ну?.. Сколько?.. В серых глазах плескалась уже не тревога, там полыхал самый настоящий ужас. Малфой даже не пытался вырваться, его била крупная дрожь, а губы кривились в жалкой попытке удержаться от испуганных слез. - Поттер… не… Поттер… отпусти меня… я… - Отпустить? – Гарри сам поразился, как издевательски едко прозвучал его голос. – Ну, уж нет. Я ведь предупреждал тебя, что будет, если ты еще раз позволишь себе что-нибудь такое… Он резко наклонился вперед и прежде чем блондин успел отдернуть голову с силой укусил его в полуоткрытый рот. Малфой испуганно и жалобно вскрикнул. Пользуясь замешательством противника, Гарри одним движением развернул его спиной к себе и вывернул ему правую руку. Новый вскрик. - Стой спокойно Малфой, а то следующие два дня ты проведешь в Госпитале. Переломы локтевых суставов знаешь ли очень медленно заживают… Даже с костеростом. - Ты не посмеешь… Нет… Это даже тебе не сойдет с рук… - Что именно, Малфой? – деланно удивился Гарри. – То, что ты поскользнулся в душевой, упал и сломал руку? О, никто не будет сожалеть об этом больше меня… Возможно я даже приду навестить тебя в Госпитале… Тебе ведь это будет приятно, не так ли? Только ты, я и пустая палата… Произнося эту речь, гриффиндорец медленно поглаживал влажную покрытую пупырышками от холода и страха кожу на животе блондина постепенно спускаясь все ниже и, наконец, беззастенчиво запустил руку ему в пах, тикая и грубо лаская. Малфой судорожно застонал и выгнулся, пытаясь освободиться, но тут вскрикнул от боли в вывернутой руке и вынужден был смириться с тем, что Гарри сильно прижал его ягодицы к своим бедрам. - Ах, ты слизеринская сучка… Ах, ты шлюшка… Как же я сейчас трахну тебя в твою аккуратную маленькую дырку… Я тебя так затрахаю, что из тебя течь будет… Я тебя… - Поттер, пожалуйста… пожалуйста не надо… Я прошу тебя… я… только не это пожалуйста… Нет… Малфой уже почти рыдал от отчаянья и страха. Гарри стиснул зубы и рванул вывернутую руку, заставив поток жалоб превратиться в нечленораздельный крик. Он толкнул согнувшегося от боли слизеринца в сторону широкой мраморной скамьи, вынуждая опуститься на колени и опереться о влажный камень грудью. Затем безжалостно вбил колено между бедер блондина, раздвигая их. Да, именно так… Ну, что ж приступим. И Гарри потянулся к застежке на собственных брюках. *** Черный шелк мантий, светлый волосы. Гарри лежал, опершись на локоть и пристально смотрел на лежащего рядом Малфоя. Светлые волосы, темные мысли. Ах, какой же он красивый сейчас, когда лежит вот истомленный, обессиленный со слезами слез на милой треугольной мордашке и довольной кошачьей улыбкой на губах. - Гааарриии… - промурлыкал блондин, почувствовав его взгляд, не открывая глаз. – Гааарриии… ты сегодня был великолепен… Кааакой ты был жестоооокий… Знаешь мне понравилась мысль про Госпиталь… Гарри, а давай в следующий раз… «О, нет!» внутренне возмутился гриффиндорец. Ему вовсе не хотелось знать на какие извращенные фантазии навела его случайная фраза этого сумасшедшего. О, нет, совсем не хотелось. - Слушай меня внимательно, Малфой. – Серые глаза слизеринца широко распахнулись и уставились на любовника в легком недоумении. – Слушай и запоминай. В следующий раз я приду к тебе в комнату… Молчать! Я приду к тебе в комнату. Я принесу букет белых роз… Мы поужинаем при свечах, а потом займемся любовью. В постели. Нежно и неторопливо… И не смей меня перебивать… Ты мне еще должен за тот раз когда заставил меня выпить Оборотное зелье с волосами Рона привязать тебя к квиддичному шесту и… - Ну, если тебе так трудно… - надулся слизеринец, - я ведь и к настоящему Уизли могу обратиться… - Можешь, - очень спокойно отреагировал на его угрозу любовник. – Только я сильно сомневаюсь что Рон станет так же беспрекословно выполнять все твои капризы как я. Блондин мгновенно сник понимая справедливость замечания. Гарри уловил это изменение его настроения и поторопился закрепить успех. - И ты выкинешь наконец все наручники и ремни… И плети тоже. Да все. Я прекрасно знаю, сколько их у тебя и лично проверю. Красивые серые глаза наполнились слезами. Малфой смотрел на гриффиндорца с жалобным упреком, способным смягчить самое суровое сердце. Гарри было ужасно жалко любимого, он понимал, что поступает жестоко. Но он стиснул зубы и остался тверд. - И тот кошмарный ошейник с шипами ты тоже выкинешь… - Но, Гарри!.. - Горестный вопль потряс своды душевой. - Ладно, - уступил брюнет – ошейник, так и быть, можешь оставить. Но ты сдашь его на хранение Филчу. Все-все, обсуждение этой темы закрыто. Да и еще я буду называть тебя, так как мне нравится. И ты будешь отзываться. Даже если я назову тебя цыпленочком или рыбкой. Даже если это будет «Драко мышка моя». Я устал от твоих извращенных фантазий. Теперь все будет, так как я хочу. Ты меня понял? Гарри говорил резко, тоном приказа, красивые черные брови над полыхающими яростным огнем зелеными глазами непреклонно сдвинулись. Блондин, поняв бессмысленность препирательств, грустно потупился. - Да, Гарри, как скажешь, Гарри… Вот, может же когда надо. Гриффиндорец нежно обнял блондина, и тот ласково потерся пепельноволосой головой о его плечо. Некоторое время они лежали, наслаждаясь покоем и взаимной близостью. - Гарри… - Да, котенок? - Гарри, а когда ты… ну отдохнешь от… ну… от того, что мне нравится. Мы сможем снова… Знаешь я наконец уговорил papa прислать мне прядь своих волос. Мы могли бы опять сварить Оборотное зелье… Ты бы запер меня в подвале… С крысами –мечтательно добавил Малфой – а через пару дней, когда я совсем обессилею от рыданий, страха и голода, ты… Гарри застонал. На этот раз он застонал вслух. И довольно громко. Он был милым ласковым юношей, мечтавшим о большой и чистой любви. Так как же его угораздило влюбиться в этого абсолютного, совершенного, законченного мазохиста? Ну, как скажите, а? The
End |